Нередко в письмах Евдокии к Степану делала свои приписки от себя и старица Каптелина. Вот одна из таких приписок:

"Братецъ мой ! Матушка твоя по тебе неутешно плачетъ, въ голосъ вопитъ по тебе. Уже такъ вопитъ, такъ вопитъ по тебе, что ты ее покинулъ. Уже братецъ безъ меры, молъ, добивайся ты сюды, другъ мой !"

Я почти уверен в том, что Евдокия и Степан были хорошо знакомы между собой и ранее, так как в одном из писем Евдокии к брату Аврааму в неожиданном контексте упоминается жена Глебова - Татьяна Васильевна. Вот это письмо 1715 года, написанное её рукой:

"Братецъ Авраамъ Федорович !

Здравствуй на многiя лета со всеми своими; а я ж(ива). Пиши ко мне про мужа моего и про сына моего и про всехъ. А я, светъ мой, нешто больно не могу; боюся, чтобъ мне не умереть. Поехала къ Москве Татьяна Васильевна: будете вы до нея добры, явите ей милость свою въ нуждахъ ихъ; не оставьте, пожалуйте, за него порадей, что бы ему быть одному у набору, чтобъ на смотре ему не быть. А ты, радость моя, прежнему не верь: ты мне поверь. Знаешь ты меня, какова я и моложе была."

По этому письму получается, что жена Глебова приезжала к бывшей царице хлопотать, чтобы её муж не был переведён в действующую армию.

А что касается непосредственно личной переписки Евдокии и Степана, то до нас дошли только 9 писем ( от длинных до совсем коротких ), которые были найдены и изъяты в 1718 году дома у Глебова. Как я уже сказал, все они написаны рукой старицы Каптелины.

Петру I об этой любовной связи стало известно совершенно случайно ( спустя девять лет ) - лишь только после того, как в феврале 1718 года было возбуждено следственное дело против его сына - царевича Алексея Петровича, обвинённого в "измене царю и отечеству" и в бегстве за границу.

Вот по мере возможности краткая история этого побега.

Почти весь 1916 год Пётр I лечился в Европе на местных водах и заодно занимался морскими и иными делами. И вот в конце сентября курьер Сафонов доставил от него царевичу Алексею письмо, в котором государь просил сына поскорее определиться с обещанными ему перед отъездом двумя вариантами своих дальнейших действий - либо царевич, ссылаясь на своё слабое здоровье, отрекается от наследия престола, либо изъявляет желание свою дальнейшую жизнь провести в монастыре ( что фактически означает первый вариант ).

Далее в письме было сказано, что если Алексей выберет первый вариант, то "более недели не мешкай и поезжай сюда"..., что тот тут же и сделал, сказав всем, что уезжает повидать отца. Он взял под это дело у князя Меншикова тысячу, а в Сенате две тысячи рублей..., и, прихватив свою новую "пассию" Ефросинию ( жена Алексея умерла годом ранее вскоре после вторых родов ) и ещё нескольких слуг, 26 сентября отправился через Ригу в Европу, надеясь под именем подполковника Коханского там на два-три года "раствориться" в ожидании смерти отца. А все предпосылки для кончины государя были - в конце 1715 года царь по болезни чуть не отдал богу душу..., у Петра не раз наступали такие кризисные моменты после длительных виноизлияний ( осенью того года у него родился сын ). Так вот, Пётр I ужасно испугался исчезновению Алексея и послал своих людей "искать его концы" по всей Европе. Наконец, 20 февраля 1717 года стало понятным, что его отпрыск инкогнито прячется в Вене в цесарских владениях.

Спустя один год и четыре месяца после побега царевича Алексея разными угрозами и посулами, включая разрешение на женитьбу с уже беременной Ефросинией, сумели выманить из Европы на родину.

Он возвратился в Москву ( через Тверь ) поздно вечером 31 января, а уже на следующее утро Пётр I со своим ближним кругом выработал всю дальнейшую стратегию действий над царевичем. Судя по всему, Алексей уже 1 февраля был расспрошен отцом, но конкретных имён "соучастников" тогда им названо не было.

6 февраля ровно в полдень в северной столице в гарнизонный каземат Петропавловской крепости генерал-майором князем Голицыным Петром Михайловичем был доставлен Кикин ( Александр Васильевич, 166? - 1718 гг. ). Он когда-то был любимцем и сподвижником Петра I, начинал служить бомбардиром в его потешных полках, был денщиком царя во время Азовских походов, назначался адмиралтейств-советником и вообще специализировался по "морским делам" ( ему же принадлежит разработка передачи морских сигналов флагами ).

По всей видимости, курьер мчал с депешей от царя к Меншикову на перекладных без остановки ( время санного пути по зимнику от Москвы до Петербурга с остановками на ночлег - 5 дней ), так как царевич "заложил" Кикина уже 3 февраля в беседе с отцом тет-а-тет.

Александр Васильевич предвидел подобный ход развития событий и ещё в 1715 году заимел при Петре I "своего человека". Им был камер-паж царя ( что-то среднее между денщиком и адъютантом ) Семён Баклановский. Кстати, этот камер-паж возможно был братом жены Александра Кикина ( но это не абсолютный факт, и о его предполагаемых жёнах я попытаюсь рассказать позднее ). Родство родством, а 100 рублей за услуги он ему дал. Чтобы понимать цену тех денег, скажу, что мастеровой ( плотник, каменщик ) в год получал около 20 рублей.

Так вот, "агент" Александра Васильевича прознал в тот же день 3 февраля, что царь куда-то послал своего курьера Сафонова, но куда конкретно - не знал. И он пишет Кикину письмо о московских событиях того дня ( об отречении царевича Алексея от наследия престола ) и отправляет в Петербург своего человека - "частный" курьер сумел опередить "государственного", но Кикин не понял, что ему делать с этой информацией и поспешил за советом к своему брату Ивану. Там его и арестовали.

Меншиков не медля подверг своего недруга-конкурента ( между ними были споры по владению земельным участком в Петербурге ) пытке на виске, параллельно задавая вопросы, сформулированные Петром I.

9 февраля в 7 часов утра Александра Кикина вместе с камердинером царевича Алексея начнут этапировать в Москву ( под охраной подпоручиков Фёдора и Никиты Румянцевых ), и уже спустя 36 дней на плахе оборвётся его жизнь. Его именем назовут весь процесс по расследованию бегства царевича за границу - "Кикинское дело". В ходе следствия он будет объявлен главным вдохновителем, организатором и подстрекателем "преступления" царевича Алексея Петровича.

Скажу сразу, что ознакомившись с большим количеством документов по "Кикинскому делу", я пришёл к выводу, что это дело было Петром I нарочито раздуто, сконструировано "пазл за пазлом" на показаниях обвиняемых ( под пытками ) и подогнано под основную задачу - одним махом решить свои династические проблемы, которые висели над царём два десятилетия после ссылки первой супруги в монастырь.

На память о себе Александр Васильевич Кикин нам оставил свой дом ( начало постройки в 1714 году ), в котором толком он так и не успел пожить с молодой женой. Сейчас это великолепное сооружение называется Кикины палаты и располагается там Санкт-Петербургский музыкальный лицей.

На снимке ( по ссылке ниже ) можете полюбоваться этим прекрасным сооружением:

http://cloud.mail.ru/public/CDkc/ByYxhPg3W

Я обратил внимание на то, что именно в этот период началось интенсивное строительство петербургских дворцов..., а потом нашёл этому феномену простое объяснение - 9 октября 1714 года Петр I издал именной указ "О запрещенiи на несколько летъ строить во всемъ Государстве каменные домы". Согласно этому указу ( под страхом разорения имения и ссылки ) требовалось со всех мест нашей необъятной страны откомандировать "каменьщиковъ и прочихъ художниковъ того дела" в Петербург.