Из-за сырости снаружи, дома стало прохладно. Дин включил отопление и забрался на диван с ноутбуком, пледом и термосом. Он добрался до очередной непоименованной карты памяти, полной фото, и со вздохом взялся ее разгребать. Снимки оказались свежие: прогулки по окрестностям за последние несколько дней, ткацкая мастерская в соседнем городке, катание на лодке с Адамом. Здесь было проще, потому что многие фото Дин сразу перекидывал в папку «Личное», для которой не требовалась серьезная обработка. Там тоже постепенно скапливалась гора работ, которые как-нибудь придется раскидать хотя бы по темам, чтобы не путаться самому. Пролистав быстренько и мысленно взвыв от количества, Дин открыл одну из фотографий с лодки. Ему еще тогда, в воде померещилось что-то темное, скорее всего, крупная рыба, то и дело задевавшая дно. Вспомнив об этом, Дин стал просматривать снимки более подробно, надеясь увидеть что-то интересное. Плохим моментом в серийной съемке можно считать только тот факт, что кадров получается непростительно, просто чудовищно много. Приходится удалять огромное количество расфокусированных, кривых, бессюжетных картинок, оставляя лишь единицы из сотен. Зато эти самые крохи иногда становятся бриллиантами.

На это и надеялся Дин, когда наугад пытался снять сквозь волнение у борта лодки их таинственного спутника, поэтому с философским спокойствием внимательно просматривал фото, сразу удаляя лишние. Вот на одном кадре видна какая-то тень… на другом – что-то, похожее на водоросли или пряди волос. Много неясных фото, где действительно есть что-то темное под водой, но четкий контур рассмотреть никак не удается. Дин отобрал несколько кадров, где явно что-то виднелось, и принялся сдвигать значения цвета и освещенности. Он вырезал относительно явные кусочки темного под водой и составлял хотя бы примерный коллаж. Спустя три часа работы на мониторе красовалось что угодно, но только не рыба.

У существа было четыре длинные ноги, завершающиеся широкими юбочками плавников, длинный – гораздо длиннее задних ног – хвост из волос или каких-то тонких щупалец, плотное тело и узкая, похожая на лошадиную, голова. Дин смотрел на тварь и чувствовал, как поднимается в нем гнев. Уехали они, как же! Ушли в глубокое море, ха! Это было обидно и противно, и сейчас, если бы Эйдан рискнул появиться, Дин не задумываясь врезал ему по физиономии.

Дождь все не заканчивался, приближались сумерки. Из-за низких туч темнеть начало намного раньше положенного срока. Дин не мог успокоиться и заняться чем-то другим: невольно он то и дело возвращался к получившейся картинке, а мысли только и крутились вокруг этой темы, заставляя вспоминать подробности и незначительные детали. Цвет фигуры был не виден под водой, так что определить, кто именно был в море, навскидку не получалось. Возможно, ситуацию спасли бы копыта, превратившиеся в плавники, но Дин понятия не имел, могут ли так все морские кони, или только один конкретный вид. Кажется, у Эйдана все равно оставались копыта… или нет?

Злость накатывала волнами, контролировать ее не получалось. Дин уже несколько раз останавливал себя от того, чтобы открыть окно и наорать все, что он думает, прямо в дождь. Смотреть фильмы не получалось, читать книги тоже. О работе над оставшимися фото и речи быть не могло: Дин то и дело норовил залить все красным или черным. Потеряв надежду успокоиться самостоятельно, он решил воспользоваться народными средствами.

Виски стоял в баре еще с зимы. Так уж вышло, что ни он сам, ни Эйдан не были серьезными поклонниками этого напитка, поэтому открытая бутылка держалась и могла бы прожить еще долгую и интересную жизнь. Дин вытащил ее на свет, убедился, что внутри есть еще примерно грамм двести янтарной жидкости, отвинтил пробку и приложился прямо к горлышку. Текучий огонь опалил пищевод, рождая мимолетную мысль об огнедышащих драконах. Раньше можно было спросить о них у Эйдана или деда, а теперь, наверное, у Адама. Раз есть легенды о драконах, то и в реальности они должны были существовать, разве нет?

Дин сел прямо на пол, прихлебывая виски из горлышка. Очень некстати он осознал, что вообще-то голоден, поскольку бутерброды давно закончились, а он, в пылу баталий за четкость снимков с этой чертовой лошадью, совсем забыл о еде.

– Напьюсь вот, и буду валяться тут, холодный и голодный, – хихикнул Дин мстительно, сам не зная, к кому обращается.

Он взялся было исполнять свою угрозу, даже голову запрокинул повыше, но в результате чуть не захлебнулся и отставил бутылку, отплевываясь. Дверь в кухню была открыта, кухонное окно оказалось как раз напротив. В какую-то долю секунды Дин был уверен, что видит там, за стеклом, мутную от дождя темную лошадиную голову.

Это мог быть обман зрения, преломление света в каплях воды, плод совместного труда туч и ранних сумерек, это могла быть игра воображения, но Дин прекрасно, удивительно ясно понимал, что это не так. Все эти случаи были кусочками одной картинки, и сейчас у него в голове образовалась полнейшая каша из образов, снов, фотографий и легенд. Скорее всего, разгадка придет сама собой, когда ее не ждешь, но сейчас все скопившееся давило на сознание. Дин вскочил на ноги, на всякий случай сбегал к окну в кухне (разумеется, никого там уже не было), подхватил бутылку и выскочил за дверь, в чем был одет. Дождь тут же забарабанил по голове и плечам, шерстяные носки мгновенно промокли и набрякли водой. Чувствуя, как струйки воды текут по спине прямо в джинсы, Дин понял, что вся его злость куда-то уходит. Выбегая, он думал, что станет сквернословить и кричать в дождь, проклинать Эйдана и орать до полной потери голоса, вспоминая все его прегрешения, а теперь ему стало смешно.

– Да пошел ты к черту, Эйдан Тернер! – крикнул Дин, покатываясь со смеху. – К черту, слышишь?

С этими словами он вошел в дом и захлопнул за собой дверь. Мокрую одежду Дин побросал прямо в холле у двери, наспех обтерся полотенцем, погасил везде свет и рухнул спать.

Во сне он видел тихие тени на длинных ногах. Они скользили по комнатам, молчаливые и темные, и печально вздыхали. Одна из них поправила на Дине одеяло, другая собрала с пола капли воды. Они совсем не оставляли следов, но Дин улыбался в подушку. Пока невесомые гости бродили вокруг кровати, дурные сны боялись приходить и беспокоить его. К утру дождь стал тише, потом прекратился совсем. Ночные тени медленно уходили ему вслед, растворяясь в тишине, словно вовсе их тут и не было. Дин видел во сне, как одна из этих теней склонилась над ним и поцеловала в висок, прежде чем истаять полностью, но он был уверен, что это только сон.

========== Глава 10 ==========

Утро праздничного дня ничем себя не выдавало. Низкие облака бежали по небу, иногда позволяя солнцу коротко коснуться моря и травы. Ветер причесывал холмы, стряхивал с волн их пенные гребни. Несмотря на это, было очень тихо. Дин почувствовал это, едва вышел на порог с утренней чашкой кофе. Сегодня он завтракал в одиночестве: Адам был занят приготовлениями, Ричард еще не вернулся. Лениво оглядывая окрестности, Дин видел, как вернулись с прогулки Карл и Ири, на горизонте в море проплыли, одна за другой, восемь маленьких лодок. Где-то в холмах слышался веселый звонок велосипеда.

Дин вздохнул и вошел в дом. Нужно было проверить камеру, объективы, карты памяти для сегодняшнего вечера, и заставить себя не пялиться в сторону маяка так долго.

Велосипед звякнул уже где-то совсем рядом, и через несколько секунд в дверь постучали. Дин не знал никого, кто передвигался бы на велосипеде, поэтому удивился. Открыв, он увидел за дверью Миранду.

– Привет! Ничего, что я прямо с утра?

– Привет, здОрово. Заходи! Кофе хочешь?

– Нет-нет, я проездом. Просто подумала, что ты давно не брал картошки, значит, наверняка понадобится, – она показала небольшой мешок килограмм на десять, закрепленный в корзинке на багажнике велосипеда.

– Да, ты угадала, – улыбнулся Дин. – Я как раз думал закупиться через несколько дней. А чего на велике?