– Крэйг, возьми картофельного пирога, – сказал Адам, шустро подкладывая румяный кусочек на освободившееся в тарелке гостя место. – Он сегодня просто чудо как удался.

– Вот спасибо, – ответил Крэйг, с некоторым ужасом глядя на угощение.

– Кому еще?

– Мне!

– Сюда, пожалуйста!

Тарелки столкнулись в воздухе, и Ричард едва не выронил свою, но Грэм поймал ее за край свободной рукой.

– Ох, я неловок сегодня…

– Да все в порядке, бывает, – улыбнулся Грэм. – Главное, что мы избежали жертв за праздничным столом.

Ричард почувствовал, как жар снова приливает к лицу; наверняка он снова покраснел до самых волос. Улыбка Грэма удивительным образом смущала его, словно он говорил или показывал нечто неприличное.

– Это… ты чего? – удивленно заморгал Крэйг. – Пирог любишь?

– О, а ты со своим уже справился, – вмешался Адам. – Как приятно! Вот, тогда попробуй тушеную морковь. Это мой особый рецепт, дедушка научил, и я немного его дополнил – вкуснотища!

Он плюхнул Крэйгу на тарелку изрядную порцию нового блюда, и на лице гостя отразилась вся гамма оттенков отчаяния.

– Да ты просто смерти моей хочешь, да? Я же лопну…

– Не лопнешь, кушай. Это вкусно и полезно, – улыбнулся Адам.

– Очень вкусный пирог, замечательный! – нахваливал Грэм. – За такой не грех и подраться на тарелках. В наших краях картофель для начинки варят на бульоне от жирной баранины или свинины, чтобы вкуснее было. А моя прабабка еще в давние времена обжаривала его на сале с луком, и это, я вам скажу, совершенно отдельный сорт наслаждения.

У него был очень приятный голос: негромкий, но слышный, заметный. Ричард вдруг почувствовал во рту вкус жареной на сале картошки и удивился силе его описания. Наверное, это какой-то талант, ведь не у всех выходит даже яркие события понятно описать, а тут… Адам снова наполнил его бокал до краев горячим питьем, Ричард благодарно кивнул.

– Не зевай, сосед.

На этот раз у глинтвейна был явный ягодный привкус, и Ричард хотел поделиться своими соображениями с Адамом, но тут мигнул и погас свет.

– Ой.

– Ну ничего ж себе, сюрприз! – возрадовался Крэйг.

– Должно быть, из-за снегопада, – спокойно заметил Грэм.

– Ничего страшного, у нас есть свечи и керосиновая лампа, – сказал мистер МакКой. – Адам, захватишь?

– Да, деда, уже несу. Есть, конечно, светодиодная лампа с аккумулятором в гараже, но мне что-то не хочется разрушать ее светом наш уют. Грэм, помоги освободить серединку стола, пожалуйста.

Вскоре на столе уже приветливо мигала керосиновая лампа, а в других местах дома – на полках, комодах и даже на подоконнике – горели свечи. Ричарду это напомнило один из дней в его детстве, когда так же выключили свет, и они всей семьей сидели в столовой и играли в настольные игры. Чувство счастья пополам с легкой грустью наполнило его, поднялось до горла, собравшись там небольшим комком, а потом рухнуло вниз, растворяясь и разбегаясь по крови. Все же это Рождество выдалось совершенно волшебным.

Света не было до самого утра, поэтому Адам истратил почти все свои запасы свечей в эту ночь. Ричарду казалось, что он никогда в жизни больше не захочет есть, потому что еще немного – и он превратится в контейнер, полный котлет, картофельного пирога и глинтвейна с разными вкусами. Адам старательно следил за тарелками и бокалами гостей, и те всегда своевременно наполнялись, а Грэм рассказывал веселые истории, под которые содержимое посуды поглощалось как-то само собой. Иногда в своем углу тяжело вздыхал Крэйг, но Ричард почти не обращал на него внимания, заслушиваясь голосом нового знакомого. Ему было все равно, о чем тот говорит – лишь бы он продолжал, о боже, просто продолжал.

Ближе к утру в ход пошли песни. Сперва Ричард смущался, но после нескольких лечебных бокалов принялся подпевать знакомым мелодиям. Особенно эффектно вышло с народной песенкой об овечках: Грэм пел ее на шотландском диалекте, а Ричард выводил свое на местном.

– Ну ты прям этот… Паваротти, – усмехнулся Крэйг.

Адам, словно вспомнив о нем, тут же плюхнул на его тарелку еще одну порцию тушеной моркови. Ричард вздохнул, и, вряд ли понимая, что делает, положил голову Грэму на плечо.

– А давай эту… чайку над холмами? – предложил он.

– Ласточку? – переспросил Грэм.

– Нет, про чайку. У нас поют про чайку.

– У нас – про ласточку. Давай тогда так и споем, каждый о своем, идет?

Ричард кивнул и завел на медленный мотив хорошо известную в этих местах печальную песню, Грэм почти сразу присоединился.

– А хорошо поют, – мечтательно сказал мистер МакКой, вынимая откуда-то пастушью свирель. – Надо бы подсобить.

С мелодией дело пошло поживее, и даже Адам стал немного подпевать – точнее, подвывать – мотив.

– Обалдеть, – негромко сказал Крэйг, мощным усилием проглатывая огромный кусок моркови. – Куда нам с малюткой Салли…

Снег прекратился под утро, но никто не спешил выходить за дверь. Адам заварил ароматный чай с травами и подал сладкие пироги – медовый с орехами и изюмом и обычный, с брусникой. Ричард уже плохо помнил, что и с чем он ел, потому что его голова уютно лежала на плече у Грэма, а сам он рассказывал историю о каком-то своем родственнике, который пошел на рыбалку, но вместо этого упал в море, потерял снасть и порвал любимые штаны, пошитые женой.

– Светает, – негромко сказал Адам.

«Жаль», – чуть было не вырвалось у Ричарда. В глубине души он понимал, что эта ночь была особенной, и больше не повторится.

Вскоре послышалось урчание трактора, расчищавшего дорогу к маяку. Мистер МакКой выглянул в окно.

– Много намело, теперь растает – слякоть будет.

Ричард посмотрел на телефон и убедился, что тот выключен. И когда только успел? Дождавшись загрузки, он увидел, что Дин несколько раз пытался звонить ему.

– Ох, Дин, наверное, ужасно беспокоится, я ведь так и не попал к нему и на телефон не отвечал, – сказал он.

– Кто такой Дин? – поинтересовался Грэм, скосив на него глаза.

– Мой родственник, он приехал сюда недавно и звал к себе на Рождество, – сказал Ричард, вдруг осознав, что все еще лежит на плече у нового знакомого.

– Надзорный, – добавил Адам, и Грэм понятливо кивнул.

– Боюсь, мне пора собираться, – Ричард сел и стал приводить в порядок сбившуюся под свитером рубашку. – Дороги уже прочистили, значит, машина проедет.

– Ох, ну что ты, не спеши. Выпей травяного настоя для светлой головы, – Адам пододвинул к нему чашку и улыбнулся.

– Да, точно, давай пей, и пошли уже, а то засиделись мы тут, – горячо поддержал его Крэйг. – Хозяева наверняка от нас устали и сами не знают, какой метлой гнать супостатов.

– Вовсе нет, мы всегда рады гостям, – просиял Адам. – Хочешь, положу тебе с собой пирога и морковки, угостишь семью, Крэйг?

– Э… спасибо, не стоит! У нас тоже еды полно и все такое. Ричард, да идем уже!

А Ричард и сам не смог бы объяснить, почему вдруг он не может попасть руками в рукава собственной куртки, как до этого лишь с третьего раза смог сунуть ноги в ботинки. Неужели хмель из головы еще не выветрился? В ту же секунду вспыхнул свет, но легче от этого не стало.

– Разреши я помогу, – Грэм перехватил его куртку сзади и расправил, подставляя. – Давай, вот так…

Руки сами собой попали в рукава, а дальше Грэм накинул непослушную вещь на плечи Ричарда, чуть обнимая со спины.

– Ну вот, все получилось.

– Спасибо, – Ричард почувствовал, что снова краснеет.

– Праздник вышел отличным, и я рад знакомству. Думаю, еще увидимся, – Грэм протянул руку.

– Конечно, я все время где-то тут, в округе, – Ричард пожал его ладонь и поспешил за дверь.

На улице было свежо, бело и очень-очень тихо. Подставив пылающее лицо холодному ветру, Ричард не верил в то, что прошедшая ночь была реальной, и происходила с ним, а не с кем-то еще.

– Ненавижу морковь, – скривился Крэйг. – Ужас какой-то.

Ричард сочувственно на него взглянул и похлопал по плечу.