Грэм постепенно ускорялся, удовольствие теперь балансировало на сладкой границе боли, не переваливая через нее. Воздух вокруг стал казаться плотным и разогретым, совершенно неподвижным и невдыхаемым. Ричард пытался дышать, но в горле были только низкие хрипы и оглушающая пустота. В глазах темнело, словно он укрылся в подушках и не видит больше никаких источников света.
— А еще вот так… — донесся сквозь горячую пелену голос Грэма, низкий и с хрипотцой.
В тот же момент его рука сомкнулась на члене Ричарда, уверенно ведя к головке. Этого было слишком много. Ричард выгнулся до хруста в спине, застонал сквозь зубы, чувствуя, как спазм мышц внутри плотно стискивает Грэма, а потом провалился в тепло и мрак на какое-то время.
— …и это выкинуть. Вот вроде же ничего толком не делали, откуда бардак-то такой?
Голос Грэма доносился как сквозь вату; Ричард с трудом разлепил глаза и увидел, что тот общается с леди Мариан, сидящей на спинке кровати.
— Сейчас твой папочка проснется, не волнуйся, говорю же. А, он, кажется, уже.
— Точно, — с трудом пробормотал Ричард, щурясь на свет ночника. — Что это было, черт возьми?
— Ну вообще секс, кажется. И весьма недурной, для первого-то раза, если ты хочешь знать мое мнение.
— Я не об этом, — Ричард попытался сесть, но охнул и со стоном упал обратно. — Ощущения такие, будто я побывал в космосе без скафандра, а потом упал со всей высоты куда-то в Гималаи. Я вообще не знал, что у меня так гнется спина!
— Да это у тебя просто хороших любовников не было, — усмехнулся Грэм. — Давай разотру твою спину, только объясни своей дорогой леди, что ты в порядке, и я тебя не пытаю. Она волновалась, любит тебя.
— Леди нельзя в спальню без клетки, хотя она регулярно нарушает этот запрет, — сказал Ричард, протягивая руку к птичке.
Та тут же перебралась на его пальцы и зачирикала, радуясь общению.
Пока Ричард проводил внушение леди Мариан, Грэм успел убрать все в спальне, сделать чай и принять быстрый душ. Ричард последовал его примеру, хотя очень уж быстро у него не вышло. Потом Грэм, как и обещал, устроил Ричарду сеанс массажа, в процессе которого нашлись неизвестные прежде чувствительные места, о существовании которых в своем организме он и не подозревал. Спать укладывались уже ближе к утру, хотя до рассвета было еще далеко.
— Говорят, как встретишь Новый Год, так его и проведешь, — пробормотал Грэм, прижимая к себе сонного Ричарда.
— Боже, это что же – каждую ночь вот так? — в ужасе встрепенулся тот. — Да я уже к июню буду инвалидом-колясочником!
— Ну… почему же — так. Я по-всякому могу, и люблю разнообразие. Так что не волнуйся, все с твоей спиной будет хорошо. Привыкнет.
— Хм, возможно, это меня и пугает, — вздохнул Ричард, пристраивая голову на плече Грэма. — Спокойной ночи.
— И тебе спокойной. Уж я об этом позабочусь, — отозвался тот.
Этой ночью Ричарду снились светлые, приятные сны про медведя, который пас овец, считал коров и расчесывал гривы прекрасным лошадям. После он бегал по пологим холмам возле веселой реки и собирал цветы, бурча при этом песню. На медведе был надет килт, за пояс которого оказался заткнут билет на самолет до Лондона. В этом месте сон стал немного грустным, и Ричард завздыхал, заворочался в постели. Темная ночь с запахом трав накрыла его теплыми объятиями и зашептала что-то успокаивающее. Ричард постепенно затих и до утра спал уже без снов.
Следующие дни были похожи один на другой, как братья-близнецы. Ричард каждый день просыпался и сам себе завидовал — примерно по полчаса, перед завтраком. Грэм появлялся каждый день, но на ночь оставался не всегда.
— Иначе ты потом не сможешь спать один, даже если захочешь, или будет необходимость. Ну и просто… так ты будешь больше мне рад в другой раз.
— Но я всегда тебе рад, — шептал Ричард.
Он часто смотрел на календарь и пытался угадать: когда? Который из дней станет их последним? Который Ричард отметит черным кружком, как день конца своего счастья?
Январь лениво тянулся за окнами, катился с холмов и падал в море вместе с дождями, полз туманами по снулой траве, печально вздыхал на ночных крышах. Было мокро, холодно и ветрено, но Ричард впервые в жизни, пожалуй, не жалел ни о чем. Давно знакомые окрестности заиграли новыми яркими красками, люди вокруг казались исключительно милыми и замечательными. Грэму, похоже, здесь нравилось: он познакомился с некоторыми местными фермерами и рыбаками, а с мистером Калленом даже немного подружился. Однажды тот поймал их в городке, и Ричард не придумал достойного повода для отказа. Так они с Грэмом оказались приглашены на ужин в домике лекаря. Ричард в который раз убедился, что Грэм прекрасно ладит с животными (он сразу нашел общий язык с Тыковкой, и та весь вечер не слезала с его рук), а мистер Каллен обнаружил в его лице благодарного слушателя, особенно по части рецептов и способов заготовки полезных трав. Вышли они сытые и счастливые, и брели домой пешком, рискуя упасть в лужу или зацепиться за проволочный забор.
Грэм часто бывал у Адама, обсуждал с ним что-то серьезное, хмурился. Ричард немного ревновал, и однажды рискнул спросить, в чем там дело.
— О, это касается нашего семейного наследства, — туманно объяснил Грэм. — Дело темное, запутанное и не слишком-то приятное. Но ты не думай об этом, у тебя и без того забот хватает.
Это действительно было так: именно сейчас, как назло, стали приносить свои плоды давние планы и проекты, над которыми Ричард трудился последние месяцы. Пришли государственные деньги на реставрацию маяка, проект расширения местной библиотеки наконец-то был одобрен, а Рождественская ярмарка удостоилась чести быть внесенной в туристические каталоги. В прежнее время Ричард был бы счастлив любому из этих событий, но сейчас это означало заботы и меньше времени рядом с Грэмом. А это было плохо, ведь в любой миг все могло прекратиться.
— Я уеду в конце января, — сказал Грэм однажды утром за завтраком.
Ричард кивнул и продолжил жевать тост, внезапно лишившийся вкуса. Он знал, что так будет и старался подготовить себя, но все равно известие оказалось слишком неприятным. Это было как больной живот, не дающий покоя. Вроде и избавиться хочется, а вроде и не денешься никуда.
— Но я вернусь, — Грэм смотрел строго, словно понимал, что происходит у Ричарда в голове. — Очень скоро вернусь, вот увидишь.
Ричард снова кивал и пытался улыбаться. Что он мог сказать в ответ?
Слишком быстро пролетели последние дни, словно каждый был вдвое короче предыдущего. Вроде, только что была среда, а вот уже и пятница миновала, и понедельник на носу…
В день отъезда было ненастно. Дул порывистый ветер, то и дело принимался противный мелкий дождь.
— Не провожай. Тебе потом возвращаться в дождь и по плохой дороге, — Грэм недовольно посмотрел на небо. — Я волноваться буду.
— Но я хотел бы…
— В другой раз, обещаю. Пока что ты должен убедиться, что я вернусь, иначе расставание выйдет слишком грустным. А мне вовсе не хочется, чтобы ты грустил. Не будешь? — Грэм сплел пальцы Ричарда со своими.
— Буду все равно. Ничего не поделаешь с этим, — тот вздохнул, отводя глаза.
Вместо ответа Грэм обнял его до хруста в спине. По его дыханию было понятно, что он тоже переживает, и от этого Ричарду стало немного легче.
Адам приехал на своей машине с теми вещами Грэма, что оставались у него, и уже ждал на парковочной площадке, делая вид, что интересуется самшитовыми кустами. Это было очень мило с его стороны. Ричард подумал, что Адам приехал слишком уж рано.
— Я вернусь, и глазом моргнуть не успеешь, — снова пообещал Грэм.
— Ты через Лондон?
— Ага, там есть кое-какие дела. Подберу моих шалопаев в Дублине. О, кстати, чуть не забыл: это тебе.
Грэм вынул из сумки с вещами книгу и протянул Ричарду. Тот сразу ее узнал: это была сказка «Король-медведь», купленная в Дублине, кажется, годы назад.
