И все же тот случай не давал ему покоя. Особенно Деметрий настораживался в тот момент, когда за уже закрытым Порталом вдруг начинали доноситься звуки, похожие на рев двигателя электропогрузчика, только усиленные в десятки раз. Этот рев начинался резко, будто по нажатию кнопки, а стихал плавно, как если бы его источник постепенно удалялся. И происходило это всегда в одно и то же время, как и открытие и закрытие Внешнего Портала.

И все же Деметрий не мог согласиться с Ваном в том, что огромный железный ящик способен передвигаться. Поэтому предпочитал уходить от размышлений об этом.

После открытия Портала буферная зона соединялась со складом железным механическим мостом, который также поднимался и опускался автоматически в одно и то же время. Деметрий сел на погрузчик еще когда Портал был закрыт, а, едва тот успел распахнуться и накинуть мост, въехал в проем и подцепил первый паллет. Сегодня их было не много – около двадцати, и Деметрий управился меньше чем за полчаса.

Работал Деметрий исключительно в ночную смену, и сегодня он был один. Вану понадобился отгул и его отпустили, зная, что Деметрий неплохо справится в одиночку.

Серж Карелин был прекрасно осведомлен об особенностях Деметрия. Он знал, что, когда у того маниакальная фаза, на него можно было взвалить в два раза больше работы, поставить ему дюжину смен подряд и даже вывести на смену в одиночку, и Деметрий справится. В эти периоды Карелин как мог разгружал остальных работников, давал им отпуска и отгулы, пока Деметрий вкалывал как проклятый. Зато, когда у Деметрия случались депрессивные фазы и даже самое простое задание требовало у него немыслимых усилий, разгружали уже его. В такое время ему ставили минимум рабочих смен, а когда он все же выходил на работу, ему не поручали ответственных и срочных задач, таких как разгрузка буферной зоны или приемка скоропортящейся продукции. Он занимался лишь разборкой паллетов внешних поставок по товарным категориям. Но и с этой задачей справлялся весьма плохо. Если маниакальный Деметрий мог за смену разобрать два десятка паллетов, да еще и принять все внутренние поставки, то депрессивный Деметрий едва справлялся с тремя – четырьмя паллетами.

Деметрию было невероятно стыдно за это, и он был чрезвычайно благодарен Сержу за то, что тот никогда его не упрекал, а всегда находил возможность найти ему замену. В свою очередь, Деметрий старался максимально компенсировать свою заторможенность, когда пребывал в маниакальной фазе.

Ночная активность была еще одной особенностью Деметрия. Он категорически не мог рано ложиться спать и, тем более, рано вставать, зато по ночам всегда был бодр и полон энергии.

«Впрочем, что такое ночь?» – рассуждал он. Это всего лишь было время, когда большинство жителей Московского Массива предпочитали спать. Ну и еще основная часть фонарей, освещающих Магистрали, было выключено. В это время свет был тускл и неравномерен. Скорее даже это были островки света, посреди реки полумрака. Но были ли у человека другие причины спать именно в это время, а бодрствовать в другое? Деметрий их не видел. А его организм и подавно. Поэтому он считал за счастье, что мог работать в Распределительном Узле ночью.

Сама работа ему нравилась и чувствовал он себя здесь не хуже, чем дома. Честно говоря, даже лучше. В Распределительном Узле было просторно, и он часто бывал один в смену, в то время как дома было чуть свободнее, чем в туго набитом людьми лифте. И там была Лиз.

Деметрий думал о ней сегодня всю ночь. Не мог не думать, потому что, каждый раз садясь за компьютер, а делал он это в течение смены множество раз, он собирался надеть те самые очки и вспоминал, что их больше нет.

Вместе с этим он сразу вспоминал о своей ссоре с матерью. Его переполняла злость, но вместе с тем и чувство вины. Несмотря на гнев, он понимал, что, возможно, слишком жестоко обошелся с Лиз.

И еще у него не выходили из головы ее слова об отце. Она всегда говорила ему, что Тит Аронов сидит в секторе Z66 заслуженно, и он всегда верил матери. Но теперь в его душе стали зреть сомнения. Он ведь так толком и не знал за какие такие преступления посадили его отца. Слова «государственная измена» звучали слишком абстрактно.

Размышляя об этом Деметрий еще больше утвердился в своем решении посетить сектор Z66. И потому, что хотел пойти против желания матери, и потому, что чувствовал острую потребность разобраться во всем.

Без десяти минут восемь утра пришли сотрудники дневной смены.

– Доброе утро, Деметрий, – сказал Серж Карелин, появившись в разгрузочной зоне, – Как дела?

– Сегодня без осложнений, Серж, – сказал Деметрий. Как и все сотрудники он обращался к Карелину на «ты» и по имени.

– Да ты, я смотрю, разобрал почти все паллеты! – сказал Карелин, гляну на зону неразобранных паллет. Там одиноко стояли три паллета из тех двадцати, что пришли сегодня. Остальные были разложены по товарным категориям и расставлены в соответствующие зоны хранения.

Деметрий лишь кивнул.

– Ты в порядке, дружище? – спросил Серж, – Выглядишь нервным?

– Более нервным, чем обычно? – поинтересовался Деметрий.

– У тебя дергается глаз, – сказал начальник, – И ты без своих волшебных очков.

– Я забыл их дома, – соврал Деметрий.

Карелин нахмурил брови.

– Странно, – сказал он, – Ты точно чувствуешь себя хорошо?

– Не переживай, я пока вроде не собираюсь менять маску, – сказал Деметрий.

Так он называл смену своих состояний.

– Я не об этом, Деметрий. Послушай, твоя мать уже с утра звонила мне.

– Правда? – спросил Деметрий с деланным безразличием, – У нее есть твой номер?

Жители Московского Массива имели лишь одно средство удаленной связи – голосовые приемопередатчики, установленные во всех квартирах, а также в конторах и на производствах. К каждому аппарату навсегда привязывался один шестизначный номер и изменить его было нельзя.

– Как это ни прискорбно, – сказал Карелин.

– И что она сказала?

– Требовала дать тебе отпуск. Вот прям с сегодняшнего дня.

– Ни в коем случае! – почти выкрикнул Деметрий.

Перспектива провести хотя бы несколько дней дома, в обществе Лиз, не имея возможности себя чем-либо занять, пугала Деметрия куда больше, чем работа без выходных в течение нескольких недель.

– Вы с ней поссорились? Понимаю, это не мое дело, но, если хочешь, я готов выслушать.

– Сомневаюсь, что ты сможешь с этим помочь, а давить на жалость я не любитель.

– Да, я это прекрасно знаю. Послушай, может нам снова попытаться выбить тебе отдельное жилье? Я мог бы составить рапорт, чтобы тебе повысили категорию полезности.

Каждый гражданин Московского Массива имел такое положение, которое соответствовало его категории полезности. Это был некий оцифрованный показатель того, насколько человек важен и нужен для процветания Массива. Он определялся в первую очередь трудовой деятельностью. Наивысшая категория была у Администраторов. Они-то и получали все социальные блага, в том числе жилье на Пятом Уровне. У Деметрия категория была ниже средней.

– Вряд ли это поможет. У Лиз надо мной опека. Даже если мне дадут новое жилье, она тоже сможет там жить.

– Да уж, здесь я, похоже, ничего не могу поделать, – вздохнул Карелин.

– Не переживай, Серж, все в порядке, – сказал Деметрий, протягивая ему руку для пожатия, – Я, пожалуй, пойду домой.

Деметрий переоделся, вышел из сектора Z13 и неторопливо направился к ближайшему межуровневому лифту. Однако не дойдя до него шагов двадцать, остановился. Он стоял как раз у поворота на Магистраль, ведущую к сектору Z66. Вспомнив о своих намерениях, Деметрий развернулся.

Однако он еще долго стоял в нерешительности. Тюремный сектор находился прямо перед ним – Магистраль упиралась в него – так что Деметрий видел его во всей красе. С глухими черными стенами без окон и лишь с одной узкой дверью, трехэтажный сектор Z66 выглядел холодным и безжизненным, и даже невозможно было представить, что внутри находятся люди.