Спархок размеренно взмахивал своим широким мечом, нанося размашистые удары в окружавшее его море шлемов, увенчанных султанами из конского волоса. Так продолжалось несколько минут, пока по звукам, доносившимся от дороги, не стало ясно, что пелои целиком ввязались в бой.

– Сэр Улаф! – рявкнул Спархок. – Попроси атанов присоединиться к нам!

И вновь проревел рог огра – теперь уже трижды.

За деревьями, в гуще леса, разнесся шум боя. Вражеские солдаты, бежавшие от натиска рыцарей и смертоносной атаки пелоев, не нашли спасения в лесу. Атаны Энгессы, бесшумные и грозные, скользили в колдовском многоцветном сиянии, струившемся с неба, отыскивая и уничтожая противника.

– Спархок! – закричал вдруг Келтэн. – Гляди! Спархок обернулся – и похолодел.

– Я думал, тварь давно мертва! – воскликнул Келтэн.

Фигура в черном плаще с капюшоном восседала на тощем коне. Ее окружало зеленоватое свечение, и она источала ощутимые волны непримиримой ненависти. Спархок вгляделся повнимательней – и вздохнул с облегчением.

– Это не Ищейка, – сказал он Келтэну. – Руки у него человеческие. Скорее всего, это тот, против кого мы деремся.

Затем еще один человек в черном выехал из гущи деревьев. Этот был одет в высшей степени театрально. На голове у него была черная широкополая шляпа, лицо скрывала мешковатая маска с прорезями для глаз.

– Может быть, это шутка? – вопросил Тиниен. – Это и в самом деле тот, о ком я думаю?

– Думаю, что командует здесь тот, в плаще с капюшоном, – заметил Улаф. – Сомневаюсь, чтобы Сабру можно было доверить пасти коз.

– Пожинай плоды пустой своей победы, Анакха! – прозвучал гулкий, странно металлический голос окруженной зеленоватым свечением фигуры. – Я лишь испытал тебя, дабы обнажить твою силу – и слабость. Ступай своей дорогой. Я не стану тревожить тебя более – пока что. Однако не усомнись, о человек без судьбы, ибо мы повстречаемся вновь, и в следующую нашу встречу испытание мое будет суровее.

И с этими словами Сабр и его зловещий спутник исчезли.

Стоны и вопли раненых врагов вдруг разом оборвались. Спархок быстро огляделся. Странные пехотинцы, с которыми только что сражались его рыцари, сгинули бесследно. Остались только мертвецы. У дороги пелои Кринга в изумлении осаживали коней. Войска, с которыми они бились, тоже исчезли, и, судя по разочарованным восклицаниям, доносившимся из леса, атаны тоже лишились противника.

– Что здесь происходит? – воскликнул Келтэн.

– Не знаю, – ответил Спархок, – но зато знаю точно, что мне это не нравится. – Он спрыгнул на землю и ногой перевернул убитого врага.

Это была высушенная мумия, побуревшая, съежившаяся – и очень похожая на тело человека, который умер несколько столетий назад.

– Мы уже видели такое прежде, ваша светлость, – объяснял Тиниен патриарху Эмбану, – только тогда это были древние ламорки. Я не знаю, к какому разряду древностей принадлежат эти. – Он покосился на два мумифицированных трупа, которые принесли на холм атаны.

– Этот – кинезганец, – сказал посол Оскайн, указав на одного из мертвецов.

– Выглядит почти как рендорец, верно? – заметил Телэн.

– Да, определенное сходство неизбежно, – согласился Оскайн. – Кинезга, как и Рендор, – сплошная пустыня, а не так уж много существует разновидностей одежды, подходящей для такого климата.

Мертвец, которого они обсуждали, был в свободном, ниспадавшем широкими складками одеянии, голова была замотана куском ткани, и край ткани спускался на затылок.

– Они не слишком хорошие бойцы, – сказал Кринг. – Стоило нам нанести первый удар, как вся их смелость пошла прахом.

– А кто другой, ваше превосходительство? – спросил Тиниен. – Эти, в доспехах, были очень хорошими бойцами.

В глазах тамульского посла появилось беспокойство.

– Это – плод чьего-то воображения, – объявил он.

– Не думаю, ваше превосходительство, – покачал головой Бевьер. – Люди, с которыми мы столкнулись в Эозии, действительно были извлечены из прошлого. Вид у них был диковинный, могу вас уверить, но когда-то они и в самом деле были живыми людьми. Все, что мы видели здесь, говорит нам, что мы встретились с подобным случаем. Этот парень определенно не воображаемый солдат. Когда-то он жил на свете и носил именно такие доспехи.

– Это невозможно, – твердо сказал Оскайн.

– Оскайн, – сказал Эмбан, – просто ради предположения отвлечемся ненадолго от слова «невозможно». Кем бы мог быть этот человек, если не плодом воображения?

– Это очень старая легенда, – сказал Оскайн. Лицо его все еще выражало беспокойство. – Говорят, что когда-то, очень давно, в Кинезге обитал некий народ, предшественник нынешних ее жителей. Легенда называет этих людей – киргаи. Предполагается, что современные кинезганцы – их выродившиеся потомки.

– Но, судя по их внешности, они происходят из разных частей света, – заметил Келтэн.

– Согласно легенде, Кирга – город киргаев – располагалась в центральных нагорьях Кинезги, – пояснил Оскайн. – Местность эта выше, чем окружающая пустыня, и там было большое озеро, питавшееся из подземных источников. Предания гласят, что климат там значительно отличался от пустынного. Киргаям не требовалось защищаться от солнца, как их современным отпрыскам. Кроме того, я полагаю, одежда служила признаком ранга и статуса. Судя по нраву киргаев, они нипочем не позволили бы низшему народу носить киргайскую одежду.

– Значит, киргаи и кинезганцы жили в одно время? – спросил Тиниен.

– На сей счет легенды не слишком точны, сэр Тиниен. Очевидно, был период, когда киргаи и кинезганцы существовали бок о бок. Киргаи, впрочем, наверняка были господствующей нацией. – Оскайн скорчил гримасу. – И с какой только стати я так говорю о мифе? – пожаловался он.

– Это весьма вещественный миф, Оскайн, – Эмбан ткнул ногой мумифицированного киргая. – Я так понимаю, этот народ обладал особой репутацией?

– О да, – с отвращением согласился Оскайн. – У них была чудовищная культура, основанная на жестокости и войне. Они держались подальше от других народов, дабы избежать, как они говорили, загрязнения. Говорят, они были помешаны на чистоте расы и воинственно враждебны к новым веяниям.

– Бессмысленная враждебность, – заметил Тиниен. – Занимаясь торговлей, неизбежно сталкиваешься с новыми идеями и веяниями.

– Легенда гласит, что киргаи тоже понимали это, сэр рыцарь. Торговля была запрещена.

– Они вовсе не торговали? – ошеломленно спросил Келтэн.

Оскайн покачал головой.

– Предполагается, что они сами производили все, что им могло понадобиться. Они пошли настолько далеко, что запретили хождение золота и серебра.

– Чудовищно! – воскликнул Стрейджен. – Так у них вовсе не было денег?

– Говорят, что были – железные бруски, и, полагаю я, довольно увесистые. Это вряд ли поощряло развитие торговли. Киргаи жили только ради войны. Все мужчины были солдатами, а женщины всю свою жизнь вынашивали детей. Когда киргаи становились слишком стары, чтобы воевать или рожать, они должны были покончить с собой. Предание гласит, что они были лучшими в мире бойцами.

– Легенда преувеличивает, Оскайн, – сказал Энгесса. – Я сам убил пятерых этих людей. Они слишком много времени тратили на то, чтобы напрягать мускулы и принимать стойку с оружием – вместо того, чтобы заниматься делом.

– Древние придавали большое значение формальностям, атан Энгесса, – пробормотал Оскайн.

– А кто был этот тип в плаще? – спросил Келтэн. – Тот, что пытался выглядеть как Ищейка?

– Думаю, что он занимает здесь примерно то же положение, что Геррих в Ламорканде и Сабр в Западном Астеле, – задумчиво отозвался Спархок. – По правде говоря, я слегка удивился, увидев здесь Сабра, – прибавил он осторожно, помня, что они с Эмбаном поклялись сохранять в тайне настоящее имя Сабра.

– Профессиональная вежливость, что же еще, – пробормотал Стрейджен. – Но это его появление подтверждает нашу догадку, что все нынешние волнения и беспорядки связаны между собой. За всем этим кто-то стоит – некто, кого мы еще не видели и о ком даже не слышали. Рано или поздно нам нужно будет изловить кого-нибудь из этих посредничков и вытянуть из них сведения об их хозяине. – Светловолосый вор огляделся. – Ну, что теперь?