– Вряд ли. Но зуб или глаз выбить – запросто. Так что, если нападут хулиганы – прицелься в глаз, пальни разок и сразу убегай. И постарайся, чтобы не поймали, а то повесят превышение самообороны.

– Сойдет для начала. – Элен вытащила из сумочки кошелек.

Вместе с пульками и баллончиками с углекислым газом получилось почти ровно столько, сколько у Элен было с собой.

К выходу она шла счастливая. Плакал джинсовый салон. Сейчас – на ближайший пустырь!

Элен шагала по улице с чувством странной окрыленности. Это не было ее обычной радостью от новых покупок, что знакома каждому любителю шопинга. Одно дело – купить новые шмотки или книжки. Это, конечно, хорошие вещи, они могут сделать жизнь немножко лучше, но не изменить ее. Чего не скажешь о черной вещи, прятавшейся в сумке у Элен.

Девчонка пялилась на прохожих внаглую, мысленно подначивая: «Ну давай, дяденька, пристань ко мне! Ну, бабуся, попробуй скажи, что в твое время девчонки не носили штанов в обтяжку!» С другой стороны, наверное, не стоит светить оружие без особой надобности, а то живо отберут. Но так хочется! Какой-нибудь извращенец предложит подвезти, завезет куда-нибудь в подворотню и начнет лапать, а я ему пистолет в яйца упру: ну, прощайся со своим хозяйством, пока не отстрелила! А уж стариков и старух вообще надо расстреливать без суда и следствия, чтобы людям жизнь не портили. «Неужели я тоже состарюсь? – в ужасе думала Элен. – Да нет, это понятно, но неужели я стану такой же, как они? Вот так же буду без церемоний вмешиваться в разговоры, учить всех уму-разуму, а чуть что – орать про то, что я, дескать, всю жизнь работала, как будто это кого-то трясет… Нет, лучше сразу пулю в лоб! Жаль, что из этой игрушки не застрелишься…»

Подходящий пустырь отыскался в том месте, где широкая улица, полная магазинов и кафе, упиралась в район, состоявший из одноэтажных домиков. Здесь, за заброшенной стройкой, нашлась небольшая площадка, заваленная битым кирпичом и кучами бытового мусора.

Можно и размяться. Элен выудила из хлама несколько пустых стеклянных бутылок разного размера (видимо, все они были непригодны для сдачи, если бомжи ими побрезговали), расставила на бетонном параллелепипеде и начала занятия по стрельбе.

Продавец не соврал, игрушка была нетяжелой и простой в обращении. Первое, что поняла Элен, – ближе чем с пяти шагов нечего и пытаться попасть во что-нибудь. Наверное, эта штучка и не предназначена для прицельной стрельбы – только в упор! Зато от попадания в бутылочном стекле появлялись трещины, а в жестяных банках – глубокие вмятины.

Бутылки и банки из-под лимонада быстро надоели Элен, и она принялась лупить по ковырявшимся в мусоре воронам и голубям, приговаривая: «Сегодня не твой день, Оксанка!» Правда, ни в кого не попала.

Патроны, купленные в количестве трех сотен, уже были наполовину истрачены, как позвонила Юля:

– Лена, ты где?

– Какая тебе разница?

– Приезжай домой! Уже темнеет!

А ведь и верно, подумала Элен, – темнеет. Надо же, как эта дура о ней заботится!

– Жди, скоро буду.

Когда Элен вышла из последнего трамвая, было уже совсем темно. До дома добиралась быстрым шагом, держа руку в сумочке – на рукояти пистолетика. И не зря: когда она проходила мимо обнесенной проволочным забором баскетбольной площадки, впереди раздался громкий мат и показались три темных силуэта, один поуже, два пошире.

Приглядевшись, Элен разобралась в ситуации: двое крепких парней тащили какую-то девчонку в сторону гаражей. Пальцы быстро перебрались с пистолета на мобильник. Кажется, настало время снять отличный сюжет: изнасилование в реальном времени! Какой-то размалеванной кукле очень не повезло. Вот бы это была Оксанка! Нет, у нее ноги подлиннее…

Элен забежала с другой стороны, выглянула из-за гаражей. Недалеко горел фонарь, его света хватало, чтобы разглядеть всю сцену и заснять ее. Один из парней цепко держал жертву сзади, за руки, второй, уже спустив штаны, раздвигал отчаянно брыкавшиеся девичьи ноги в чулках и задирал подол платья. Дебильно-розового платья, какое могла носить только одна девчонка.

Мобильник полетел обратно в сумочку, взамен Элен выхватила сегодняшнюю покупку и отправила металлический шарик прямиком в одну из глядевших в ее сторону мужских ягодиц. Парень гаркнул от неожиданной боли, обернулся, а Элен уже подскочила к нему. «Прицелься в глаз»… Она не могла прицелиться в глаз при тусклом свете, да и времени на это не было, поэтому просто принялась палить, направив пистолет в лицо парня. Пока тот успел оторвать руки от задницы и закрыть рожу, Элен успела всадить в эту рожу пулек пять. Крича, парень попятился, споткнулся обо что-то и растянулся. Его сообщнику хватило ума ретироваться. Элен, отправив пистолет обратно в сумочку, подбежала к павшему и ткнула его острием зонта, целясь ниже живота, – так сильно, как смогла, чтобы этот поганый отросток вообще больше никогда ни на кого не вставал!

Хулиган завыл, но встать не смог, – только катался, держась одной рукой за пах, другой – за лицо.

Воительница одержала свою первую настоящую победу! Теперь бежать! Элен волокла плачущую девчонку за руку, пока не запиликал кодовый замок и тяжелая дверь не закрылась за двумя старшеклассницами. Тогда Элен и накинулась на несостоявшуюся жертву:

– Дура безмозглая! Куда поперлась в такую темень!

– Я… – Юля все еще плакала. – Я хотела муки купить, у меня мука кончилась…

– Зачем тебе понадобилась мука, убогое создание?

– Я для тебя печенье пекла! – Юля зарыдала.

– Для меня?!

Не зная, что на это сказать, Элен отперла дверь квартиры, силой втолкнула ревущую девчонку. Тщательно заперла замки.

Совсем как в кино, подумала она. Спасла девчонку от хулиганов, отвела в безопасное место. Прямо как парень!

– Хватит реветь, – приказала она. – Я не для того тебя спасла, чтобы слушать этот вой. Ну, хватит, я сказала!

Ладно, приказами ее не возьмешь. Надо применить ласку.

– Юленька, ну не плачь! Все нормально! Мы победили их. Видела, как я им показала? Иди ко мне! – Элен распахнула объятия.

Юля обняла Элен, уткнулась лицом ей в грудь и с новой силой принялась всхлипывать, и не думая успокаиваться.

Элен поймала себя на том, что ей жалко сестру. Так и подумала: сестру. Впервые, пусть и мысленно, назвала Юлю сестрой, даже без уточнения «сводная».

И ей впервые за много лет было кого-то жаль. Она даже не пыталась понять почему. Наверное, потому, что она супергерой с настоящим пистолетом… почти настоящим. А супергероям положено жалеть тех, кого обижают.

Элен обнимала Юлю и целовала в макушку.

Та наконец перестала всхлипывать и дрожать.

Элен решилась спросить:

– Что это были за уроды, которые тебя пытались нахлобучить? Твои знакомые?

– Нет, я их не знаю. Просто шла мимо, они мне кричат: «Привет, детка, пива хочешь?» Я молча прошла мимо, даже не посмотрела на них. Они взбесились и кинулись на меня…

– Давай полицию вызовем!

– Да не надо, им и так досталось. В следующий раз подумают, прежде чем сунуться в наш район. Откуда у тебя пистолет, Леночка?

– Нашла.

– Не верю.

– Твое право. Согласись, если бы его не было, я бы тебя не вытащила…

– Да. Ты молодец.

– Маме с папой про пистолет ничего не рассказывай!

– Не буду. А зачем ты того парня ткнула зонтом между ног? Он и так еле живой валялся!

– А чтоб такие уроды не плодились. Не заморачивайся, Юля. Давай спать. Нам с тобой все это надо пережить. Кстати, а где мука?

– Какая мука? А, да. Я… потеряла.