— Какова ваша оценка ситуации в Арденнах? — Эйзенхауэр в эту минуту был сосредоточен и внимателен.

— Сэр! По оценкам разведуправления противник не готов к крупномасштабному наступлению. Если он и будет предпринимать наступательные действия, то они будут носить локальный характер севернее Арденн. Наши выводы подтверждают разведслужбы 1-ой армии, а также 8 — го корпуса, части которых, непосредственно соприкасаются с противником в этой зоне. Там идет смена дивизий, а также обычная боевая учеба, что лишний раз свидетельствует о том, что немцы стремятся сохранить этот участок фронта тихим и пассивным.

— Хорошо, Кеннет, вы меня успокоили. Служебный день можно завершить.

— Сэр! Есть еще одно забавное донесение.

— Да!? Говорите, Кеннет.

— Гитлер назначил Главнокомандующим войсками Западного фронта фельдмаршала Рундштедта. Способен ли семидесятилетний фельдмаршал, — британский генерал улыбнулся, — организовать и вести активные боевые действия? Мы полагаем, что нет.

Усмехнулся и Эйзенхауэр, соглашаясь с доводами Кеннета Стронга, своего выдвиженца, которого он лично рекомендовал в Высший штаб.

— Ну, что же, Кеннет, я удовлетворен вашим докладом. Надеюсь, что Рождество мы встретим без лишних хлопот. Ваши разведчики нас не подведут.

— Я в этом уверен, сэр!

— Это хороший ответ, генерал.

— Сэр! Вас можно поздравить?

— Вы уже знаете? — Главнокомандующий вскинул брови, поднялся из-за стола.

— Сэр, мы разведчики! Информация такого уровня поступает к нам незамедлительно. Еще раз примите мои поздравления. — Британец улыбнулся краешками губ.

— Спасибо, Кеннет! — Глаза Эйзенхауэра светились радостью. Он уже знал, что Сенат объявил о присвоении ему только что введенного нового звания генерала армии, что уравняло его в звании с Маршаллом, Макартуром и — Монтгомери.

— 16 декабря мы соберемся, чтобы отметить это событие в моей жизни.

— Буду рад приглашению, сер.

— Только прошу вас, Кеннет, разговоры об этом не вести. Официального приказа еще не было.

— Разумеется, сэр.

— Хорошо. Я вас больше не задерживаю…

Выйдя из кабинета Главнокомандующего, генерал Стронг попал в канцелярию. Здесь он не задерживался. Окинув, безразличным взглядом, усталые лица служащих, он направился к выходу. На тонких, бескровных губах британца, играла самодовольная улыбка. Генерал высоко держал голову, не обращая внимания на секретарей. Девушки, напротив, как по команде, сопровождали его постными улыбками. В тоже время, их тонкие, изящные пальчики, усердно набивали текст. Машинки безостановочно печатали армейские циркуляры, оставляя на листах, с подложенной копиркой, пробитые металлом, официальные строчки.

Не доходя до двери, Стронг заметил лейтенанта Семмерсби. Глаза генерала сузились, налились кровью, лицо напряглось, как у хищника, перед нападением. Кей также узнала начальника разведки и вышла ему навстречу. Их взгляды встретились. Кей, показалось, что генерал дотронулся до ее души раздвоенным жалом и вот-вот сомкнет змеиные челюсти. От этого ощущения ей стало плохо, ноги сделались ватными, во рту пересохло. Чтобы не упасть, она отступила назад, прислонилась к книжному шкафу, пытаясь справиться с дрожью в теле. Стронг победно усмехнулся, показав редкие, пожелтевшие зубы. Он знал о своем даре, взглядом гипнотизировать людей. Возможно, ему так казалось. По крайней мере, он видел, что ирландка Кей его боится. Бесцеремонно, взяв девушку за руку, он отвел ее в сторону дальше от сотрудников.

— Что вам угодно, генерал? Почему вы преследуете меня? — Кей высвободила руку из цепких пальцев Стронга. Ее волнение спадало. — Я хочу это знать.

— Я, преследую? Не смешите меня, лейтенант, — генерал скривился. — Вы много о себе думаете, Семмерсби. Вы беспричинно задерживайтесь на службе. Этим нарушаете внутренний распорядок штаба. К тому же, вы плохо выглядите. Главнокомандующий не любит уставших сотрудников. Выполняйте свою работу хорошо. Вы меня, поняли?

Кей понимала с трудом, что хочет от нее генерал, но ответила: — Есть, закончить работу.

— Уже, лейтенант, теплее. Вы забыли, что находитесь под моим личным контролем, как и все ваши люди. Вы работаете с секретными документами главного штаба. Этим все сказано. Я обязан знать о вас и ваших сотрудниках все. Буквально все. Как кто работает, где отдыхает, с кем спит. Вам понятны мои требования, лейтенант.

— Я помню инструкцию, сэр.

— Это меня радует. Не ждите приглашений, заходите ко мне. Думаю, нам есть о чем поговорить друг с другом.

— Сэр! Я личный секретарь генерала Эйзенхауэра. Об этом разговоре я обязана ему доложить.

— Что? О каком разговоре? — Правый глаз Стронга задергался, лицо приобрело цвет перезревшей сливы. Руки затряслись, ища стек. Рот перекосился. — Это не разговор, лейтенант! Это напоминание вам о необходимости соблюдения мер безопасности при работе с секретными документами. Вы находитесь на режимном объекте, каковым является штаб. Ваши сотрудники должны безукоризненно соблюдать эти меры. А вы, лично, показывать им пример. Это мои требования. Вам ясно, лейтенант? — На тонких, подрагивающих губах генерала, выступила слюна.

— Я вас поняла, генерал. И все же.

— Поступайте, что велит инструкция. Но я вам не советую.

— Я могу идти.

— Идите, лейтенант. Идите. Подумайте над моими словами…. Желаю провести Рождество без лишних потрясений.

— Спасибо, сэр…

Громко хлопнула канцелярская дверь. Пишущие машинки на мгновение застыли в объятиях безмолвной тишины.

Первой откликнулась сержант Джессика Питерсон из Калифорнии. — Британский индюк. Ни привета, ни улыбки, ни спасибо за работу. Скажите, лейтенант, — Джессика повернулась к Кей, — у вас все такие снобы в Англии?

— Что? — Кей, недоуменно посмотрела на сотрудницу, не поняв вопроса. Голос Стронга еще стоял в ушах и цепко держал ее волю.

— Пора расходиться, лейтенант. Мы работу выполнили…. Проснись, Кей.

— Верно, Кей, был напряженный день. Пора на отдых, — поддержала Джессику, кудрявая чернокожая сотрудница.

Секретарь встряхнула головой, окончательно придя в себя. Строго посмотрела на сотрудниц, которые находились в тягостном ожидании. — Служебный день окончен, — громко подала команду. — Всем покинуть канцелярию. Ничего лишнего с собой не брать. Помните, на выходе проверка. До свидания.

Девушки быстро выходили из помещения. Они боялись попасть под злую руку лейтенанта. Они знали ее неуравновешенный характер. На вид «тихоня», но если разойдется — берегись.

— Сержант Питерсон. Задержитесь.

Смуглолицая южанка, с красивой фигурой, на которой военная форма сидела как от кутюрье, спокойно подошла к столу начальницы. — Слушаю вас, лейтенант.

— Делаю вам замечание, сержант. Вы распускайте язык, когда вас не просят, особенно в присутствии подчинённых.

— Есть, замечание, лейтенант.

Джессика не принимала всерьез упреки старшего секретаря. У нее были высокие покровители в штабе. Кроме того, она знала причины нервозности Кей и не боялась наказаний. О связи генерала Эйзенхауэра с лейтенантом Кей Семмерсби Морган в штабе знали практически все.

— И еще, запомни, — ледяной холод синих ирландских глаз обжег американку. — Я ирландка, а не англичанка. Тебе это ясно, сержант? Мы разные. Запомнила?

— Да, мэм! Запомнила.

— Тогда, иди! Не болтай больше лишнего. Я сама разберусь со своими проблемами…

Когда опустела приемная, Кей подошла к зеркалу и критически взглянула на себя. Скривилась. — Возможно, Стронг, прав, — подумала она. — Надо больше отдыхать. Выгляжу неважно. Но, когда? Три года войны не перечеркнешь. В глазах нет радостного блеска. Первые морщинки. Кожа сухая. Исхудавшее тонкое лицо…. — Девушка тяжело вздохнула. Мельком поправила темно-каштановые волосы. — И все же, я нравлюсь Айку и такой…. Конечно, Джессика, ярче, красивее. У нее смуглая, атласная кожа. У нее настоящая грудь. А у меня…? Но он выбрал меня, а не Джессику. Он меня любит…. Но почему Стронг занервничал…? Пока промолчу. Дальше — посмотрим.