Джаспер посмотрел на нее, потер нос, точно набирался смелости, и наконец сказал:

— Миссис Трегуна, заверяю вас, что наши адвокаты во главе со мной именно так и поступят!

— Мне неважно, как они поступят. Мне важно иметь постоянный доступ к материалам дела в том объеме, в каком его имеете вы, мистер Митчелл, или как уж вас там.

— Но вы не можете… Я имею в виду, у вас же статус судьи, пусть и в отставке. Насколько я знаю, по закону вы не имеете права оказывать юридическую…

— Вас это как-то затрагивает?

— Нет, но если совет судей узнает, что вы консультируете Криса по уголовному делу, то вас могут лишить статуса!

— Мне плевать на свой статус. Я буду помогать внуку. И точка.

— Да, но…

— Точка.

Она посмотрела на Джаспера тем самым металлическим взглядом, которым иногда награждала зарвавшихся у нее в заседаниях юристов. Этот взгляд означал, что ни одно слово в ее адрес звучать больше не должно, и Джаспер хорошо это понял. Он захлопнул рот и вместе с ним — кейс, жестом показал Крису, что позвонит ему, и, натянуто улыбнувшись Марте, быстрым шагом пошел к дверям зала заседаний на выход.

— Ба, меня посадят… — все еще бормотал Крис, не веря, что все это происходит с ним наяву.

— Ну-ка перестань мне тут! Никто тебя никуда не посадит!

— Посадят, я это чувствую!

— Даже говорить не буду об этом. Так, смотри. Все материалы дела, которые будут появляться у твоих адвокатов, пересылай мне. Я, конечно, не собираюсь контролировать этого твоего Джейкоба…

— Джаспера.

— Да хоть Каспера! Пусть он делает свою работу. Тем более что уголовное право никогда не было моей сильной стороной, честно говоря. Но я опытный судья. Я столько всего видела за годы работы, что по одному взгляду на человека могу уже сложить определенное представление о нем. Детектив твой, парнишка этот зеленый, разве что не заикался в процессе! О чем это говорит?

— Не знаю, — буркнул в ответ Крис.

— О том, что он не уверен в своей позиции. Твой адвокат прав в том, что основная задача — не довести дело до суда. Надо прекратить его еще на этапе расследования.

— Прекратить… Легко сказать.

Опустившись на стул, Крис не смог сдержать слез. Ему было до боли обидно. Сначала предательство жены, такое подлое, что не укладывается в голове! И предательство брата, самого близкого человека, в котором течет та же кровь, что и у Криса, в котором продолжают жить гены их общих родителей и с которым они с Крисом, в конце концов, вышли из одного лона. Кто может быть ближе? А теперь еще и срок светит за то, чего он не делал. И даже не думал делать! И вот он сидит в этом огромном пустом зале заседаний, где его чуть не упекли за решетку. Из всего мира рядом только одна бабушка. И этот жуткий канцелярский застоявшийся запах, исходящий от стен суда… И полумрак в зале. Как будто они нарочно не освещают зал по-человечески, чтобы всякий, кто сюда приходит и предстает перед судьей, чувствовал безнадежность как можно острее, и чтобы он вздрагивал от каждого движения судьи, от любого его взгляда. Не-е-ет, тюрьмы не будет. Тюрьмы он не допустит…

— Золотой мой, ты чего? Ну-ка давай, возьми себя в руки! — Марта подсела к нему на скамейку. — Я костьми лягу, но не допущу, чтобы тебя посадили. Я на уши поставлю всех! Ты слышишь?

— Ага, — еле слышно ответил Крис, не поднимая на нее взгляда.

— Выше нос! Должна быть надежда, понимаешь меня? А то ты уже заранее тюремную робу на себя нацепил! Иди-ка домой и поспи.

— Я не хочу домой, ба. Я пока у дру… — он прервал себя на полуслове и испуганно взглянул на бабушку, ведь кого-кого, а посвящать Марту в семейные передряги он не хотел, тем более что даже Амира, уж если на то пошло, не имела понятия о том, что в их семье передряги. Пока не имела.

— У друга? Да?

— Нет.

— Ну-ка не дури мне тут! Я это еще когда почувствовала! Тоже мне, удивил! Это Амира? Из-за нее?

— Ба, ну не будем же мы сейчас мои личные вопросы обсуждать.

— Все-все, не будем, конечно. Какой смысл обсуждать, если и так все ясно. Ладно, пойдем уже отсюда.

Они поднялись со скамьи и пошли к дверям. Выходя из зала, Марта обернулась и бросила взгляд на пустующую судейскую трибуну.

— Ба, а ты в таком же зале работала? — спросил Крис.

— Нет. У меня зал был не такой пафосный и старинный. Мой был небольшой, но очень светлый. Там комфортно было.

Макс был попросту ошарашен, когда Крис рассказал ему про уголовное дело.

— Это ж просто охренеть… — задумчиво произнес Макс. — Вот уж правда: от сумы и от тюрьмы не зарекаются. Но ты ведь ничего реально не похищал?

— Да нет же, говорю! — воскликнул парень. — Это чисто для экономии на налогах было! Самое интересное, что налоговые органы на такую схему смотрят вполне нормально, она их ничуть не напрягает. Это если судить с точки зрения налогового права. А с точки зрения уголовного… Следствие упирает на то, что по бумагам я как бы не оказывал те услуги, за которые брал деньги.

— Я, конечно, от права и бизнеса человек далекий, — сказал Макс, — но разве когда тебе юристы предлагают какое-то налоговое структурирование, то они не должны и уголовные риски заодно просчитывать?

— Разумеется, должны! У меня и сомнений не закралось, что они продают мне схему, которая только с налоговой стороны проверена.

— Это как если бы я, врач, лупанул бы пациенту лекарство, не задумываясь о побочных эффектах.

— Мда, хорошенький в моем случае побочный эффект…

— А с чего это вдруг вообще дело возбудили? Ну, работал ты не один год по этой схеме. Почему именно сейчас?

— Это самое интересное, — пояснил Крис. — Бабушка моя тоже этим вопросом сразу задалась.

— Может, ты кому-то дорогу перешел? Вот тебя и прессуют теперь. Бывает же такое, что дело возбуждают, чтобы сделать человека более сговорчивым, а не с целью посадить. Не?

— Хрен знает, — вздохнул Крис. — У меня вроде ни конкурентов явных, ни врагов, о которых я бы знал. Адвокаты мои говорят, что в деле есть засекреченный не то свидетель, не то заявитель, который стуканул, и с его заявы все и началось. А они его персону в интересах следствия не разглашают. Только на суде, когда расследование закончится.

— Да ладно? — удивился Макс. — А как же строить защиту, если всех нюансов не знаешь?

— Мой адвокат, Джаспер, говорит, что это допустимо по закону, если речь идет о тайне следствия. Я еще с бабушкой советовался, она мне тоже сказала, что такое бывает в уголовных делах. Вот так, короче.

Экран телефона Криса беззвучно вспыхнул, отобразив новое входящее сообщение. Оно было от жены.

«Ну ты куда пропал-то? Я же волнуюсь! Мия спрашивает, где папа! Вообще не пишешь!»

«Все по делам мотаюсь».

«Ты когда домой придешь? Тебя ждать вообще?»

«А ты ждешь?»

«С чего такие вопросы?!»

«Ни с чего. Я сейчас решаю кое-какие проблемы. Пока надо одному побыть».

«Крис, приезжай домой, как только сможешь. Я соскучилась. Ладно?»

Молодой человек залип на последнем сообщении. Впервые за последнее время его посетило сомнение. Что, если он себе все придумал? Ошибся? Ведь он даже не удостоил жену разговором, не высказал ей свои подозрения, не выслушал ее, а просто вынес единоличный приговор без суда и следствия. Ее не нашли в базе данных клиентов Центрального стадиона — ну и что? Может, неправильно искали? Лора говорит, что не дарила ей шарфика… А вдруг она просто не помнит? У Алекса клиентская карта «Макс Мара». Ну и что? Мало ли откуда она у него? Может, подарили! Но Макс сказал, что брат не гей. Да, но ведь, с другой-то стороны, Алекс никогда не подтверждал, что он гей! Никто его об этом в лоб не спрашивал. Ну ведь не может же такого быть на самом деле, чтобы они с Амирой столько лет крутили роман за его спиной!

— Аллё! — качнул его рукой Макс и улыбнулся. — Ты слышишь вообще, что я говорю?

— Прости, — опомнился Крис, — задумался. Мне надо съездить домой. Хочу поговорить с женой.