– Ты войдешь в наше стойбище со всеми мыслимыми почестями, домэ Миртаи, – объявил он, – ибо среди нашего народа ты – королева. Все будут преклонять колени перед тобой и уступать тебе дорогу. Стихи и песни будут слагаться в твою честь, и тебя осыплют богатыми дарами.

– Ну и ну! – пробормотала Миртаи.

– Твоя красота божественна, домэ Миртаи, – продолжал Тикуме, явно распаляясь. – Само твое присутствие озаряет тусклый мир и посрамляет само солнце. Я восхищен мудростью моего брата Кринга, который избрал тебя своей подругой. Приди же к нашим шатрам, о божественная, чтобы мой народ мог восхищаться тобой и преклоняться перед твоей красотой.

– Боже мой! – зачарованно выдохнула Элана. – Мне никто никогда не говорил ничего подобного!

– Мы просто не хотели смущать тебя, моя королева, – мягко пояснил Спархок. – Все мы относимся к тебе точно так же, но не хотели до поры до времени столь открыто выражать свои чувства.

– Хорошо сказано, – одобрил Улаф.

Миртаи поглядела на Кринга с новым интересом.

– Почему ты ничего не сказал мне об этом, Кринг? – осведомилась она.

– Я думал, ты знаешь, любовь моя.

– Нет, не знала, – ответила она и помолчала, задумчиво выпятив нижнюю губу, затем добавила: – Но теперь знаю. Ты уже выбрал себе ома?

– Спархок будет моим ома, сердце мое.

– Спархок, – сказала Миртаи, – почему бы тебе не поговорить с атаном Энгессой? Скажи ему, что я благосклонна к ухаживаниям доми Кринга.

– Это очень хорошая мысль, Миртаи, – отозвался Спархок. – Удивляюсь, как я сам об этом не подумал.

Город Пела в центральном Астеле был основным средоточием торговли, куда со всех концов Империи съезжались торговцы и перекупщики скота – заключать сделки с пелойскими скотоводами. Город с виду был какой-то запущенный, недостроенный, и неудивительно – здания его по большей части были не чем иным, как щедро разукрашенными фасадами, за которыми были воздвигнуты большие шатры. С начала времен никто даже и не пытался замостить его улицы, покрытые колеями и выбоинами, и когда по ним проходил караван повозок или гнали стадо скота, поднимавшаяся туча пыли заволакивала весь город. За расплывчатыми с виду границами города волновалось море шатров – переносные жилища кочевых пелоев.

Тикуме провел их через город к холму, подножие которого окружали разноцветные полосатые шатры. Навес, растянутый на высоких кольях, затенял почетное место на самой вершине холма, и земля под навесом была выстлана коврами, завалена мехами и мягкими подушками.

Миртаи была в центре всеобщего внимания. Ее довольно скудную походную одежду прикрывала пурпурная мантия до пят, признак ее почти королевского статуса. Кринг и Тикуме церемонно провели ее в самую середину лагеря и представили супруге Тикуме, остролицей женщине по имени Вида, которая тоже была облачена в пурпурную мантию и на Миртаи поглядывала с неприкрытой враждебностью.

Спархок и все прочие присоединились к вождям пелоев в тени навеса как почетные гости.

Супруга Тикуме становилась все мрачнее и мрачнее по мере того, как пелойские воины, один за другим представляясь Крингу и его будущей невесте, состязались друг с другом в многочисленных и изысканных комплиментах Миртаи. К комплиментам присоединялись дары и песни, воспевавшие красоту золото-кожей великанши.

– Когда только они успели сочинить все эти песни? – шепотом спросил Телэн у Стрейджена.

– Мне думается, что эти песни сочинили давным-давно, – ответил Стрейджен. – Они просто вставили туда имя Миртаи, только и всего. Полагаю, что кроме песен будут еще и стихи. В Эмсате есть один третьесортный стихоплет, который весьма недурно зарабатывает на жизнь, сочиняя стихи и любовные письма для молодых дворян, которым лень или бездарность мешает сочинять самим. Существуют целые сборники таких творений с пропусками для имен – именно для такой цели.

– И они просто заполняют пропуск именем своей девушки? – недоверчиво воскликнул Телэн.

– Заполнять их именем чужой девушки вряд ли имело бы смысл, верно?

– Но это бесчестно! – возмутился Телэн.

– Какая свежая идея, Телэн, – рассмеялся патриарх Эмбан, – и как неожиданно услышать ее именно от тебя.

– Нельзя мошенничать, когда говоришь девушке о своих чувствах, – настаивал Телэн. С недавних пор Телэн начал замечать девушек. Они, конечно, существовали и прежде, но прежде он не замечал их существования, а сейчас у него оказались некоторые на удивление стойкие убеждения. К чести его друзей, никто даже не улыбнулся этим его непривычным рассуждениям о честности. Что касается баронессы Мелидиры, она порывисто заключила Телэна в объятья.

– Это еще зачем? – с некоторым подозрением осведомился он.

– Да так, пустяки, – ответила баронесса, нежной ручкой касаясь его щеки. – Когда ты в последний раз брился?

– Кажется, на прошлой неделе – а может, позапрошлой.

– По-моему, тебе опять пора побриться. Ты определенно взрослеешь, Телэн.

Мальчик слегка покраснел.

Принцесса Даная хитро подмигнула Спархоку.

После даров, стихов и песен последовала демонстрация воинской удали. Соплеменники Кринга красовались тем, как ловко они управляются с саблями. Подданные Тикуме вышли на поле с дротиками, которые они метали в цель либо сражались ими как короткими копьями. Сэр Берит выбил из седла такого же молодого сириникийского рыцаря, а двое генидианцев со светлыми волосами, заплетенными в косички, устроили притворный, но оттого не менее устрашающий бой на топорах.

– Обычное явление, Эмбан, – заметил посол Оскайн патриарху Укеры. Дружба этих двоих дошла уже до той стадии, когда они начали в разговоре отбрасывать титулы. – Жизнь воинственных народов, как правило, бывает ограничена множеством церемоний и ритуалов.

– Это я заметил, Оскайн, – улыбнулся Эмбан. – Наши рыцари церкви – самые вежливые и церемонные люди, каких я знаю.

– Благоразумие, ваша светлость, – загадочно пояснил Улаф.

– Рано или поздно вы к этому привыкнете, ваше превосходительство, – заверил посла Тиниен. – Сэр Улаф весьма скуп на слова.

– У меня и в мыслях не было говорить загадками, – отозвался Улаф. – Я только хотел сказать, что трудно быть невежливым с человеком, у которого в руках топор.

Атан Энгесса встал и слегка чопорно поклонился Элане.

– Могу я испытать твою рабыню, Элана-королева? – спросил он.

– Что, собственно, ты имеешь в виду, атан Энгесса? – настороженно спросила она.

– Близится время обряда Перехода. Мы должны решить, готова ли она. Эти воины показывают свою удаль. Я и атана Миртаи примем в этом участие. Это будет самое подходящее время для испытания.

– Как знаешь, атан, – согласилась Элана, – если только сама атана не возражает.

– Она не станет возражать, Элана-королева, если только она истинная атана. – Энгесса резко развернулся и зашагал туда, где среди пелоев восседала Миртаи.

– Решительно, – заметила Мелидира, – Миртаи сегодня в центре всех событий.

– Я считаю, что это просто чудесно, – отозвалась Элана. – В другое время она почти всегда держится в тени. Она заслужила хоть капельку внимания.

– Но ведь все это по политическим соображениям, – вставил Стрейджен. – Подданные Тикуме осыпают Миртаи вниманием, чтобы задобрить Кринга.

– Знаю, Стрейджен, но все равно это чудесно. – Элана задумчиво поглядела на свою золотокожую рабыню. – Спархок, я сочла бы личной честью для себя, если бы ты как можно скорее переговорил с атаном Энгессой. Миртаи надлежит получить хоть немного счастья.

– Я приложу все усилия, моя королева.

Миртаи охотно согласилась на предложенное Энгессой испытание. Грациозно поднявшись, она расстегнула застежку на вороте пурпурной мантии и сбросила ее с плеч.

Пелои дружно ахнули. Их женщины обычно облачались в более скромные одежды. Презрительная гримаса на лице Виды слегка поблекла. Миртаи была в высшей степени женственна. А также хорошо вооружена, и это тоже потрясло пелоев. Она и Энгесса вышли на открытое место перед навесом, коротко склонили головы в ритуальном приветствии и обнажили мечи.