На другой день, захватив на всякий случай томик Конан Дойля, Андрей отправился в путь. В маленький судейский городок с типичным для Америки псевдо-британским названием, добрался загодя. Припарковав машину, пошёл к зданию суда - добротному, в четыре высоких этажа, из стекла и бетона, с тройкой бронзовых коней на клумбе перед входом. Выпотрошив из карманов всё железное, беззвучно прошёл металлодетектор и по широкой каменной лестнице поднялся на третий этаж, регистрироваться. В большом квадратном зале на мягких, расставленных рядами стульях, уже сидело человек триста и постоянно входили новые, невыспавшиеся потенциальные присяжные, вырванные на короткий срок рукой закона из своих привычных житейских ниш. Предъявив повестку клерку и выслушав в ответ радушное и благодарное приветствие, Андрей подыскал себе место понезаметнее, среди занятых чем-то, а не глазеющих по сторонам людей. Большинство собравшихся были афро-американцами, но мелькали вкраплениями мексиканские, азиатские лица и бледные пятна "кавказских" физиономий. "Кавказцами" в Штатах называют, по странной причуде немца-антрополога из далёкого 18-го что ли века, всё белое население. Одеты люди были мрачно, в серое, чёрное, иногда кожаное, с претензией на какую-то торжественность: в повестке предусмотрительно оговаривалась форма одежды. Джинсы, например, надевать не рекомендовалось. Как это часто случается в Америке при любом скоплении народа, почти не видно было красивых, да и просто симпатичных женских лиц. Уже в который раз Андрею подумалось: а почему? Почему, чёрт возьми, им здесь так не повезло? Ухмыльнулся себе под нос - вопрос праздный, чисто философский, и стечение обстоятельств, к сожалению, стихийное и непоправимое... В такие грустные мысли погружённый, Андрей уселся, раскрыл книгу и неторопливо принялся за чтение. Время от времени на середину зала выходила служащая и бодрым голосом набирала команду присяжных, требующихся для гражданских, криминальных и прочих судебных процессов, десятки которых одновременно проходили в громадном здании суда. Люди, чьи фамилии были названы, получали карточки одинакового цвета, выстраивались друг за другом в проходах между рядами кресел, и вереницей выходили из зала вслед за клерком. Набирали по 20, 30 реже по 40-50 человек.

Просидев таким образом около двух часов и не угодив в число избранных, Андрей стал подумывать о том, как бы по-тихоньку улизнуть: зарегистрировался ведь, может и не вспомнит никто... К счастью, такой опрометчивый поступок был предотвращён. Одному из судей, ведущему криминальный процесс, понадобилось не много ни мало 50 кандидатов в присяжные, среди которых на этот раз оказался и Андрей. Построившись, их команда гуськом вышла в просторный коридор и поплелась на верхний этаж, изредка послушно останавливаясь по команде идущего впереди клерка. Так неспешно, молча глядя друг другу в спины, подошли к высоким дверям одного из многочисленных залов для заседаний - то бишь судейских палат, наверное. Вместительный зал был разделён низкой, по пояс, перегородкой, отделявшей места для публики и прочих пассивно присутствующих от секции для действующих лиц, принимающих самое непосредственное участие в спектакле судебного заседания, а также от стоявшего на помосте длинного судейского стола. По одному входя внутрь, народ расселся, и, в ожидании, притих. Из-за перегородки за ними пристально и изучающе следили трое афро-американцев: коренастый, лет двадцати парень в красной спортивной куртке - судя по всему подсудимый или подозреваемый, мужчина чуть постарше, в стильном чёрном костюме, белой рубашке и при галстуке - по-видимому, адвокат, и элегантная молодая женщина, со вкусом одетая - скорее всего прокурор, подумал Андрей. Рядом с ними, слева от стенографистки, стояли двое вооружённых полицейских - юные, внимательные, перетянутые ремнями и, конечно, преждевременно располневшие: американский стандарт. За столом на помосте восседал, не отвлекаясь наблюдая за входом потенциальных коллег, "кавказец" (см. выше) судья - средних лет белый американец, седеющий, с умным проницательным лицом, явно привыкший к подобной процедуре. Подождав с минуту, он в двух словах объяснил суть происходящего: вооруженное ограбление МакДональдса в одном из районов Вашингтона. Предстоит выбрать двенадцать человек присяжных, от которых зависит исход дела и признание вины или невиновности подсудимого.

- Если среди вас есть те, кому известно об этом происшествии, кто лично знаком с пострадавшими или обвиняемым, пожалуйста встаньте.

Андрей посмотрел вокруг. Народ молча сидел.

- Если среди вас - продолжал судья - есть те, которые, по какой-либо причине, не могут беспристрастно отнестись к делу, пожалуйста встаньте и объяснитесь.

Через ряд от Андрея лукаво поглядывал на говорившего судью вертлявый средних лет мужичонка, руки по локоть в цветных наколках, с косичкой из негустых волос. Никто не поднимался.

- Есть ли среди вас есть те, которых в течении последних тридцати лет вызывали в суд, пожалуйста встаньте.

Человек двенадцать торопливо поднялись. Каждого по очереди, неспешно и подробно, расспросил судья. Фамилия, имя, возраст, что случилось, когда, где, закрыто ли дело. Люди, не особенно стесняясь, рассказывали: ограбили, украли машину, вломились в дом, угрожали...Что удивило Андрея - ни в одном из поведанных судье случаев расследование не было успешно доведено до конца. Все эти маленькие интервью завершались одинаково: виновные не найдены. Вот тебе и американское правосудие...

- Есть ли среди вас люди, ранее привлекавшиеся к уголовной ответственности?

Ба! Неужели и таких зовут в присяжные? Андрей с интересом посмотрел на нескольких поднявшихся мужчин. Вертлявый в наколках тоже встал.

- Расскажите, пожалуйста, за что привлекались - обратился к нему судья.

- Можно лично, ваша честь? - попросил вертлявый.

- Подойдите - ответил судья.

Неожиданно в зале раздался довольно громкий шелестящий треск, напоминающий шум настраиваемого на нужную волну радиоприемника. Нет, не совсем точно - скорее старый советский телевизор, на канале которого закончилась программа передач и он рябит, пестрит и вот так же шумит. Андрей сообразил - заглушают разговор вертлявого с судьёй.

Вслед за вертлявым, каждый из добровольно сознавшихся в своей прежней судимости подходил к судье и по секрету рассказывал ему о своих похождениях. Адвокат и прокурор-обвинитель непрерывно что-то записывали в свои блокнотики, бросая испытывающие взгляды на ничего не подозревающих людей.

- Имеет ли кто-нибудь из присутствующих родственников, работающих в органах охраны порядка?

Встали человек десять. Родственники полицейских, судей, персонала тюрем и колоний, военной полиции... Каждый из поднявшихся был кратко, но детально распрошен о своей родне. Единственная из приглянувшихся Андрею женщин в их спонтанно набранной команде - неприметная такая блондинка, но с выразительными добрыми глазами, на вид лет тридцати пяти - скромно призналась судье, что ей всего 26 и что её дядя работает начальником отдела в федеральном бюро расследования. - Безмозглость, конечно, - рассудил про себя Андрей. Спрашивать женщину о её возрасте при случайном скоплении народа, о дяде - агенте... А что если бы он был, предположим, резидентом каким-нибудь, годами работая под прикрытием в чужой и враждебной стране? И наивная девушка бы в этом созналась?

- Состоял ли кто-нибудь из присутствующих на службе в правоохранительных органах?

Послушно поднялись несколько человек. Выяснилось по ходу учтивого допроса, что один из них тоже ни много ни мало сотрудник закрытого государственного учреждения. На вопрос судьи, в чём конкретно заключаются его обязанности, он, потея и покашливая, сообщил, что анализирует информацию, собранную другими агентами. Остальные предпочли побеседовать с судьёй под шумок эфира... Андрея не оставляло ощущение странности происходящего.

Были и ещё какие-то вопросы судьи, преследующие, вообщем-то, благую цель - отсеять так или иначе пристрастных, тех, кто по личным мотивам мог бы загубить карьеру только начинающего жить молодого гопника.