Отблагодарив кошек активным поглаживанием, похвалой и баночкой паштета, Ричард дождался ухода посольства и похоронил несчастных пичуг и мышек. Жемчужную нитку он отправил к остальным дарам в ящик, чувствуя большую легкость в принятии решений: ведь ничего объяснять больше не было необходимости.
– Кто их разберет, этих зверей, с их любопытными ритуалами. Природа знает лучше, – сказал он сам себе.
В каком-то смысле жизнь заиграла новыми красками. Больше не было нужды терзаться от собственного несовершенства и сомневаться в нормальности. Все странности и необычности были связаны с Грэмом, а это делало их привлекательными.
Ричард начал получать удовольствие от ожидания, настроение его заметно улучшилось, и даже медленное движение дел с дорогой и межеванием старых картофельных полей не так расстраивало.
Вместе с тем он как будто стал больше замечать вокруг. Или просто всего этого стало больше происходить.
Однажды вечером Ричард возвращался домой в начинающихся сумерках. Прошедший день выдался на удивление хорошим и теплым. Дождя не было уже больше суток, ветер стих, и только изредка напоминал о себе, слегка приподнимаясь из травы и прячась в ложбинах вновь. Холмы зеленели, бархатистые волны на их склонах лениво плескались, покачивая последних запоздавших барашков, небо меняло цвет с голубого на нежно-оранжевый, золотя домики и пробегающие вдалеке машины. Настроение у Ричарда было приподнятым, ведь до приезда Грэма оставались считанные дни.
В мелкой ложбине за ближайшим холмом что-то слабо светилось. Ехала бы машина чуть быстрее, и Ричард подумал, что это блик на траве, но на небольшой скорости было видно, что там совершенно явно шевелится нечто мелкое и юркое, будто прыгают какие-то шустрые зверьки. Он заинтересовался, остановил машину у обочины и осторожно подошел ближе.
Как здесь оказался металлический поднос, никто, конечно, уже не мог бы рассказать. Наверняка прежде он был украшением какого-то дома, его начищали к праздникам и выставляли на стол только в особых случаях. Но сейчас поднос сиротливо притулился у склона холма, отсвечивая тусклым вечерним золотом на траву. В этом призрачном свете все и происходило.
Их было несколько – может, шесть или семь. Крошечных, будто из сухих веточек, с переливчатыми крыльями. Существ. Ричард не знал, как описать их даже в собственных мыслях. Первым делом он подумал о феях, но те в его представлении должны были выглядеть совсем не так.
Одно из маленьких существ кружилось перед подносом, используя его в роли зеркала или подсветки, другие наряжались в юбочки из птичьих перьев, бусин и каких-то лоскутков, и постепенно присоединялись к первому. Вместе они исполняли сложный танец, меняясь местами и перестраиваясь, размахивая тощими ручками и трепеща крыльями. Ричард хорошо их рассмотрел, потому что существа просто игнорировали его, увлеченные своим делом. Они казались скрученными из корешков и сухой травы, хотя на тонюсеньких пальчиках виднелись крошечные коготки. Крылья у существ выглядели как у большинства жуков, только крупнее: прозрачные, с коричневой окантовкой, и достаточно крепкие, чтобы носить плотные на вид тельца. Ричард не сказал бы, что личики тварюшек ему понравились, скорее наоборот. Глазки и нос были как маленькие дырочки в круглых головах, а ротики имели вид прорезей, полных тонких иголок. Существа кружились перед подносом и пели писклявыми голосами:
– Королевская свадьба! Мы танцуем на королевской свадьбе! Вкусен жареный баран на королевской свадьбе!
Ричард подумал, что сможет записать на телефон их выступление, и даже достал аппарат, но на секунду отвлекся, услышав шум двигателя: по дороге в его сторону пылил старенький фургон семейства Отто.
– О, наверное, уточнять насчет нижнего поля, – улыбнулся Ричард.
Он взглянул в ложбинку, собираясь сделать хоть пару кадров, но там уже никого не было. Остался только старый поднос, тускло отсвечивающий тающим закатным светом.
– Чуднó…
Вскоре в местной газете появились заметки о туристах, которые видели фей то там, то здесь. Ричард читал их со скрытой усмешкой, но даже не пытался вдумываться. Да, он тоже что-то видел. Это было здорово, и совершенно не имеет значения, как все объясняется.
За пару дней до дня рождения Адама (и приезда Грэма) мистер МакКой попросил Ричарда помочь с организацией праздника: привезти кое-какие продукты, вино тех сортов, что не встретишь на местном рынке, нарядные салфетки и прочие мелочи. Это были приятные хлопоты, так что он с радостью согласился. Планировать поездки Ричард любил, так что к делу подошел со всей душой. Накануне праздника с утра он заехал к Дину, уверенный, что Адам не рассказал ему о дате. Смущение именинника можно было понять, но Ричард не хотел, чтобы Дин чувствовал себя неловко на празднике, о котором он не знал. Сам он однажды уже побывал в этой ловушке, и с тех пор педантично записывал все даты и сверялся с заветным блокнотом не реже двух раз в неделю.
Дин, конечно же, был не в курсе, как и опасался Ричард. Он расстроился, что осталось так мало времени на поиск подарка, и пришлось убеждать его, что подарок – не главное.
Зато когда Ричард читал вслух новости, особенно о феях, Дин слушал с большим интересом, даже немного волнуясь. Словно это касалось его лично. У Ричарда появились какие-то подозрения, но пока еще неявные, смутные, как следы на подветренном песке.
Знает ли Дин что-то? В конце концов, он надзорный, и если хотя бы половина легенд правдивы… Ричард даже пожалел его. Если Дин тоже видит странные вещи, о которых не имеет понятия, и ни с кем не может поделиться этим, то это очень грустно. Но Ричард не мог позволить себе рассказать о происходящих с ним чудесах без согласия Грэма. Он ведь тоже связан с этой историей.
В последние дни перед приездом Грэм в мониторе выглядел все более загадочным; Ричард видел, что у него дома что-то происходит, часто мелькают какие-то силуэты за спиной, шуршат и бормочут, общаются. Грэм будто ждал вопросов и хитро улыбался, но именно поэтому спрашивать не хотелось.
– Я буду, скорее всего, к самому празднику, – говорил Грэм, почесывая бороду. – Не успеваю раньше, прости.
– Ничего страшного. Много дел?
– Да, порядочно. Я и сам не ожидал, что получится так долго, но лучше я сразу сделаю все хорошо и правильно, чем потом буду носиться как обожженный.
– Жаль, что я ничем не могу помочь тебе, – вздохнул Ричард.
– Считай, что помогаешь. Когда я думаю о вечере, о звонке тебе и наших разговорах, мне становится тепло и радостно. В этом году я делаю гораздо больше, чем прежде, в основном из-за тебя: больше стараюсь, не ленюсь.
– О, так я для тебя стимул к действию? – Ричард усмехнулся.
– Конечно. Ради тебя стараюсь, – тут и Грэм улыбнулся. – Ты бы оценил, если б видел.
– Но ты же покажешь мне вскоре?
– Конечно, лишь бы ты не передумал.
Грэм улыбался, но Ричард видел, что он волнуется. Это было странно, ведь давно уже все решили и готовились, ждали лета, чтобы вместе поехать к нему. Ричард подумал о тех загадочных делах, которыми Грэм все время занят. Может, это что-то незаконное? О такой стороне дела он всерьез не задумывался прежде, но если так и окажется?
– А почему я должен передумать? – осторожно спросил Ричард.
– Мало ли, – Грэм хмыкнул. – Вдруг тебе не понравятся мои горы? Или река. Или многочисленные родственники, лучшую часть которых ты еще не видел. Ну или медведей забоишься.
– В Шотландии водятся медведи? – удивился Ричард, хотя в глубине души знал ответ.
– Да кто ж их знает. А чего бы и нет? – Грэм подмигнул.
Позади него опять кто-то прошел, и Ричарду показалось, что это был олень или лось. По крайней мере, у существа было четыре высоких ноги и какая-то люстра на голове.
– Нет, – вздохнул Ричард, – боюсь, этим меня уже не испугать.
Ко дню рождения Адама погода почти наладилась. С утра шел дождь, но он закончился примерно в обед, за ним стих и ветер. К вечеру стало свежо, облака немного раздвинулись, выпуская солнце, так что закат обещал быть красивым. Ричард немного расстроился, что Грэм обещал приехать прямо к столу и отдельно попросил не встречать его, но спорить не стал. Он уже понимал, что эти тайны постепенно откроются сами.
