- В прошлом году на День Нептуна с гарпунами танцевали. Справимся.

Колесова пожала плечами и принесла стопку луков со стрелами:

- У мальчика из фонтана будет кувшинчик, - ласкательные суффиксы оказались делом прилипчивым. - Нужно, чтобы он не рассы́пал блёстки до конца сцены. В конце он вытряхивает их на голову Влюблённому.

- Отрепетируем, - деловито обещала хореограф.

Началась репетиция. Оказалось, что полный мальчик, которого звали Вадик, тоже очень неплохо двигается. Приятно было смотреть на талантливых детей. Они пели и танцевали с тем задором, который редко можно увидеть у взрослых актёров. Надя набросала костюм Вадика. Кто-то ходил по залу за её спиной, но она ни на что не обращала внимания. Через несколько минут (дети носились по сцене и стреляли друг в друга бутафорскими стрелами, хореограф болтала по телефону) эскиз, включающий отдельно прорисованные элементы костюма, был готов. Надя наклонилась, чтобы подобрать упавший карандаш, и в обрисовавшуюся... 'мишень' пониже спины ударилась стрела. Стрелы были не такими уж и мягкими, как выяснилось. Со сцены донеслось хихиканье, из зала - негромкий смех. Надя выпрямилась, потёрла 'пронзённое' место и бросила хмурый взгляд на детвору. Шаловливые ручки с луками попрятались за спины. Колесова погрозила 'купидонам' кулаком и посмотрела в зал.

За столиком во втором ряду сидел мужчина. В вестибюле двое охранников, значит, незнакомец - кто-то из 'своих'. Из-за работы над мюзиклом привычная, устоявшаяся рабочая рутина клуба рассыпалась на отдельные, плохо подгоняемые друг к другу части. Все резиденты надеялись, что Муратов знает, что делает. Колесова, впрочем, сомневалась в этом больше всех.

Хореограф принялась сгонять ансамбль в кучку. Под неодобрительным взглядом Нади мужчина поднялся из-за столика и направился к сцене. Протянул руку, махнул головой на эскизы на столе:

- Вы, наверное, художник по костюмам? Климентий Савчук. Вчера прилетел из Питера.

- Савчук? Композитор? Автор музыки к 'Любви дель-арте'? - удивилась Колесова. - Не знала, что вы приезжаете.

- Совершенно спонтанное решение с моей стороны. Ренат Тимурович меня неоднократно приглашал, но пока всё наше сотрудничество происходило дистанционно. Внезапно отменился один из моих проектов. Я сразу же воспользовался случаем и прилетел. Наконец-то познакомлюсь с замечательными людьми из замечательного мюзикла. Особенно жду встречи с Верой Мутко и господином Муратовым. Честно говоря, ещё не композиции доведены до ума, но я привык работать в авральном режиме.

- Вас встретили, разместили?

- Да. Всё прекрасно. А добрался я к вам сегодня сам - захотелось город посмотреть. У нас в такую славную погодку многие ещё купаются... Смотрел репетицию. Удивительно! Понимаю, что сам автор, но словно чужих рук дело. Дети просто умнички.

- Вы написали замечательную музыку. Ренату Тимуровичу очень повезло, что вы согласились сотрудничать, Климентий...?

- Зовите меня Клим.

- А вы меня зовите Надежда Александровна.

Савчук улыбнулся тонкими губами, несомненно, отметив формальность ответа:

- Мне очень приятно с вами познакомиться, Надежда Александровна. Болит? - он кивнул ей за спину.

Надя хмыкнула:

- Нет. Издержки профессии. Я привыкла.

- Интересная у вас профессия. Можно? - композитор указал на стопку набросков.

Колесова кивнула, слегка пожав плечами.

Лет тридцать восемь-сорок. Очки, небольшие залысины. Интересный, хоть и не красавец, одет просто, без богемного шика, так раздражающего Надю: шарфов в тёплую погоду, тростей-зонтов и ярких бабочек.

На охотников за провинциальными барышнями, в их представлении не пробовавшими ничего, слаще морковки, Колесова насмотрелась вдосталь. И не только насмотрелась. Когда-то верила, что найдёт в контингенте вырвавшихся от жён и подружек заезжих шоу-мэнов кого-нибудь на срок больший, чем одна ночь. Впрочем, хоть жизнь и излечила от большинства иллюзий, но не от всех.

- Мы с Ренатом Тимуровичем, видимо, разминулись, - рассеянно пробормотал Савчук, перебирая листы с эскизами.

- Муратов сегодня на второй площадке. Можете пообщаться с Олегом Дмитриевичем, режиссёром мюзикла. Он вот-вот должен подойти. Я тоже его жду.

- Буду рад. И рад, что вы тоже ждёте.

Надя вежливо улыбнулась, но оценила скромность мужчины. Другой бы устроил целое шоу. Как же, столичный композитор, нашедший просвет в плотном расписании, вырвался в провинциальный городок! Такая честь! Где лимузин? Девочки в номер? За несколько лет в 'Твайлайте' Надя насмотрелась всякого. Особенно запомнился ей один 'завозной', довольно известный, уже немолодой актер со своей юмористической моно-программой, на которого в течение нескольких вечеров шли в основном дамы интеллектуального плана и в возрасте. Кутил он в отеле, как в свои последние дни. Муратов отказался 'поставлять развлекательный контингент', проституток актёр успешно находил сам. Ренат только зубами скрежетал, когда персонал отеля жаловался ему на активную личную жизнь гостя.

Надя извинилась и пошла в туалет. Подкрасила губы, поправила волосы. Села на подоконник, открыла окно, достала сигареты из сумочки. Ещё со студенческих лет пыталась избавиться от нездоровой привычки, но каждый раз после стресса превращалась в заядлую курильщицу.

... Марину она увидела в тот же момент, как зашла в ресторан. Тонкая фигурка у окна с пламенеющей копной. Марина вскочила, увидев Надю, сделала шаг навстречу. Если бы не этот шаг и не наполненные надеждой глаза, Колесова сдержалась бы, не расплакалась. Стыдно признаться, но плакала она от облегчения - от того, что увидела во взгляде лишь радость. Вот, казалось бы, сделала их судьба подругами даже не на год, меньше. От чего же так трепещет сердце?

Они обнялись.

- Наденька! Ты чего? Не плачь!

- Михеева! Ты такая... красивая! Другая совсем! Но красотка просто, как прежде!

- Спасибо, Надя! Ты тоже! Модница, красавица! Помнишь, Вера Алексеевна всегда приговаривала?

- Помню. Она и сейчас так говорит.

Сев за столик, они вспоминали университет, преподавателей и общагу, старательно обходя неловкую тему. Надя решилась и вздохнула:

- Я из Вадима всё о тебе вытрясла. Михеева, и всё-таки это ... свинство! Не звонить! Не написать! Даже когда вернулась! Особенно когда вернулась!!! Ладно ещё этим... психам, мушкетёрам! Но мне! Я так переживала!

- Наденька, прости. Мне пришлось... все связи оборвать, ты же знаешь.

- Да, - выдохнула Надя, борясь с чувством неловкости - каким болезненным ни был бы этот разговор, его необходимо было продолжить. - Ренат... тоже рассказывал.

- Надо же, - Марина блекло улыбнулась. - Вы и сейчас дружите?

- Вроде да, а вроде нет. Он мой начальник, как бы. Позволяет многое, но есть границы. Это сложно. Впрочем, Муратов умеет... обозначить. Мариночка, я так перед тобой виновата! - выпалила Колесова.

- В чём? - Марина удивилась, тряхнула волосами.

- Ну как же... - Надя подождала, пока официант разложит меню. - Я столько лет себе повторяла: если б не я, может, ничего не случилось бы.

Марина наклонила голову набок, потребовала взглядом: объясни. Наде было тяжело говорить - она вязла в узнаваемой мягкости, податливости, оставшейся у Марины в манере общения от той, прежней девочки, наивной и восприимчивой. Вопрос был в том, нуждалась ли теперь Михеева в объяснениях, оправданиях, опеке.

- Помнишь тот день, когда Муратов в больницу загремел... в первый раз... ну, на балкон когда полез... Я ведь тебя не отговорила. Подумала: вот мне шанс в Муратовскую компанию попасть. Ещё и подначивала...

- Я была влюблена, - мягко напомнила Марина. - И влезла во всё это сама.

- С моей подачи, - Надя сердито шмыгнула носом. - Ты ко мне прислушивалась. Доверяла мне. А я сначала тебя запугивала, а потом сама стала подталкивать. Хотела ведь на двух стульях усидеть. Ты же знала, да?

- Про Вадима? Догадывалась.