Днем заехал Адам. Ричард спал с тех пор, как Грэм под завязку заправил его кашей и травяным чаем, и проснулся случайно, иначе даже не знал бы, что тот был здесь. Они стояли на улице, возле машины Адама, и спорили, кажется. Ричард не видел лица Грэма — тот стоял спиной, — но слышал через окно его недовольное ворчание. Адам отвечал ему высоким, возбужденным голосом, отчитывал за что-то. Слов было не разобрать: говорили на незнакомой разновидности гэлика, как Ричарду показалось. Некоторое время он пытался вслушиваться, но знакомых слов не мелькало. Тогда Ричард посетил туалет, взял питья на кухне и залег обратно в кровать. Он постарался разогнать все посторонние мысли, чтобы спокойно спать, но это получилось лишь отчасти. Глубокий сон без осмысленных сновидений продержался до середины ночи или около того: именно в это время Ричард проснулся, чувствуя себя практически здоровым и несколько голодным. Он встал, намереваясь добраться до кухни и поискать съестного в холодильнике. В гостиной горел слабый свет: полоска под дверью была хорошо видна, негромко бормотал телевизор. Должно быть, там окопался заботливый Грэм. Ричард приоткрыл дверь и увидел… медведя. Тот сидел на диване, как человек, закинув на сиденье ноги и опираясь на подлокотник. По телевизору шли соревнования по конкуру на канале Евроспорт; медведь внимательно смотрел, хмыкал и ухал, и иногда забрасывал лапой в пасть горсть мороженой малины из магазинной пластиковой упаковки. На спинке дивана возле него сидела леди Мариан и дремала, спрятав клюв в перьях.
Ричард зажмурился до цветных блесток в глазах и посмотрел снова. Медведь никуда не делся, как и все остальные детали интерьера.
— Не стоило вставать так рано: наверняка это температура поднялась снова, — сказал Ричард сам себе, забираясь обратно под одеяло.
Какое-то время он лежал, прислушиваясь к тихому звуку телевизора и угадывая редкие смешки медведя, а потом сон укрыл его беспросветной тишиной. Утром Ричард обнаружил, что Грэм уснул на диване под пледом. Леди Мариан спокойно (на самом деле не очень) сидела в своей клетке, и никаких намеков на гостившего ночью медведя в доме не было. Без сомнения, ночная галлюцинация была порождением температурного бреда, остаточным явлением перенесенной болезни. Подсознание часто шутит, подбрасывая невероятные видения и образы на самой границе сна; во время болезни эта грань дополнительно истончается, отсюда и бред, и дурные сны, и медведи на диванах. Объяснив себе все произошедшее, Ричард повеселел и успокоился. Теперь ночной сон казался ему смешным и милым, и он собирался рассказать о нем Грэму, когда тот проснется.
А потом передумал.
Ричард решил сделать омлет: собрал продукты в миску, открыл мусорное ведро, чтобы выбросить скорлупки, и увидел там фирменный пакет от замороженной малины.
Лучшим способом избавиться от депрессий, дурных мыслей и бредовых идей он всегда считал занятие чем-то важным и серьезным. Сейчас на помощь Ричарду пришел проект реконструкции старого уличного водопровода в городке. Он сверял данные с архивными планами и чертежами, оставлял свои пометки, но все равно мысленно возвращался к тому, что происходило вокруг него.
Грэм очень сильный. Грэм не мерзнет и любит сладкое с ягодами. Грэм оказался у него дома удивительно быстро, приехал совсем без вещей и вылечил его практически за сутки своими травяными сборами, под его сиденьем в машине выросла трава и… кажется, он умеет превращаться в медведя.
Даже в мыслях это звучало как бред.
— Не успел немного оклематься и уже работает! — воскликнул Грэм, появляясь на кухне.
Ричард вздрогнул от неожиданности и уронил карандаш.
— О, прости, я задумался. Работа помогает не думать… где и что может еще заболеть.
— Согласен. Но иногда выходные необходимы, — Грэм по-хозяйски заглянул под крышки на плите, сунул нос в холодильник. — Я вот устроил себе неожиданный отдых, удрал к тебе. Ты яйца жарил на завтрак?
— Я делал омлет. Могу и тебе, если хочешь. Малина ведь уже переварилась? — Ричард улыбнулся, не глядя на него.
— О, да, прости, я утащил малину из морозилки, но только ту, что не вошла в твой чай! Просто жаль было ее назад убирать.
— Ничего страшного, это даже забавно.
Ричард не стал говорить ничего о медведе, о тех мыслях, что бродили в его голове. Он подумал, что не знает, как отреагирует Грэм, но если есть вероятность, что тот рассердится, обидится или решит, что Ричард псих, то риск слишком велик. Он просто не готов был потерять Грэма и отказаться от всех этих чудесных ярких красок, которые тот принес в его жизнь.
Через два дня Грэм уехал. Он снова отказался ехать на машине Ричарда, хотя до Белфаста и парома отсюда было не так уж далеко, объяснив это необходимостью обсудить с Адамом некоторые семейные дела, которые не стоило решать по телефону. Тот заехал за Грэмом уже вечером, когда стемнело. Шел дождь, но было почти тепло.
— Я вернусь очень скоро, вот увидишь. Меньше, чем через месяц, — Грэм взглянул на Адама и тот едва заметно кивнул. — У нас будет очередной этап семейных дел, и я останусь на какое-то время, хорошо?
Ричард решил ничего не спрашивать, просто соглашаться. У него не было никаких конкретных фактов, ничего такого, что можно было предъявить с торжествующим видом, зато Грэм мог в любой момент пожать плечами и не сообщать больше о себе. Смог бы Ричард в этом случае бросить все и отправиться прочесывать берега реки Лаксфорд в северной Шотландии? Проверять ему не хотелось.
— Все будет хорошо, — улыбнулся Адам. — Не волнуйся.
Ричард послушно кивнул и смотрел вслед удаляющейся машине, пока не растворились в ночи огни фар. У него была полна голова странных мыслей и еще более странных подозрений, но все они были очень далеки от привычной реальности.
Адам явно что-то знал, но говорить он не будет. Среди всех знакомых Ричарда именно Адам был тем, о ком невозможно было подумать ничего необычного, и он же оказывался в результате самым скрытным и непонятным. Он мог неожиданно предложить простое и вроде бы очевидное решение задачи, над которой до этого бились несколько образованных и серьезных людей. Адам обладал способностью находить нужные слова во многих трудных ситуациях, и Ричард высоко ценил их приятельские отношения. Но сейчас он чувствовал, что должен во всем разобраться сам. Подозрения можно либо подтвердить, что звучит пугающе, либо опровергнуть, и это немного обнадеживало.
В ожидании сообщений от Грэма Ричард взялся за интернет. Всемирная паутина знает все, надо просто догадаться, как это искать — и в этом была некоторая трудность. Шотландские легенды рассказывали в основном о героической борьбе за свободу, Ричард потратил около двух часов времени на пролистывание похожих друг на друга историй, и понял, что уже довольно поздно. Он отключил компьютер, устроил на ночь леди Мариан, принял душ и устроился спать. И подскочил через сорок минут.
Его неожиданно осенило, что именно нужно искать, и где искомое может быть.
В течение следующих нескольких часов Ричард сидел перед монитором в пижаме и пледе поверх, и читал не официальные легенды и общеизвестные сказки, а разные случаи с фермерами и простыми горожанами, которые обычно фиксируются только как записи устных пересказов. И вот тут-то про медведей было предостаточно.
Пожилая крестьянка однажды рубила дрова, изнемогая от трудной работы. Она утомилась и уснула на крыльце, а когда проснулась, то увидела, что кто-то переколол все дрова и сложил их в поленницу. И весь двор вокруг был истоптан медвежьими следами.
Один старичок поехал со своего хутора в соседний город на ярмарку, а там лихие люди увели его единственную лошадь. К плачущему крестьянину подошел мужчина, узнал, в чем дело, и вызвался помочь. Он усадил старичка в телегу со всеми его покупками, а сам впрягся вместо лошади и резво припустил по дороге на хутор. Домчались быстро, но помощник наотрез отказался от оплаты или даже простого ужина — убежал. Тут из дома вышла старикова жена, бледная как полотно, и сказала, что своими глазами видела, что муж вернулся на телеге, запряженной большим медведем. Разбирая покупки, нашли они незнакомый кошель с деньгами, которых как раз хватило бы на хорошую лошадь. Мужчину того больше не видели, хотя денег его не трогали долго, лежал кошель его ждал. Только в голодные годы они эти деньги проели, и добрым словом медведя поминали.
