Аккуратно слезаю по стволу дерева, сильно цепляясь больными и замерзшими руками за кору и сдирая кожу. Сил не остается вообще, и где-то с высоты метров двух я падаю плашмя в сугроб. Сильный удар пришелся на спину, что выбил весь воздух из легких. Меня небось именно в этот момент показывают по телевизору, чтобы жители дистриктов и Капитолия знали, насколько я слаба и беспомощна.

Хочется закрыть глаза и заснуть. Я так устала бороться за свою жизнь, а все для чего? Чтобы вернуться в родной дистрикт? К людям, которые посчитали, что именно я должна пройти через весь этот ужас арены. Готова заплакать, но даже на это у меня не осталось сил. Да и слезы - лишь ненужный расход воды.

-Не спать, - шепчу я сама себе.

Выбираюсь из сугроба, собрав всю себя. Отряхиваю одежду от снега, проверяю карманы и забираю из тайника копье. Теперь оно служит мне опорой.

Сейчас наверняка зрители и спонсоры делают ставки на мою скорую кончину. Им весело, потому что тут я, а не они или их дети. Только это чувство отвращения и злости возвращает меня в реальность. Как было бы здорово, если бы на моём месте оказался кто-то другой. Я готова пожелать подобную участь любому ребенку, и мне ни капли не стыдно, потому что по возвращении в десятый меня будут почитать, и никто никогда не узнает, какого это пройти через всю арену.

Я бы хотела отправиться в обратную сторону от той, куда ушла недавно пара трибутов, однако я не увидела их следов на снегу. Не уверена, что правильным будет считать себя в относительной безопасности. Пришлось двигаться интуитивно, напрягая слух и зрение, чтобы в случае чего сделать хоть что-нибудь. Иду очень долго и за это время так никого и не встретила. На небе восходит солнце, оно светит, но не греет. На зрение полагаться больше нет смысла, солнечный свет отражается в белоснежном покрове и слепит. Жмурюсь, глаза колит от того, что они не могут даже слезиться.

Признаки обезвоживания начали появляться еще вчера, сегодня же они стали более явными. Глаза болят от яркого света, голова раскалывается, язык пересох и становится тяжелее дышать с каждым разом. Я готова начать есть снег, в надежде, что это хоть как-то утолит и жажду и голод. Но остатки благоразумия и вовремя вспомнившиеся слова инструктора в тренировочном центре меня останавливают. Я хочу выжить. Нужно как можно чаще повторять себе это.

Я изнурена, и это не обычная усталость от невероятно долгой прогулки по лесу, хотя и она составляет некоторую часть. Я шла почти без остановок, уговаривая себя сделать еще несколько шагов. Решение идти ночью приходит внезапно, но даже внутреннего дискусса не происходит. Я слишком быстро соглашаюсь с собой. Страх перед бандой профи и оставшимися трибутами ничто по сравнению с раздирающей жаждой и голодом. Я схожу с ума, советуясь сама с собой. По крайней мере осознаю, что это происходит.

Идти в потёмках по лесу не самая удачная затея. Тут слышен каждый вздох, каждый шаг, каждый звук, который при обычных обстоятельствах сложно заметить. Становится все хуже. Голова пульсирует дикой болью, отчетливо слышу сердцебиение. Каждый новый шаг дается с неимоверным трудом и дикой болью в ногах. Хочется упасть и больше никогда не вставать. Может стоило дать Бену убить меня?

Я уже перестала надеяться на помощь ментора и спонсоров. Если они не прислали мне хотя бы галеты до сих пор, значит во мне нет ничего интересного. С самого начала игр я показала себя трусихой, потерянной девчонкой, и вот теперь беспомощная девочка из десятого дистрикта, находящаяся на волоске от смерти. Легкая добыча! Любой трибут сможет со мной совладать, даже те, кто получил низкие баллы. У меня нет сил сопротивляться даже легкому ветерку.

Перед глазами все плывет. Палка служит мне опорой на протяжении всего пути, острым концом я втыкаю ее в снег, чтобы не упасть. Шаг, еще один, третий. Со стуком пытаюсь воткнуть палку, но она лишь царапает поверхность и уезжает, заставляя мое тело приземлиться на лед. Нужно найти в себе силы, чтобы встать и пойти дальше. Мое копье отлетело от меня на пару метров.

Рассвет только начал задаваться, еще сложно было что-то различить, но мой взгляд уцепился за фигуру. Это был человек, он сильно с криком долбил землю под собой, а рядом лежал еще один человек, точно как и я распластавшись на льду.

Я помню, когда еще была совсем маленькой, отец брал меня на озеро, где мы со Стенли учились плавать. И хоть с нашем дистрикте не было так много снега, как здесь, холода выдавались временами сильные. Вода на том озере покрывалась плотной коркой льда, и мы с отцом катались в наших ботинках по нему. Туда потом мы приходили с Родни, а вскоре вся детвора прознала про это место. Воспоминания - единственное, что сейчас может меня согреть.

Я смотрю за тем, как отчаянно этот трибут хочет разбить лед. Я слышу как он кричит, и молюсь, чтобы меня не заметили, потому что двигаться больше нет мочи. Он бьет чем-то отдаленно напоминающем копье, но короче, и внезапно, когда я готова уже закрыть глаза и сдаться наконец, я слышу пронзительный женский крик. Секунда, и парень оказывается под водой.

Я смотрю на все это издалека, и не могу ничем помочь. Он барахтается, пытается выбраться на поверхность, но лед крошится и вскоре, девушка, пытавшаяся ему помочь, тоже уходит под воду. Я слышу их крики, я чувствую их панику, правда ничем не могу помочь. Да и не хочу. Впервые за время пребывания на играх, я не хочу помочь выжить другим людям. Пусть лучше они умирают от естественных причин, нежели от моих рук.

Проходит около получаса, по крайней мере мне кажется так, в округе наступает мертвая тишина, разрезаемая двумя выстрелами пушек. Ещё два трибута умерли на моих глазах.

Звук пушки всегда на меня действует отрезвляюще, я начинаю ползти вперед, чтобы вес был максимально правильно распределен по льду. Я не хочу закончить так же, как они, но появляется безумная идея. Я подбираюсь к их вещам. Копье, которое было у парня ушло под воду вместе с ним, но девушка предусмотрительно оставила на поверхности рюкзак. Не думала, что когда-нибудь опущусь до мародерства, но выживает тот, кто умеет приспосабливаться. Думаю, в бедных дистриктах мне даже завидуют, потому как воровство карается отрубанием рук, а жить как-то нужно.

В рюкзаке у них лежала какая-то еда, напоминающая древесную стружку, металлическая фляга и баночка с сильнопахнущей мазью. Поспешно засовываю в рот стружку, жуется с трудом, но на вкус приятная. Рот тут же наполняется слюной. Думаю, эти умные трибуты любили обманывать свой желудок, потому и продержались. Во флягу набираю воды, стараясь рукой не залезть в ледяную жидкость. Хочется просто нырнуть туда и пить до тех пор, пока не лопну, но останавливает факт холода и то, что два трибута только что ушли под воду кормить рыб. Если они там есть, конечно же.

В рюкзак перекладываю и свои вещи, проволока и нож еще пригодятся, а вот мое деревянное копье осталось там, куда улетело еще час назад. Так же ползком выбираюсь в сторону леса. Он здесь кругом, не знаю куда точно я иду. Теперь, когда солнце уже совсем встало, нужно развести костер и прокипятить воду. Далеко уходить не хочется, я вряд ли напьюсь одной флягой. Думаю, что теперь, когда есть хоть какой-то перекус и блаженная вода, можно остановиться на пару дней, чтобы восстановить свои силы.

Так нельзя, но я мысленно благодарю этих трибутов за смерть, ведь они дали мне еще один шанс на возвращение домой.

Звук потрескивающей древесины как музыка для моих ушей. Воду кипячу, забросив в флягу еловых веток для дезинфекции. Не знаю почему, но помню прекрасно, когда Родни заболел, его мама давала ему отвар из еловых шишек от болезни. Может иголки так же полезны? Решаю, что лишним не будет.

Вода закипает через какое-то время, мои руки снова отмерзли, да и ногам намного легче. Я бы с удовольствием залпом осушила всю флягу, но приходится сначала подождать, когда вода станет приемлемой температуры. Пока выбираю место для ночлега, фляга остывает в снегу. Лучшее сочетание пламя и лед.