— Дома-то я редко готовлю. Ну, то есть… реже, чем хотелось бы. Это хобби, на которое у меня вечно не хватает времени, — жаловался Грэм, записывая на салфетке рецепт фаршированных шампиньонов.

— Как же ты все оставил там, у себя дома? Кто-то надежный занимается делами? — спросил Ричард.

— Да, конечно. У меня хорошие работники, и управляющий, которому я бы свою жизнь доверил, не только поместье и ферму. Он подробно пишет мне каждый день, и я иногда звоню, узнаю, как дела. Отпуск – это тоже важно.

— Особенно для тебя, Грэм, ты ведь, если мне не изменяет память, раньше никогда не отдыхал, — поддержал мистер МакКой. — Ты заслужил свои каникулы.

— Дома тоже отлично отдыхается, — Грэм усмехнулся. — Ты же знаешь, я не любитель путешествий на большие расстояния, особенно когда под ногами нет твердой земли.

С этими словами он приобнял Ричарда за талию под столом, и тот невольно подумал, что сказанное как-то связано с ним. Это было очень странное чувство, немного нереальное. Ричард такого прежде не испытывал — только если в детстве, после прочтения волшебных книг или просмотра фильмов о сказочных существах. Тогда оно было коротким, зыбким, и существовало всего пару мгновений, а потом его смывало острым сожалением, что это все было не на самом деле, а вокруг скучный реальный мир. Сейчас же это чувство и не думало проходить.

Как Грэм и говорил, Адам с энтузиазмом воспринял идею собрать им еды с собой; около десяти часов вечера они уходили, нагруженные под завязку разнообразными пакетами и свертками. По пути до дома в машине дивно благоухало печеным гусем, картофелем, яблочными пирогами и еще бог знает чем. Будучи голодным, Ричард обрадовался бы этому разнообразию, но сейчас его желудок был так полон, что оставалось лишь жалобно постанывать каждый раз, когда вкусные запахи тревожили его при покачивании машины.

— Ты так стонешь, что я не могу гарантировать тебе безопасность по возвращении домой, — проворчал Грэм. — А было бы сейчас тепло — то и в пути тоже. Трава тут растет густая, мягкая.

— Когда ты так говоришь, я не могу всерьез опасаться за себя, — улыбнулся Ричард. — Наоборот, теперь мне хочется провоцировать тебя еще сильнее.

— О, ты поплатишься за это, — Грэм негромко рассмеялся и потер ладони. — Берегись!

Машина неторопливо ползла среди залитых дождем холмов; лучи фар почти не разгоняли темноту, пронизанную каплями воды, а только добавляли причудливых теней к общей картине мира вокруг. Ричард подумал, что если бы не знал здесь каждую травинку, легко мог бы заблудиться. Свет маяка отсюда был почти не виден, а небольшие фонарики у дверей домов светили только себе под нос, растворяясь мутными пятнами в дождливой пелене.

— У нас сейчас, наверное, снег. И ветер, как всегда, — сказал Грэм, старательно высматривая что-то в окне.

— Расскажи мне про место, где ты живешь. Чтобы я не отвлекался от дороги. А то грязь снова развезло, того и гляди уедем в кювет, — попросил Ричард.

— Ну… обычное место, на самом деле. Красивое, на мой-то вкус. Просторно там, небо, значит, прямо от порога. Высоко, холмы вокруг, горы и скалы. Реку прямо из окон видно, неподалеку морской залив и озеро. И эти, кусты на склонах, красивые такие. Они когда цветут – все вокруг словно в солнце, даже будто теплее от них делается. А по холмам овцы, овцы — мои, значит. И холмы мои все. Есть еще коровы и лошади, но эти умные — их просто так не видно, они гуляют подальше. Осенью, когда поднимается сильный ветер, реку засыпает листвой, и тогда она красная, желтая и бурая, а камни на перекатах поют глухо и сонно. Да все как везде, таких мест полно. Ты и тут наверняка все это видишь.

Ричард покачал головой, сворачивая на площадку перед домом.

— Похожие места тут, может, и есть, но там нет тебя. Это же все меняет, — сказал он. — Не ты видишь эти холмы из окна, и не твои овцы пасутся на их склонах.

— Ну… как скажешь, — Грэм чуть усмехнулся. — Можно я отнесу тебя в дом?

— О… кхм. Я тяжелый… да и, к тому же, не девица, — Ричард смутился.

— А я сильный. И мне так хочется. Могу я?

— Ты можешь.

Он подумал, что Грэм может вообще все, что ему угодно, но говорить не стал. Наверное, это не очень-то правильно — признаваться, что готов выполнять любые приказы этого человека, если тот начнет их отдавать.

Оказавшись в воздухе, Ричард немного оробел. Его с детства не носили на руках, и он не особенно комфортно чувствовал себя в этом положении. Но зато Грэм явно знал, что делает: он лихо закинул свою добычу на плечо и потопал в дом. Ричард удивился было, а потом вспомнил тренировочную «легкую» гирю, которую Грэм возил с собой. С такими привычками вес не слишком крупного человека — не помеха.

— Я оставлю тебя здесь, но ты не вздумай убегать, — Грэм усадил его на диван в гостиной и погрозил пальцем. — Иначе мне придется тебя связать или оглушить.

— О, я буду вести себя прилично, — пообещал Ричард. — Ни один из предложенных тобой альтернативных вариантов мне не нравится.

— Вот и славно.

Грэм вышел обратно на дождь, и вернулся с едой от Адама. За это время Ричард успел прокрасться в холл и снять сапоги и куртку. Леди Мариан, оглашавшая дом радостными приветственными воплями, ничуть не испугалась его угрожающего жеста. Грэм застал Ричарда все на том же диване, но уже без верхней одежды, и предсказуемо вознегодовал.

— Я же велел тебе смирно сидеть тут!

— Но я сижу…

— Ты разделся! А я хотел сам тебя раздеть. Ты знаешь, как приятно обдирать обертку с любимого лакомства?

Легкий холодок прошелся по спине Ричарда от его слов. Почему-то он легко мог представить, как Грэм съедает его, разодрав одежду. Что за дикие фантазии?

— Вот не хотел я быть страшным и диким, но теперь придется, — Грэм скроил лицо, которое в его понимании должно было выглядеть страшным.

— О, я очень испуган, — заверил его Ричард. — Смазка, если что, в верхнем ящике тумбочки в спальне.

— Что-то подсказывает мне, что ты совсем не трепещешь.

— Нет-нет, я в ужасе! Это шок, он всегда дает странные эффекты.

— Надеюсь, что так. Сейчас я разберу продукты, а ты пока можешь покормить попугая и спеть ей колыбельную. Но помни: у тебя совсем мало времени! Потом я тебя поймаю и накажу, — Грэм сурово похмурился и сложил руки на груди. — Ты впечатлен?

— О да, несомненно. Уже бегу, — Ричард старательно прятал улыбку.

Леди Мариан получила свежую воду, вечернюю порцию корма, кусочек яблока и бисквит. Она весело щебетала, заискивающе поглядывая на Ричарда в надежде, что ее выпустят полетать. Но его мысли были заняты совсем другим. Интересно, насколько испорченным нужно быть, чтобы мечтать об обещанном наказании?

— Ну что, ты готов?

Грэм стоял в дверях, раздетый до килта и гольфов. Ричард нервно вздохнул.

— Могу я сходить в душ?

— Ты можешь сходить в душ только вместе со мной, — Грэм свирепо оскалился. — Ведь я тебя наказываю!

— Ох, ну хоть так.

— И я сам тебя раздену.

— Идет.

Ричард знал, что должно произойти сегодня, и с удивлением понимал, что не волнуется, а очень ждет того самого часа. Этого ли добивался Грэм своей неторопливой тактикой? Судя по его тяжелому дыханию, последние приготовления давались непросто. Ричард дрожал от нетерпения, ткань рубашки жалобно трещала под пальцами Грэма, и каждый раз, когда их кожа соприкасалась, обоих будто бы било слабым разрядом электричества.

— Я не слишком хорош в этом, — предупредил Грэм, включая воду.

Ричард даже переспрашивать не стал, в чем именно — он просто знал, что для него все будет замечательно. Его Грэм не мог быть не хорош.

Тугие теплые струи смывали усталость и остатки смущения. Не получается думать о недостатках, когда тебя обнимают сильные и уверенные руки. Грэм жарко и мокро целовался, слабо рыча в рот Ричарда, а тот только таял и растворялся в его ласках. Когда поцелуй разомкнулся, он потянулся было следом, и с удивлением увидел Грэма, стоящего на коленях.