— Джозеф? — послышался тревожный голос Марии, которая все еще лежала на диване с компрессом на голове, но краем глаза видела, что муж выглядит странно. — Все в порядке?

— Да, — с каким-то непонятным придыханием ответил он, — немного переутомился, кажется.

— Ты поэтому так рано домой пришел? — забыв об играх с внучкой, Мария поднялась с дивана и быстрым шагом подошла к мужу. — Да ты бледный весь! Джозеф, давай скорую вызовем? Мне не нравится твоя одышка!

— Что ты глупости говоришь, — отмахнулся Джозеф. — Мне просто полежать надо, вот и все.

Он медленным шагом стал подниматься вверх по лестнице.

— Джозеф, а в груди у тебя не болит? — крикнула ему вдогонку разволновавшаяся жена.

— Не болит, не болит, — тихо ответил он. — Просто устал. Полежать надо.

Когда он исчез на втором этаже, Мия подбежала к Марии и спросила:

— Деда заболел?

— Нет, моя милая, дедушка просто устал, и ему надо прилечь и чуточку вздремнуть.

— А потом я к нему приду и буду его лечить! — воинственно заявила девочка.

— Конечно, — поддержала ее Мария и погладила по голове. — Поставишь ему укол, послушаешь сердце и пропишешь лекарство.

— Пойдем тогда мультики посмотрим?

— Пошли, — ласково ответила бабушка. — «Красавицу и Чудовище» будем смотреть?

— Да-а-а! — запрыгала Мия, хлопая в ладоши.

Когда Белль и Принц станцевали свой знаменитый танец, а на экране побежали титры, Мия аккуратно выбралась из объятий заснувшей на диване бабушки и тихим шагом пошла наверх, чтобы проверить, не проснулся ли дед.

Мария открыла глаза от того, что внучка тормошит ее своей ручонкой: «Баба! Баба, проснись! Деда как-то странно спит!»

Мария вскочила, ничего не понимая спросонья, но испуганный вид Мии снял сон как рукой. Ее вдруг охватила такая сильная тревога от слов девочки, что она не чувствовала, как касалась ступеней, взбегая вверх, в спальню. Джозеф лежал на кровати на спине, неестественно бледный, с приоткрытым ртом, немного изогнутыми губами и полузакрытыми глазами. Мария поняла все почти сразу. Она бросилась к мужу, прислонилась к нему и тут же ощутила, что этот человек уже не жив. «Джозеф… Джозеф», — испуганно бормотала она, смахивая рукой слезы. Она разорвала ему рубашку и, не медля ни секунды, стала делать массаж сердца и искусственное дыхание. Увидев стоящую в дверях перепуганную девочку, Мария строго крикнула ей: «Мия, быстро иди вниз!»

Вызванная Марией бригада медиков приехала в течение пятнадцати минут. Завершив реанимационные процедуры, пожилая женщина-врач подошла к Марии и коснулась ее рук. Слов не понадобилось. На Марии не было лица — она стояла в коридоре и ничего не видящим взглядом сверлила пол.

В день прощания дом семьи Трегуна был наводнен людьми — проводить Джозефа в последний путь пришли все, начиная от коллег и друзей и заканчивая соседями и даже пациентами. Мария, казалось, была в оцепенении — в глазах ее стояли слезы, но она будто и не плакала. Она просто без остановки смотрела на умиротворенно лежащего в гробу мужа, понимая, что остается лишь несколько минут до того момента, как ее взгляд никогда больше не коснется этого человека, самого близкого, самого нужного ей человека — того, кто любил ее всю жизнь настоящей, глубокой любовью. В какое-то мгновение она, отделившись от остальных, подошла к нему поближе, наклонилась, улыбнулась, ласково погладила через его любимый пиджак, а потом поднесла руку к своей голове и дернула несколько волосков. «Они так понравились тебе в день нашего знакомства, любимый мой, что я оставляю их с тобой. Мы встретимся там, и они помогут тебе найти меня. Как же жаль, что ты так недолго побыл со мной… Я не насмотрелась на тебя, не налюбилась… Всего лишь несколько десятков лет… Это так мало! Я не думала, что это настолько мало. Люблю тебя, мой самый лучший мужчина! Спасибо тебе за эту короткую, но очень счастливую жизнь. Ее остаток я проведу без траура, любя нашего сына и нашу лапоньку Мию, и буду с энтузиазмом смотреть, как опадают лепестки моего календаря, с каждой страничкой приближая нашу с тобой встречу. Ты не спи, ты проснись там и смотри на меня. И скучай. Тем слаще будет встреча. Родной…»

Промокнув платочком глаза, она подошла к Марте. Свекровь была настолько не в состоянии воспринять смерть сына, что, казалось, была совершенно спокойной. За весь день она не обронила ни слезинки. Мария взяла ее под руку и задумчиво сказала:

— Мы живем, а они уходят. Разве это справедливо?

— Не знаю, — с хрипотцой шепнула Марта.

— Вот я… Ведь немолода уже. А вы? Ведь вы же совсем старая! Разве справедливо, что ушел он, а не вы?

— Нет, — уверенно покачала головой Марта, — совершенно несправедливо.

— Или Крис… Неужели они там встретятся…

— Нет, — сказала Марта громче.

— Вы так думаете?

— Крис не умер. Крис жив.

— Да, — закивала головой Мария, — конечно же, он жив. Жив…

Вернувшись с кладбища, измотанная Марта бросила как попало сумку, небрежно сняла туфли и села на диван. Посидев так некоторое время, она потянулась за ноутбуком и зашла на форум единомышленников по отказу от курения — именно там они с Крисом и договорились обмениваться сообщениями.

«Золотой мой, — начала Марта, — сегодня я с печальными новостями. Твой папа умер несколько дней назад. Сердечный приступ. Мой любимый, мой единственный сын, мое продолжение на этой планете… Как же вы с ним похожи! Сегодня похоронили. Прости, что сразу не сказала — все казалось, что это шутка, и он сейчас спустится вниз и сядет в кресло читать газету. Я не плакала — не могла. До сих пор не верю. А народу было… Дом всех не вмещал. И приходили, и приходили… Папа твой — редкий. Никто на свете слова плохого не мог о нем сказать. Недаром столько народу пришло отдать ему честь и попрощаться с ним. Я горжусь им. Сегодня не дождусь твоего ответа. Завтра прочту. Хотя уже не уверена, что можно рассчитывать на завтра. Если в пятьдесят пять так внезапно уходят, то что говорить, когда тебе семьдесят три. Целую, золотой мой. До завтра».

— Романа, — вздохнув, Марта положила перед студенткой результаты теста, — неужели тебе совсем моя дисциплина неинтересна?

— Миссис Трегуна, — ответила девушка, вертя в руках исчерканные красной пастой листки, — мне вообще право неинтересно. Я только из-за родителей тут.

— Но ты же поступила к нам, тебя приняли! Ты прошла конкурс! Откуда такая нелюбовь к учебе?

— Я не буду работать юристом, миссис Трегуна, — тихо ответила Романа. — Мне главное получить диплом и забыть об этом, как о страшном сне. Я дала родителям обещание отучиться на юриста и собираюсь его выполнить.

— Заваливая тест за тестом, ты никогда не выполнишь свое обещание! Романа, ты же неглупая девочка! Сядь ты за учебники, заставь себя и сдай.

— У меня нет времени, миссис Трегуна. И желания.

— Что значит «нет времени»? Ты работаешь? Или что?

— Подрабатываю в ресторане, а еще учусь на актерских курсах.

— У-у-у-у, — протянула Марта, — так ты у нас актриса… С этого и надо было начать.

— Пока не актриса, но обязательно ей стану, что бы родители там ни говорили! Пусть повесят мой диплом юриста себе на стену в рамочку и оставят меня в покое. Миссис Трегуна, вы же видите, что мне это в тягость, — с мольбой во взгляде посмотрела на нее Романа.

— Вижу.

— Ну так поставьте мне этот дурацкий зачет! Я чем хотите поклянусь, что не буду работать юристом! И у вас не будет угрызений совести, что вы выпускаете неучей! Честное слово — не притронусь к праву!

Марта немного улыбнулась и покачала головой, будто выражая сомнение. Поняв, что сейчас ей выпал подходящий момент, Романа пустила в ход все свои актерские навыки, которыми успела овладеть за время посещения курсов:

— Миссис Трегуна, я сделаю все что угодно! Все, о чем попросите! Только не заставляйте меня учить эту идиотскую интеллектуальную собственность! Может быть, вам что-то надо, а?