– Благодарю за заботу, и вам хорошего дня.
Дин специально не спешил, чтобы убедиться, что Брэд Дуриф ушел, но тот так ловко скрылся из вида, что ничего не оставалось, как идти в таверну.
Расчет Дина оказался верен хотя бы здесь: внутри он увидел Ричарда в обществе миски каши и огромного ломтя сыра.
– Привет, Дин! Ты завтракать?
– Привет, ага. И тебя искал, – улыбнулся Дин. – Как знал, что ты здесь.
– Бумаги, – понимающе кивнул Ричард. – Конечно, я здесь – готовить особенно времени нет, а горячего хочется.
Дин взял себе тоже каши и сыра и устроился рядом с Ричардом.
– Я думал, и Адам тут.
– Да, его дед на рынке, а его самого я не заметил. В последнее время Адам редко появляется тут утром, наверное, занят на ферме.
– Видел Дурифа только что на рынке. Позвал сюда, но он не пошел, даже как-то быстро сбежал.
– Серьезно? Жаль, я не видел его, хотел спросить о ремонте дорог... Ладно, это потом. Бумаги у меня в машине, и я на всякий случай копии в компьютере сделал. Сейчас сходим и я тебе отдам.
– Спасибо.
Дин с наслаждением уминал горячую пищу, отогреваясь. Он решил, что после сходит все же за свитером, потому что тепло – это прекрасно.
Пока они ели, тучи не выдержали и прорвались частым и нудным дождем. Рыночная площадь быстро пустела, фермеры уносили остатки товара. Ричард и Дин добежали до стоянки, натянув капюшоны на головы.
– Вот, здесь все, что было в архиве. Больше я вряд ли смогу найти, – Ричард отдал глянцевую папку из прозрачного пластика.
– Спасибо. Я и сам пока не знаю, что мне нужно искать.
– С Кодексом пока ничего? – тихо спросил Ричард.
– Нет. Везде одни тупики, – вздохнул Дин.
Ричард уехал, а он убрал бумаги под покупки в своей машине и отправился за свитером. Немного поплутал по переулкам, вспомнил, как где-то здесь год назад Эйдан спас его от хулиганов. Кажется, это было так давно...
Свитер Дин выбрал зеленый, как бутылочное стекло. Его и на Рождество хорошо, и просто так носить – спокойный цвет.
Домой он возвращался под сильным дождем. Видимость на дороге была плохая, лужи снова расползлись, занимая все свободное место, будто воинственное королевство, поглощающее слабых соседей. Дин ехал медленно, но совсем не испытывал нетерпения или злости по поводу состояния дорог. Монотонный дождь создавал ему такое же монотонное настроение. Дин слегка озяб, несмотря на включенную печку, и дома первым делом метнул греть чайник. Когда вода закипела, а все продукты были разложены по местам, он расположился в столовой с чайником лечебного сбора и документами от Ричарда, и провел так несколько часов. Ничего совсем необычного там действительно не было, только самые общие подозрения, которые к делу никак не пришьешь. Аккуратный Ричард собрал все, что смог обнаружить, и благодаря ему Дин узнал, что в девяностые ферма Дурифа чуть было не ушла с молотка за долги; Брэд Дуриф тогда прогорел с урожаем из-за нескольких неудачных лет. Его посевы уничтожали нашествие тли, затяжные дожди летом, ураган, унесший плодородный слой почвы. В то время из животных Дурифы держали в основном овец, и тех подкосила какая-то инфекция. Остались две кобылы и конь, с которых началось разведение лошадей. С трудом удержав ферму, Дуриф почти все земли отвел под пастбища, и дела постепенно пошли в гору. Спустя пару лет он выкупил соседнюю ферму, тоже оказавшуюся на грани разорения, еще через пять лет – земли еще двоих соседей. Большую часть вырученных средств Дуриф тратил на благоустройство пастбищ, подкормки и благотворительность. Дин бегло просмотрел список мест, куда Брэд Дуриф переводил деньги: городская больница, детский сад, дом престарелых. Прямо-таки меценат местного масштаба.
Про инцидент с супругом Робин материалов было не так много, и Дин тоже не нашел там ничего интригующего. Находясь в подпитии, ночью вышел из дома, неудачно упал, истек кровью. Он и сам не понимал, почему все время возвращается мысленно к этому моменту, прокручивает его в голове. Дин решил, что вернется к этому вопросу позже, может, заново у него получится лучше. Тем более что тут и так много о чем надо узнать подробнее. Интересно, как именно фермер вырвался из почти безвыходной ситуации? Как он не потерял ферму, оказавшись на грани банкротства? Наверняка это можно уточнить у Ричарда.
Дин набросал список возникших вопросов на листке, чтобы потом передать Ричарду. В процессе у него возникла мысль поделиться полученной информацией с мистером Хиллом, и Дин скинул ему на электронную почту сведения о благотворительной деятельности Дурифа. Обычно такие вещи хороши для статьи. Готовить обед не хотелось, так что сегодня Дин обошелся бутербродами. Он доедал последний, когда пришел ответ от мистера Хилла – тот благодарил за дополнительную информацию, и сразу прислал черновики статьи с уже внесенной правкой.
Пока Дин читал и общался, начали сгущаться сумерки. Ветер усилился, дождь бросался на стекла, море сердито било волнами в берег. Дин с ужасом думал о том, каково сейчас плыть где-то в море – холодно, мокро и просто страшно. Он решил выйти буквально на минутку, чтобы запечатлеть разгул стихии, пока свет еще позволяет что-то увидеть. Натянув непромокаемую ветровку поверх пуховика, Дин на секунду задумался: не взять ли водозащитный чехол для камеры? Но ведь на минутку только, ничего случиться не успеет.
Он выскочил за дверь, и тут же получил порцию воды в лицо. Прикрывая камеру и страшно щурясь, чтобы разглядеть хоть что-то, Дин подошел к обрыву. Море внизу бесновалось, выплетая узоры грязно-белой пеной среди черных камней, ветер выл, как живое существо. Даже стойкий маяк с веселыми красными полосами казался сейчас грустным и неприкаянным, хотелось пригласить его в дом и отогреть. Дин сделал несколько быстрых кадров с ним; ветер рыдал ему в правое ухо. Объектив приходилось прикрывать от дождя. Повернувшись к морю, он хотел сделать еще серию снимков, но в вое ветра теперь явственно слышался крик – протяжный, жалобный, детский. Дин опустил камеру и осмотрелся, насколько мог. Только дождь, мертвая трава, волны… никого. Капли падали прямо в лицо, смотреть было трудно, но, черт возьми, кто-то действительно плакал неподалеку! Дин приложил ладонь козырьком к глазам, и, напрягая зрение, всмотрелся вдаль. Кажется, что-то качается на волнах… Неужели ребенок? Он вскинул камеру и выкрутил на максимум зум объектива. В море кто-то плыл, живой и плачущий, Дин точно это видел. Небольшое существо шевелилось, из последних сил старалось грести к берегу, но волны, будто играясь, кидали его из стороны в сторону, сводя на ноль все усилия. И никого на берегу! Дин в панике огляделся, хлопнул себя по карману – но телефон лежал дома, на столе в гостиной. Голос тонул в вое ветра, и только Эйдан отозвался на внутренний зов. Он, наверное, запрещал Дину подходить к воде. Он сам кинулся в море и поплыл со своих далеких островов, у которых и названия-то толком нет. Слишком далеких.
Дин сам не помнил, как он оказался внизу, у самой воды. Здесь пронзительные крики слышались еще громче, было ясно, что там, в воде бьется за свою жизнь какой-то малыш, и он держится из последних сил. Дин был простужен, он ненавидел холод и боялся глубины, но он знал, что есть вещи похуже. Он знал, как страшно тонуть, когда вокруг только вода и пузыри, всплывающие вверх, и как страшно – гораздо страшнее – лежать на дне без движения, пока угасают над головой последние лучи света. Ледяная вода залилась в ботинки, обжигая ноги, волны ударились в колени, будто прогоняя Дина обратно на берег. Он упрямо шагнул вперед, проваливаясь в воду сразу по пояс. Нить, связывающая их с Эйданом, натянулась до боли: тот спешил, как мог, но он был слишком далеко. Дин успел подумать, что вот теперь не отказался бы от нянек с маяка, но их не было как раз когда он нуждался в них так сильно, и поплыл. Мокрая куртка тянула на дно, вода казалась кипятком, а по коленям била забытая камера. Дин старался не замечать ничего и плыть быстрее, пока есть свежие силы. В голове у него звучали обрывки каких-то фраз, чьи-то крики, голос Карла, вопрошающий, где у него море, и бессильный вой Эйдана. Но сильнее всего Дин слышал слабеющий с каждой секундой писк впереди. Ему казалось, что сквозь толщу воды он чувствует паническое биение маленького сердца, и он плыл в этом направлении. Вот что-то качнулось на волнах впереди… вот еще раз, и еще! Маленькое мокрое существо то скрывалось под водой, то всплывало, жалобно бултыхая конечностями и пища, как дитя. Только подплыв ближе, Дин понял, что это был рыжий щенок, маленький и глупый. Он тоже видел Дина и плыл к нему, вытягивая нескладные лапы. Большая волна накрыла их с головой. В последнем рывке Дин схватил щенка и поднял к себе на плечо, чтобы тот был поближе к поверхности. Он понятия не имел, как теперь плыть к берегу: руки и ноги сводило от холода, мокрая одежда тянула на дно, а от мысли о глубине темнело в глазах. Грудь едва не разрывалась от напряжения, словно изнутри горел пожар. Придерживая дрожащего и царапающегося щенка одной рукой, Дин снял с шеи ремень камеры, отправляя на дно верный Mark II. Следом уплыли ботинки и пуховик. Дин развернулся к берегу и медленно поплыл, придерживая малыша одной рукой, и прекрасно понимая, что не доберется. У него темнело в глазах, а ноги сводило мелкими судорогами. Щенок маленькими коготками хватался за плечо Дина, скулил и хрипел, заглатывая воду. До берега оставалось метров десять, когда правую ногу пронзила острая боль. Дин понял, что замерз насмерть. Пожар внутри взорвался тяжелым кашлем, небо перевернулось вниз, а потом закрутилось перед пропадающим взглядом. Собрав последние силы, Дин швырнул щенка вперед, туда, где ему казалось был берег, и тут же стал погружаться в воду. В голове все дребезжало от воя Эйдана, а Дин только мысленным шепотом повторял: «Прости… Прости… Прости…». Промозглая темнота залепила ему глаза и уши, напоследок мелькнув ярким огоньком сигареты Эйдана, а потом все пропало.
