Два выстрела пушки оповестили, что нас осталось четверо. В мыслях только одно - финал не за горами. К вечеру стало сильно холодать, на дереве прятаться не было смысла, если только желание умереть от холода превышало желание победить.
Обосновавшись под одним из деревьев в небольшой норке из снега, я надеялась поспать. Эмоции от пережитых дней нашли не самое удачное время для того, чтобы меня захлестнуть. Больше не было сил сдерживаться, и даже если картинки в памяти остывали и теряли свои краски, оставался привкус желчи от увиденного. Я словно переживала раз за разом все смерти с самого первого дня, во рту появился металлический привкус, а на непроходящую тошноту уже перестала обращать внимание.
Нас осталось четверо, а значит нужно быть готовой бежать в любое время. Распорядители не оставят нас всех в покое, если мы будем в разных частях леса, они слишком любят сводить трибутов самыми незамысловатыми способами, как метель или лавина.
Укладываюсь на живот, на спину надев рюкзак. Выползти из моего убежища сама по себе задача не из легких, и если нужно будет быстро убегать, то самый наилучший вариант подготовиться сразу.
Пару раз засыпала без памяти, резко просыпалась, но ничего необычного не происходило. Я ждала до самого утра, но ничего не дождалась. Как странно и страшно.
Утром слышно щебетание птиц, и если в дистрикте десять я бы сочла это подарком судьбы, то на арене моя интуиция вопит - ничего хорошего ожидать не стоит. Изо всех сил игнорируя знаки судьбы, развожу костер, чтобы погреться и согреть воды. Кора уже перестала помогать справляться с голодом. Решаюсь проверить самые простецкие силки, которые успела освоить в тренировочном центре. Обычно я всегда находила их пустыми, но сегодня в петле застряло странное животное, чем-то напоминающее кошку, с приплюснутой мордой и короткими лапами. Зверек был вытянутым в туловище и сильно брыкался. Пришлось удушить его, прежде чем высвободить из ловушки. Я бы могла поосторожничать, вдруг это какая-то заготовка Капитолия для моей скорой кончины, но есть хотелось неимоверно.
Мясо этого зверька было суховатым, но съестным, и намного лучше коры, которую приходилось жевать несколько дней, чтобы просто не обессилить. Целый день остаюсь на своем месте, а все потому что у рога началась настоящая битва. Сегодня был объявлен пир. Каждому трибуту нужны были какие-то вещи. Уиллу точно необходимо какое-нибудь лекарство, я видела, что он чуть ли не кубарем скатился с горы. Остальным, возможно, оружие или провиант, а мне - новая обувь. Прогревая раз за разом свои ноги, чтобы изрядно почерневшие пальцы на ногах не отвалились, я поплавила подошву так, что не хожу по снегу, а летаю. В конце концов она начала отходить в некоторых местах, и ногам стало еще хуже. Мазь, лежавшая в рюкзаке, оказалась разогревающей, и пока помогает справиться с холодом и болезненными ощущениями, собственно поэтому на рожон я решила не соваться.
К вечеру слышен залп одинокой пушки. Трое. Ловлю себя на мысли, что лучше бы это был Палмер. Мы все ближе к финалу, и все мои опасения насчет нашей с ним встречи в качестве врагов становятся ощутимыми. Сегодня в последний раз звучит гимн Панема и показывают павших. Франциск Джордж - трибут четвертого дистрикта. С трудом пытаюсь вспомнить, кто остался еще кроме меня и Уилла, но ничего.
Оставаться здесь больше нет смысла, нас все равно будут приближать друг к другу, так почему бы не сделать это самой. Впервые за всю игру я включаю хладнокровие, которым никогда не обладала, и хитрость, которой научилась именно здесь. Как там говорил Алто? Если я буду милой и улыбчивой в Капитолии, и жестоким убийцей на арене, меня полюбят? Обидно только, что мне не сдалась эта народная любовь, которая продлится год, до следующих игр.
Водрузив рюкзак на плечи, потуже затянув шнурки и мертвой хваткой вцепившись в начищенный арит (смывать кровь пришлось снегом), я уверенным и быстрым шагом, не озираясь по сторонам, нырнула в ночной лес. Через несколько часов послышался грохот, немного приглушенный и далекий, но он приближался. В темноте было сложно разглядеть хоть что-то, даже среди сухостоя. Я видела только тени, одна крупнее другой. В ярдах ста начинают валиться деревья, это и служит знаком.
Бегу в сторону обратную от массивной тени со всей силы, перепрыгивая выступающие корни и едва уклоняясь от тонких прутьев, которые нет-нет, но бьют по лицу и куртке. Как в самый первый день на арене.
Грохот становится слышен все отчетливее и ближе, затем женский крик. Я хочу обернуться, чтобы посмотреть кто там и что с ним, точнее с ней, но как только я собираюсь это сделать, сухостойный лес начинает воспламеняться и с такой быстротой, что ничего больше не остается, как продолжать бег без оглядки. Огонь обижающий, пламя лижет пятки моих и без того поплавленных ботинок, но он не греет. Холодный искусственный огонь, от которого нет спасения.
Я вылетаю за кромку леса и падаю в снег лицом. До рога остается каких-то пятьдесят метров, оглядываюсь на лес, догорающий синим пламенем. Деревья не издают никакого треска, они не горят. В конце концов все стало на свои места, этот лес не был предназначен для игр в прятки или свободных прогулок. Выстрел пушки не заставляет себя ждать, значит мне не показалось, умерла девочка.
Мои самые страшные опасения оказались верны.
Поднимаюсь на ноги, в снегу с трудом отыскиваю арит, как на противоположной стороне поля замечаю шевеление. Уилл бежит со всех сил, чуть ли не падая, а за ним мчится огромная тень, такая же по размерам, что и за мной совсем недавно. Зрение не дает разглядеть в темноте, но то ли шорох сзади, то ли что-то еще подсказывает мне немедленно ринуться к рогу.
Осталось совсем немного, кто-то из нас двоих должен сегодня умереть, чтобы другой добрался домой. В любом случае дистрикт десять станет победителем в этом году. Мне остается только лелеять надежду, что Уилл достаточно сильно ранен, чтобы не справиться со мной.
Миную расстояние до рога с трудом, толща снега высотой по колено мешает двигаться с обычной скоростью. В какой-то момент чувствую как что-то меня толкает вверх и я парю несколько секунд. Нет времени думать, я сильно напугана и вымотана. Приземляюсь через пару метров, снег смягчает падение, но не сильно. На меня бежит огромных размеров мохнатый бык. Он не похож на тех, кого я видела в родном дистрикте, в разы крупнее и массивнее, мышцы как будто перекачены, по бокам свисает длинная шерсть, глаза крупные, черные и горящие злостью. И огромные рога.
Бык мчится на меня, только успеваю откатиться в сторону, руководствуясь знаниями о парнокопытных. Он крупнее, значит еще неповоротливее, чем обычные рогатые. Вскакиваю на ноги. Сейчас бы с Палмером решить проблему, а не заниматься Капитолийским переродком. Но, кажется, мой друг-недруг тоже занят.
Переродок разворачивает свою грузную тушу и снова бежит на меня. Сугробы его тормозят похлеще моего, но земля от тяжести все же сотрясается. Хватаю ртом холодный воздух жадно, собираясь подпустить быка поближе. Я совсем сошла с ума, если надеюсь его взять за рога. Скидываю рюкзак в сторону, он вряд ли мне теперь понадобится, арит перекидываю в левую руку и покрепче сжимаю.
Я вижу как лоб в лоб ко мне приближается огромное чудище, сердце бьется коротко и звонко, в ушах стоит гул, а в мыслях пустота смешалась с паническими криками не делать то, что задумала.
- Обратного пути нет, - убеждаю саму себя, прежде, чем схватиться свободной рукой за рог и закинуть свое тело на загривок.
Меня качало во все стороны, переродок пытался изо все сил меня скинуть. Он хоть и был творение Капитолийских ученых, но вел себя как обычный зверь. Казалось победа над этим существом в моих руках, я уже была занесла арит, как он в очередной раз дернулся, я завалилась на бок, хватаясь обеими руками за шерсть животины, а арит полетел вниз.
Если я сейчас прыгну за ним, то вероятность оказаться затоптанной или надетой на рога вырастает в тысячу раз. Подтягиваюсь и карабкаюсь на спину обратно. Голова не соображает вообще, в висках пульсирует, словно я сильно ударилась головой, да и все происходящее как в тумане.
