– Хирург-капитан Лиорен, – отчеканила Мерчисон, впервые назвав и звание, и имя тарланина, – я не говорила о том, что наши исследования безуспешны.

Все больные дети обследованы, и получено много разнообразной информации, – продолжала землянка уже более спокойно. – У одного ребенка, страдавшего острым респираторным заболеванием, отмечена незначительная, однако позитивная реакция на лечение. Но основные наши усилия направлены на поиски специфического средства для лечения эпидемии чумы среди взрослых. Было установлено, что в том случае, если бы удалось ликвидировать возникающие на фоне чумы истощение и слабость, если бы удалось нивелировать задержку роста, то все болезни, поражающие юных кромзагарцев, отступили бы за счет природных механизмов самозащиты и перестали бы носить угрожающий жизни характер.

«Ну, если такие сведения имеются, – подумал Лиорен, – значит, действительно есть прогресс».

– Начатые исследования, – с шумом выдохнула Мерчисон, – пока не завершены. Вначале препараты вводились в микроскопических количествах и в течение пятидесяти стандартных часов осуществлялось наблюдение за состоянием больных, после чего дозировку повышали. Так продолжалось вплоть до девятого дня. На девятый день сразу же после инъекции оба пациента потеряли сознание. – На миг Мерчисон умолкла, глянула на Приликлу и, видимо, получив от того какой-то не замеченный Лиореном знак, продолжала:

– Затем оба больных были изолированы от остальных и друг от друга. Это было проделано с тем, чтобы свести до минимума одновидовые накладки на их эмоциональное излучение. Доктор Приликла заключил, что уровень потери сознания крайне глубок, однако само бессознательное состояние больных не таково, чтобы говорить о возможности скорого летального исхода. Мы решили, что потерю сознания можно будет купировать, поскольку состояние больных больше напоминало сон, наступивший после длительной физической нагрузки. В связи с этим было произведено внутривенное вливание больным питательного раствора. Через несколько дней после этой процедуры у обоих больных отмечалось незначительное улучшение, признаки регенерации тканей, однако они продолжали оставаться без сознания, и положение становилось критическим.

– Но ведь это же значит!.. – начал было Лиорен, но тут же замолчал: Мерчисон подняла руку – эта женщина вела себя так, словно она была тут старшей по званию, а не тарланин. В другое время у Лиорена зачесались бы конечности оторвать землянке голову за столь грубое нарушение субординации, но сейчас его больше волновало другое.

– Это значит, хирург-капитан, – Мерчисон сделала многозначительную паузу, – действовать нам надо крайне осторожно, и если первые двое больных, проходящих экспериментальный курс лечения, не умрут, а вернутся в сознание, мы самым старательным образом будем следить за их клиническим и психологическим состоянием, прежде чем расширим рамки экспериментальной терапии. Диагност Торннастор и все сотрудники его отделения считают, а доктор Приликла просто уверен, что мы близки к тому, чтобы найти нужный препарат. Но до тех пор, пока мы его не нашли, мы должны будем наблюдать за больными некоторое время, пока не...

– Некоторое время? Как долго? – резко и требовательно вопросил Лиорен.

Хрупкое тельце Приликлы задрожало так, словно по медицинской палубе проносились порывы ураганного ветра, но Лиорен больше не мог сдерживать бурю своих эмоций – нетерпение, волнение, тревога разбушевались в его душе, вырвались и обрушились на тонкие крылышки эмпата. Лиорен решил, что позже извинится перед Приликлой, но теперь... теперь он мог думать лишь об одном: о том, что на зачумленной планете Кромзаг с каждым часом становится все меньше и меньше обитателей и что шансы уцелеть с каждым днем все меньше. Стараясь все же сдерживаться, он, насколько мог спокойно, спросил:

– Сколько мне ждать?

– Не знаю, сэр, – отвечала патофизиолог. – Мне известно лишь, что кораблю «Тенельфи» велено постоянно находиться в состоянии готовности к срочному вылету до того момента, как нужный препарат будет апробирован и разрешен для широкого применения. Как только это произойдет, вам тут же будет доставлена первая промышленная партия лекарства.

«Ргабвар» отбыл и увез довольно много больных, большую часть которых составляли совсем юные кромзагарцы. В изоляторе на «Веспасиане» лежало довольно много пациентов. Кроме того, больными были полны и полевые лазареты, ежедневно посещаемые Лиореном, и многие больные пребывали куда в худшем состоянии, чем те, кого увез «Ргабвар». Однако выживание любого вида – это будущее его потомства, и попасть в отделение к такому светилу, как Торннастор, уже было счастьем.

Лиорен не обращал внимания на вежливые, но все более саркастичные напоминания полковника Скемптона – главного администратора госпиталя – о том, что госпиталь не в состоянии вместить все население планеты Кромзаг и даже его часть и что для проведения клинического исследования набрано уже более чем достаточно пациентов. Содержание незакодированных посланий Скемптона было известно и экипажу «Ргабвара». Медики понимали, что палат действительно не хватает, однако Приликла не стал возражать против отправки еще двадцати кромзагарцев.

Лиорен думал о том, что Приликла – самое сговорчивое существо во всей изведанной Галактике, чего нельзя было сказать о кромзагарцах. Они были его пациентами, но им не суждено было стать его друзьями – и, вероятно, такое стало бы возможно только в том случае, если бы многочисленные божества Галактической Федерации (в существовании которых Лиорен сильно сомневался) сумели бы провести радикальную реконструкцию личности кромзагарцев.

Лиорен забегал к себе, только чтобы поесть да поспать. Все остальное время он проводил рядом с жутко нелюбезными больными или пытался морально поддержать около двухсот медиков и пищевиков, разбросанных по всему континенту и старающихся (увы, иногда безуспешно) спасти жизнь упрямым аборигенам. Лиорен все надеялся на то, что местные жители одумаются, захотят в конце концов поговорить с ним, сообщат сведения, которые дадут ему возможность им помочь. Он надеялся, что в непроницаемой стене необщительности, замкнутости появится хотя бы крошечная трещинка... но все было тщетно. Кромзагарцы – и дети, и взрослые – продолжали умирать с удручающей частотой. Увы, ни на планете, ни даже в Главном Госпитале Сектора не было возможности всем больным поголовно вводить питание внутривенно. Время от времени, несмотря на строжайший надзор как на поверхности, так и с орбиты, кромзагарцы ухитрялись-таки погибать от рук друг друга.

Так оно и случилось как-то раз, когда Лиорен пролетал на флайере над одним из лесных поселений, которое давным-давно объявили заброшенным – видимо, такое заключение было сделано из-за того, что местные обитатели просто-напросто попрятались на деревьях. Лиорен заметил, что шестеро кромзагарцев ведут бой на лужайке, в пространстве между двумя хижинами. К тому времени, когда флайер, способный вместить четверых нидиан, не будь у тарланина таких длинных ног, сделав круг, приземлился неподалеку от поля боя, четверо кромзагарцев уже валялись на земле бездыханные.

Невзирая на множественные укусы и глубокие царапины от ногтевых ранений, Лиорену удалось установить, что трое погибших были мужского пола. Четвертой была женщина, жить которой оставалось считанные секунды. Драхт-Юр вдруг указал на два кровавых следа, тянувшихся по примятой траве к распахнутой двери одной из хижин.

Шаги у Лиорена были шире – около двери он оказался раньше нидианина и первым увидел два корчащихся окровавленных тела, сцепившихся на полу в последнем смертельном поединке. Лиорен с трудом сдержал презрение к подобному звериному поведению существ вроде бы разумных. Шагнув к дерущимся, Лиорен просунул между ними свои срединные конечности и попытался разнять. Вот тут-то он и был смущен донельзя: оказалось, что это не двое дерущихся насмерть мужчин, а мужчина и женщина, предающиеся акту совокупления.