Второе направление также возникло в Древней Греции. К числу его основателей относят Исократа и некоторых других риторов. Представители этого направления были склонны считать хорошей богато украшенную, пышную, построенную по канонам эстетики речь. Убедительность продолжала иметь значение, но была не единственным и не главным критерием оценки речи. Следуя Ф. ван Эемерену, направление в риторике, берущее начало от Аристотеля, можно назвать «логическим», а от Исократа – «литературным».[19]

В эпоху эллинизма «литературное» направление укрепилось и вытеснило «логическое» на периферию дидактической и научной риторики. Это произошло, в частности, в связи со снижением роли политического красноречия и повышением роли церемониального, торжественного красноречия после падения демократических форм правления в Греции и в Риме. В Средневековье такое соотношение продолжало сохраняться. Риторика стала замыкаться в сфере школьного и университетского образования, превращаться в литературную риторику. Она находилась в сложных взаимоотношениях с гомилетикой – учением о христианском церковном проповедничестве. Представители гомилетики то обращались к риторике, чтобы мобилизовать ее инструментарий для составления церковных проповедей, то вновь отгораживались от нее как от «языческой» науки. Преобладание «декоративно-эстетического» представления о собственном предмете углубляло отрыв риторики от речевой практики. На определенном этапе сторонники «литературной» риторики вообще перестали заботиться о том, годятся ли их речи для эффективного убеждения кого-либо. Развитие риторической парадигмы в данном направлении завершилось кризисом риторики в середине XVIII в.[20]

Соотношение сил изменилось в пользу «логического» направления во второй половине XX в., когда на смену старой риторике пришла неориторика, или новая риторика. Ее создатели были преимущественно логиками. Они создавали новую дисциплину как теорию практического дискурса. Наиболее весомую часть последней составила теория аргументации. Сферой интереса неориторики вновь была объявлена эффективность воздействия и убедительность речи и текста. В связи с этим неориторику иногда именуют неоаристотелевским направлением, особенно если речь идет о неориторике Х. Перельмана и Л. Ольбрехт-Тытеки.[21]

Неориторика сформировалась под влиянием методологии структурализма в антропологии (К. Леви-Строс), языкознании (Ф. де Соссюр, Р. Якобсон), семиотике (Л. Ельмслев). Становление неориторики проходило в полемике с традициями культурно-исторической школы и эстетикой экзистенциализма. Важнейшей предпосылкой неориторики стала риторическая теория диалога русского философа М. М. Бахтина, в наиболее содержательной и многообразной форме раскрывшего понятие риторики литературного произведения.

Наиболее общие теоретические принципы неориторики («новой критики способности суждения») сформулированы Р. Бартом. Её внимание сосредоточено на проблемах структурно-риторического строения произведений (Р. Барт), риторики повествования и сюжетосложения (А. Ж. Греймас, Ж. Женетт, К. Бремон), риторических особенностях поэтической речи (Ц. Тодоров). Делались попытки применить понятия, выработанные в теории «генеративной лингвистики» Н. Хомского, к анализу литературных текстов (Ю. Кристева). Деконструктивизм Ж. Деррида вплотную подошел к идее онтологической природы риторики – идее гипертекстуальной риторизации. В работах С. С. Аверинцева, посвященных речевым практикам византийской культуры, было сформировано понятие «риторики культуры».[22]

В основе риторики как науки и искусства лежит риторическая этика или учение о риторической личности и речи как поступке.

Риторическая личность – личность, способная к речи, к совершению риторического (речевого) поступка. Мы уже говорили о том, что способность к речи у человека не является врожденной. Она формируется в процессе социализации – т. е. усвоения человеком в процессе своего индивидуального развития и воспитания совокупности выработанных и практикуемых в данной социальной среде (семье, этнической, социально-профессиональной и др. группах) форм и способов человеческой жизнедеятельности. В том числе – форм и способов сознания, мышления и речи (как применения языка).[23] Однако чтобы стать риторической личностью, человек должен совершать риторические поступки, т. е. совершать речевые действия, предусматривающие различные виды ответственности.

На этом основано сегодня хорошо изученное в деталях, различение «личности говорящей» и «личности говорящего». В процессе речевого действия каждая личность создает лингвистическими (языковыми) и паралингвистическими (внеязыковыми) средствами тот или иной речевой (риторический) образ.

Риторический (речевой) образ – это целостный образ говорящей личности, возникающий в процессе коммуникации в восприятии аудитории. В течение не только всей своей жизни, но даже в течение одного дня каждая личность (оставаясь, в сути, самой собою) создает множество речевых образов (или выступает во множестве разных образов): заботливый родитель, строгий руководитель, душа приятельской компании, неразговорчивый сосед и т. п.[24]

Значение риторического образа объясняется тем, что он: а) обладает относительной самостоятельностью (живет самостоятельной жизнью) и б) весьма сильно способен влиять на процесс коммуникации, общения – либо способствуя ее успеху, либо отравляя ее, обрекая на поражение. Но риторические образы не исчерпывают содержания личности говорящего, производящего речь и создающего речевой образ. Мы же имеем дело, прежде всего, с риторическими образами и по ним судим о человеке.

Самостоятельность риторического образа объясняется двумя обстоятельствами:

а) он возникает в восприятии аудитории и потому не вполне контролируется оратором;

б) создается социально выработанными средствами, достаточно независимыми от оратора. Поэтому риторический образ («как наше слово отзовется») способен существовать в общественном восприятии и сознании длительное время без непосредственной связи с усилиями оратора, фактически, его породившего.[25]

Средства создания риторического (речевого) образа делятся на вербальные (словесные) и невербальные, или паралингвистические. Невербальные средства – жесты, выражение глаз, мимика, поза, движения тела – все это и есть невербальные средства общения. Их изучает кинесика (от греч. – «движение»). Особое внимание кинесика уделяет мимике и жестикуляции.[26]

Мимика (от греч. – «подражательный»):

а) движения лицевых мышц, выражающие внутреннее душевное состояние;

б) искусство актера передавать душевное состояние персонажа выразительными движениями мышц лица (в древнегреческом театре существовали специальные маски для передачи этих душевных состояний).

Мимика позволяет нам лучше понять собеседника, разобраться, какие чувства он испытывает.

Неоднократно делались попытки создать своего рода «азбуку» мимических движений или «алфавит», с тем, чтобы унифицировать их и сделать универсально читаемыми. Но это натолкнулось на культурно-историческое своеобразие значения различных мимических движений в различных культурах, препятствующее его унификации.

Жест – (от лат. – движение тела) – некоторое действие или движение человеческого тела или его части, имеющее определённое значение или смысл, то есть являющееся знаком или символом.[27]