- Это же она!
- И что? Не вздумай сказать. А лучше забудь.
А потом он обратился ко мне с просьбой:
- Был у психолога. Говорит, есть только одно средство отвадить мою жену от сектантов.
- Какое?
- Психолог сказал, что её надо заставить пережить какой-нибудь стресс.
- Поколотить что ли? - предположил я.
- Если бы всё было так просто, я б давно это сделал.
- Что тогда?
- Ты не подумай ничего. Просто ты по этой части дока.
- А если без тумана?
- Ну, короче... тебе моя жена нравится? Ну, в смысле как женщина. Она ещё очень даже ничего.
- Что-то я не пойму, ты к чему клонишь? - Кажется, я стал догадываться.
- Психолог говорит, что изнасилование для женщины всегда очень сильный стресс. Она давно уже живёт, как во сне. Её надо вывести из этого состояния. Сектантов вводят в транс чуть ли не во время первого посещения. Потом делай с такими что хочешь. Изнасилование - лучшее средство. Самое эффективное.
- Э-э-э, старик, по-моему, ты не по адресу. Я тебе что - психотерапевт-практик?
- Ну, ты это... помнишь, как ты... - Глеб решил намекнуть на ту давнюю историю.
- Говори, говори. Как я - что? По-моему, это ты спец и именно по этой части.
- Да нет...Ты же тогда смог вывести Нелли из стресса. Она даже влюбилась в тебя. - Признав мои заслуги, Глеб не смог сдержать ревность. - Короче, если моя жена в тебя влюбится, у неё есть шанс выйти из секты.
- Ну ты даёшь! Я подумаю.
Я прочитал кое-что в Интернете на заданную тему. В одной заметке, в частности, говорилось: "В городе У. психотерапевт изнасиловал шестнадцатилетнюю клиентку на приёме. Она пришла к нему снять стресс". Ага, снял! Нет, это не то. У себя на приёме за консультации я предпочитаю брать деньги. А вот, кажется, мой случай: "Заказчиком изнасилования молодой женщины в городе П. выступила собственная мать. Дочь бросила ребёнка, а сама увлеклась модным эзотерическим учением". Далее сообщалось, что отчаявшаяся женщина по совету психолога обратилась к друзьям своего сына, чтобы они помогли ей наставить дочь на путь истинный. Что стало с заказчицей, не сообщалось. Да уж что-то стало, раз информация об этом просочилась в Интернет.
Само собой, я отказался. Глеб хотел убить двух зайцев: избавиться от жены и сбросить груз застарелого прошлого, сделав насильником и меня. Но он говорил, что у них с Нелли всё произошло по согласию. А, может быть, это не так, и он хочет восполнить неполученное? Курс судебной медицины в университете был очень короткий, мне не хватит его для безукоризненного выполнения экшена55.
Я пребывал в некоторой растерянности от решения Бориса. Он не простил мне Нелли, а Глебу, которому та ещё и узаконила изнасилование, простил. Красиво выкрутился, как тогда в строю за моей спиной. Было, было насилие - то самое, которое теперь и мне, и Луке известно как "с использованием беспомощного состояния", а именно так пытался это квалифицировать розовощёкий следователь из военной прокуратуры. В самом начале было настоящее насилие, но если Нелли захотела ещё раз увидеть ночного визитёра, значит, всё закончилось удовольствием для обоих. И тогда это уже не "износ", а бутафория. Только за эту бутафорию я мог тянуть срок совсем не по-бутафорски. И караул был бы уже не на плацу, а на вышках. Каждый из нашей троицы вышел из ситуации по-своему: я выкрутился с помощью розовощёкого, индульгенцию Борьке, сполна им оплаченную, вручил Верховный Суд, и только Глеб получил "помиловку" из первых рук.
Кто-кто, а он-то как раз и заслуживал кары по-настоящему, пусть и не юридической. Но был оправдан без всякого суда той, которая очень даже могла изменить его жизнь. Изменила. Любовь оправдывает и прощает всё. Нелли ушла к Луконину вместе с сыном. Мечта Бориса перешла к другому. Я теперь вспомнил ещё кое-что. Заняться его женой Глеб предложил мне именно после того, как увидел Нелли в квартире у Калаша.
Снова окружающий мир, как в зеркале, отразился всего лишь гримасой, постеснявшись показать своё истинное лицо. Теперь понятно, почему прокурор просил в суде назначить Борьке десятку. Я попросил Луку "сделать" прокурора, и Глеб "сделал" его, только в другую сторону. Но я не буду говорить Борьке о своей догадке - это вряд ли поможет вернуть друга. А вот то, что я получу несколько дополнительных чёрных шаров за мелкое ябедничество, это наверняка. И пусть я останусь не реабилитированным, лишнего мне всё равно не надо. Хватит того, что моя мечта прошла мимо, блеснув высоченной крышей, а я не достал до конька. Через полгода я уеду, а Лука поможет с документами, поэтому я ничего не скажу ему про Нелли и прокурора.
Все шесть месяцев я добросовестно выполнял указания Чугунтия и каждый день принимал прописанные им лекарства. Я уже выбрал из двух вариантов, и теперь надо было сменить облик. Я накупил одежды, которая поможет мне стать другим. Я изменил походку. Я почти другой. Я избегаю знакомых, родных, друзей. Я приостановил членство в адвокатской палате. Я продал свой "Харлей". Пожалуй, только он один вызвал у меня сожаление о принятом решении. Мотоцикл неплохо вписывался в мою мечту - дом с высоким крыльцом, а возле крыльца, вальяжно откинувшись назад и чуть-чуть набок, стоит мой железный блестящий красавец. Своим тяжёлым видом он как будто опровергает и скорость, и прыть, заложенные в нём от рождения. Но это только видимость ― на самом деле байк, как старый лев, готов в любую минуту издать громогласный рык и тут же помчаться вместе со всеми, бегущими неизвестно куда, чтобы на правах сильного ворваться в гущу рычащих и урчащих, прорезая себе проход в новую жизнь. Я бы с удовольствием стал байком, заменив коленные чашечки и локтевые суставы на подшипники и втулки, нашпиговав их лучшим машинным маслом, а вместо крови закачал бы в себя прозрачную вонючую жидкость с самым высоким октановым числом, если бы это помогло домчаться до моей мечты. Но ведь я должен достигнуть её сам, без помощи заграничного друга, не так ли?
Полгода пролетели незаметно. Луконин сделал мне паспорт. Причём, дважды: второй после утери первого. Лука так велел. Он сказал, что после получения первого документа я должен заявить о его утере, чтобы легализовать. А потом я второй раз поменял имя и фамилию. На все манипуляции ушло как раз полгода, и теперь осталось сделать самую малость - операцию. После чего я заменю документы в последний раз. Так сказал Лука, но это я уже сделаю без него. Когда я показывал паспорт на регистрации в аэропорту, моё лицо внимательно изучала менеджер на стойке, долго сличая его с фото в документе. Эхе-хе! Рано пока сравнивать, рано!
В Москве Чугунтий посмотрел на меня и решил, что лекарственно-заместительная терапия сделала своё дело.
- Отдышись, - сказал он, - полежи у нас дней пять, чтобы обвыкнуть. И - за дело. Мы с Ильёй сделаем всё как надо. Деньги оплатишь после операции.
Мне выделили одиночную палату, небольшую, в которой еле-еле поместились кровать, стул и стол с графином, но ноутбуку на нём место нашлось. Никакого шкафа в палате не было, всю одежду забрали.
- А больше ничего и не надо, - успокоил Чугунтий, видя, как я сник при виде больничной клетки, - зато санузел и душ раздельные. Успокоительная терапия продолжается. Отдыхай.
Итак, у меня есть пять дней. Пять дней, чтобы ещё раз подумать. Или чтобы стать другим. Мне надо "умереть" за эти пять дней, умереть для всего окружающего мира, а потом воскреснуть под волшебными скальпелями бывших сослуживцев уже совершенно другим, не тратя усилий на вживание в новую жизнь.
Чугунтий сказал, что окончательное решение не за ним, а за комиссией, в состав которой обязательно должен входить профессор, а профессор тут один - он сам.
Я читаю книги, сижу в Сети, ищу сюжеты на заданную тему. Сюжетов полно: есть - в самую точку, есть и клюквы. Вот один из них: "Супруги Бабильтон, Боб и Барбара, прожив 54 года в законном браке, по взаимному согласию решили поменять пол. Пролежав в клинике полгода и попринимав гормоны, Боб и Барбара успешно перенесли тяжёлые операции и поменяли имена. Супруг, который был Бобом, теперь стал Барбарой, а Барбара стала Бобом. Их дети, друзья, а также соседи, прожившие с ними на одной улице много лет, заявили, что не заметили перемены, и продолжают общаться с Бабильтонами так, как если бы они не делали никаких операций". Что ж, порезвились старички! Всё душе веселее.
