И на этом женщина, попытавшись пригладить его волосы, поторопилась уйти, оставив совершенно растерянного Амона. Как мать не смогла его узнать? Как такое возможно? Но прежде чем опомнился, Мишель уже скрылась за поворотом, оставив его без ответов.

Он должен хоть что-то выяснить и потому войдет в дом. Однако, вместо того, что бы сделать шаг по направлению к двери он влетел в Корректора, который оказался на его пути. Оглянувшись по сторонам, Амон понял, что стоит за барьером в том месте, в которое они переместились.

Не дав ни слова сказать, растерявшемуся мужчине, парень побежал к дороге, но был отброшен на влажную земле, ответным ударом барьера. Боль промчалась по телу, выбивая весь воздух из легких и засветив мир ярким светом. Лишь после нескольких судорожных попыток вдохнуть, кислород наполнил тело, вернул прежние краски и ориентировку в пространстве.

Корректор приобняв его за плечи, помог встать и удержаться на ногах, когда они отошли на несколько шагов от барьера.

- Что случилось? - спросил мужчина, оглядываясь на череду, теперь таких далеких домов.

- Она меня не узнала.

- Кто?

- Мама, она меня не узнала! - повторил Амон и вновь решился пройти через барьер. Корректор едва успел удержать его на месте.

- Даже не думай! В следующий раз тебя точно размажет по земле.

- Плевать! Я должен знать, почему она меня не узнала! - изловчившись он вырвался и почти добрался до синевы стены, как влетел в стеллаж с книгами.

Столкновение был не столь сильно, как с барьером, но Амон неудачно влетел носом в перекладину и теперь сидя на полу, смотрел как красные капли падают ему на ладони, а он совершенно не чувствует боли. Он слышал бесконечный вопрос без ответа в своей голове: как она его не узнала?

Корректор подхватив под руку, заставил встать, усадил в кресло, прикоснулся ладонью к лицу. Кровь больше не шла, но лишь пощечина, заставила его посмотреть на мужчину, присевшего на корточки из-за чего их лица, оказались напротив друг-друга.

- И так, ты расскажешь мне, что произошло? - спросил строгим голосом, который не вязался с его обеспокоенным выражением лица.

- Она... - голос Амона оборвался от воспоминания. Сделав несколько глубоких вдохов, помогшими ему с появившимся комом в горле и начавшимися слезится глазами, он продолжил, - когда я пришел домой, мама меня совсем не узнала. Словно я не ее сын, а потом меня выбросило за барьер.

- Понятно, - ответил Корректор, вставая и отходя к столу.

- Да что может быть понятного! Почему она меня не узнала! Я же ее сын!

- Потому что, ты не ее сын! Забыл, что я говорил? Ты не сын Фланчей. Тебя принесли в их семью и они же внушили им, что ты их сын. Теперь же, когда потребность в них отпала, они стерли воспоминания о тебе. Они больше не твои родители и ты не их сын.

Амон хотел накричать на Корректора, обвинить в том, что он не прав и совершенно не знает их семью, но не сделал этого, потому что раньше уже думал о том, что озвучил он. Просто теперь из неуверенных размышлений, подпитываемых беспокойством и страхом, стало жестокой реальностью. Он действительно Лишний и нигде нет ему места. А теперь он лишился самого дорогого — своей семьи. Своего последнего якоря в своей безумной жизни.

Все что ему осталось это горько плакать.

У Корректора много времени ушло на то, что бы хоть немного успокоить Амона. В действительности он мало понимал, как вести себя с подростком, а тем болей плачущими.

Может уговоры Корректора или просто Амон выдохся, столько плакать, но в какой-то момент он остановился в очередной раз, вытирая слезы мокрым рукавом пальто. Мужчина с легким выдохом облегчения сел в кресло, уже знакомым жестом поправил очки и стал перебирать какие-то листы на столе.

Тишина стала неприятной, тяжело сев на их плечи, прижимая к полу, потому что имелись вопросы и понимания, что ответы на них, никому не понравятся.

- Считаете, что уже ничего нельзя с этим поделать? - тихо спросил Амон, но был уверен, что его услышали.

- Такое выходит далеко за пределы возможностей обычного Корректора, хотя у нас довольно обширное поле деятельности... - неожиданно остановился, понимая, что все это не к месту. - Я ничего не могу поделать с этим. Для твоей семьи все вернулось к тому, как должно было быть изначально и вмешательство подобно этому, невозможно для меня.

- Но ты назвал его другим Корректором.

- Я посчитал его другим Корректором. Могу лишь сказать, что его сила будет побольше моей, а навыки в десятки лучше, раз его не заметили за такое время.

- И что, это все? Я больше никогда не смогу увидеться с семьей?

- Они никогда не были твоей семьей.

- Нет! Были! - вспылил Амон. - Они болей чем были моей семьей! Ты сам сказал, что им лишь внушили, что я их сын, но они ли навязали любовь ко мне? Все те минуты, которые мы провели вместе? Те минуты когда отец находил время поинтересоваться, как у меня дела, хотя засыпал на ходу после работы? Когда мама ночами не спала, когда я болел ангиной? Тому, как пыталась причесать мои вечно непослушные волосы перед тем, как я убегу в школу? Тому как... - он зажмурился, боясь вновь расплакаться от накативших, раньше казавшихся, таких неважных воспоминаний. - И этого больше никогда не будет?

- Уверен, что они очень любили тебя, но если ты попробуешь пробраться к ним это может оказаться опасным не только для тебя, но и для них. Они не только стерли у всех воспоминания о тебе, но и установили барьер, что бы ни у кого не появилось возможности выяснить, что там на самом деле произошло. Они не побоялись напасть на меня - Корректора. Тебе придется принять то, что ты больше их не увидишь.

Амон хотел бы возмутиться и утверждать,, что этому никогда не бывать, но это правда, которую он уже понял и все происходящее уже давно не затянувшейся, плохой сон. Но это ему, совсем не хотелось озвучивать.

- Я не брошу попыток узнать кто ты на самом деле, почему и как ты появился на свет. Чего бы это мне не стоило, я обязательно выясню, кто за всем этим стоит. Так что прекрати буравить меня таким взглядом. Вечно держать здесь не могу. Стоит тебя привести в порядок и вернуть в реальность.

После того, как Амон смог болей или менее успокоиться, а с помощью Корректора не выглядеть таким опухшим, его вернули в момент, когда выдернули. Да, он оказался у дверей мастерской, где порыв холодного ветра бросил в лицо снежинки и понимание, что Эленг вот-вот скроется из виду.

Несмотря на то, какое у него сейчас настроение и нежелание возвращаться в школу, он также понимал, что больше ему некуда идти, а дополнительные причитания декана, совершенно не нужны и потому побежал за старшеклассником, маневрируя между прохожими. К площади они вернулись быстрей, чем когда шли к банку и вот пройдя арку, стоят у главных врат школы.

- Думаю, тебе не нужно объяснять о не упоменании, что именно я купил? - как бы невзначай поинтересовался Эленг, прижимая к себе сумку.

- Думаю, не нужно объяснять, что я попрошу две услуги? - в ответ спросил Амон, тоже прижимая к себе сумку. Ведь в этих вещах, может скрываться тайна не только его появления, но и того, что ждет дальше.

- С чего это две? - удивленно взглянул на него старшеклассник.

- Одна за то, что бы не говорить о покупках Стену, а вторая про то, в какой карман ушла разница в цене.

- Ладно, сочтемся, - хмуро согласился парень и они вместе вошли в холл школы, который встретил их уютным теплом.

Эленг не стал заставлять его отчитываться перед деканом, сказав, что одного его вполне хватит, а перед комендантским часом, остался совсем небольшой промежуток. Конечно, Амон не стал с этим спорить, вернулся в комнату, где Амиль проводил сеанс глубокой медитации.

Помня, что соседа нельзя в это время беспокоить и посчитав, что это удачный момент, вытащил меч, а сумку спрятал на верхней полке шкафа. Лучшего места на тот момент не придумал, но если бы просто оставил, то когда-то точно поднялся вопрос, зачем ему их две, а убедительного вранья пока нет. Так что, чем меньше она на виду, тем лучше.