– Мы увели их в замок, ваше величество, – объяснил Спархок. – Вы упускаете из виду, что нам нужно, чтобы мятежники пробрались в резиденцию. Не стоит замедлять их продвижение.

– Разве не пора поднять мост? – Это обстоятельство, похоже, тревожило Сарабиана.

– Нет еще, ваше величество, – хладнокровно ответил Спархок. – Пускай вначале все мятежники войдут в резиденцию. Тогда Кринг закроет ворота, а уж затем мы поднимем мост. Пускай как следует заглотают наживку прежде, чем ловушка захлопнется.

– Похоже, ты дьявольски уверен в себе, Спархок.

– У нас все преимущества, ваше величество.

– И это значит, что все пойдет как надо?

– Нет, что-нибудь всегда обязательно идет не так, как надо, но это вряд ли что-то изменит.

– Но ведь ты не возражаешь, если я чуточку поволнуюсь?

– Сколько угодно, ваше величество.

Толпа бунтовщиков с улиц Материона свободно втекала в главные ворота императорской резиденции и быстро растекалась по округе, с возбужденными криками вламываясь во дворцы и правительственные здания. Как и предсказывал Кринг, многие мятежники выбирались из сияющих зданий, отягченные ценной добычей, которую они награбили внутри.

Перед замком произошла краткая стычка – это одна группа мародеров добралась до подъемного моста и обнаружила там два десятка конных рыцарей, которыми командовал сэр Улаф. Рыцари прикрывали пелоев, которые во время ужина прятались в трюмах барок и, едва гостей увели во внутренний двор замка, принялись разбивать топорами бочки с гарным маслом. Маслянисто блестящие пятна на воде вокруг барок свидетельствовали, что пелои, которые сейчас пробирались по мосткам с барки на барку, направляясь к подъемному мосту, отменно справились со своей задачей. Когда мятежники приблизились ко внешнему концу подъемного моста, Улаф недвусмысленно дал им понять, что сейчас он не в настроении принимать гостей. Уцелевшие мятежники решили пограбить где-нибудь в другом месте.

Внутренний двор был очищен от гуляк, и Бевьер и его люди уже выкатывали катапульты, расставляя их по местам на парапете. Атаны Энгессы, которые вышли на парапет вместе с сириникийцами, притаились за укреплениями. Спархок огляделся – как будто все готово. Тогда он перевел взгляд на ворота резиденции. В них теперь входили только считанные мятежники – хромые и убогие калеки. Они отчаянно торопились, ковыляя на костылях, но все же далеко отстали от своих сотоварищей. Спархок перегнулся через край крепостного вала.

– Можно начинать, Улаф! – окликнул он друга. – Не попросишь ли Кринга запереть ворота? А тогда, уж так и быть, можешь вернуться в замок.

– Ладно! – Лицо Улафа рассекла широчайшая ухмылка. Он поднес к губам изогнутый рог огра и оглушительно затрубил. А затем развернулся и повел своих рыцарей по подъемному мосту в замок.

Огромные ворота на входе в императорскую резиденцию дрогнули и медленно, неуклюже пришли в движение, смыкая массивные створки с какой-то зловещей неотвратимостью. Спархок заметил, что несколько отставших калек снаружи ворот все еще орудуют костылями, торопясь во что бы то ни стало успеть проскочить, пока ворота не захлопнулись.

– Келтэн! – прокричал он, перегнувшись во внутренний двор.

– Ну что? – в голосе Келтэна сквозило явное раздражение.

– Не дашь ли знать этим людям, что мы нынче вечером больше не настроены принимать гостей?

– Ага, точно! И как это я сам не додумался? – Светловолосый пандионец, задрав голову, ухмыльнулся другу, а затем вместе со своими людьми налег на ворот подъемного механизма.

– Шут, – пробормотал Спархок.

Значение того, что одновременно были захлопнуты ворота и поднят мост, не сразу дошло до разума мятежников. Однако вскоре от соседних зданий донеслись выкрикиваемые приказы и даже лязг оружия – недвусмысленное свидетельство того, что хотя бы нескольких бунтовщиков наконец-то осенил свет истины.

Неспешно, настороженно толпа с факелами стягивалась к сиявшему девственной нетронутостью эленийскому замку, где ночной ветерок легкомысленно играл красочными шелковыми флажками, а во рву покойно покачивались озаренные свечами и фонарями барки.

– Эй, в замке! – на ломаном эленийском проревел дюжий детина, шагавший в первых рядах. – Открывайте, а не то мы вынесем ваши стены!

– Тебя не затруднит ответить на это, Бевьер? – окликнул Спархок сириникийца.

Бевьер ухмыльнулся и начал наводить катапульту. Он прицелился, поднял ложе катапульты почти вертикально вверх, а затем сунул факел в смесь смолы с гарным маслом, которой было заполнено углубление в гигантской «ложке» катапульты. Смесь занялась мгновенно.

– Я приказываю вам опустить мост! – дерзко проорал небритый мятежник по ту сторону рва.

Бевьер рассек веревку, которая удерживала рычаг катапульты. Ком, брызжущий огненными каплями, с шипением взвился в небо и на миг точно завис в высоте. А затем канул вниз.

Детина, так нагло требовавший, чтобы его впустили в замок, вытаращился на ответ Бевьера, который величественно взмыл в темноту и обрушился прямо на него, точно комета. Миг спустя мятежник исчез, объятый огнем.

– Отличный выстрел! – похвалил Спархок друга.

– Неплохой, – скромно согласился Бевьер. – Это было нетрудно – с такого-то расстояния.

– Это я заметил.

Император Сарабиан побелел, его била дрожь.

– Неужели это было обязательно, Спархок? – выдавил он, глядя, как ужаснувшаяся толпа в беспорядке отступает к лужайкам, куда не долетит – а быть может, и долетит – новый ответ сэра Бевьера.

– Да, ваше величество, – хладнокровно ответил Спархок. – Мы должны выиграть время. Звон колокола, прозвучавший где-то час назад, был всеобщим сигналом. По этому сигналу головорезы Кааладора схватили главарей мятежа, Элана увела гостей за стены замка, а атанские легионы, стоящие за городом, двинулись к Материону. Этот крикун, который так ярко горит сейчас на краю рва, – наглядная демонстрация того, какие неприятности ожидают мятежников, если они будут настаивать на том, чтобы их впустили в замок. Теперь их понадобится изрядно подбодрить, чтобы они решились снова приблизиться к стенам.

– Но ты, кажется, говорил, что вы сможете удержать замок.

– Разумеется, но зачем рисковать жизнями, если в этом нет особой нужды? Вы заметили, что выстрел катапульты не был встречен радостными воплями? Теперь эти люди таращатся на совершенно безмолвный и внешне безлюдный замок, который так небрежно, походя уничтожает непрошеных пришельцев. Эта мысль ужасает, и обдумывать ее можно долго. Эта часть осады длится иногда по нескольку лет. – Спархок поглядел вниз с парапета. – Думаю, ваши величества, нам пора укрыться в башенке. Мы не можем быть уверены, что Халэд испортил все арбалеты – или что по крайней мере десяток их не починили. Мне пришлось бы долго объясняться, почему я был так неосторожен, если кого-то из вас подстрелят. Из башенки тоже хорошо будет видно все происходящее, а мне будет спокойнее, когда вы окажетесь под прикрытием каменных стен.

– Не пора ли разломать барки, любимый? – спросила Элана.

– Нет еще. У нас есть замечательная возможность нанести осаждающим немалый урон. Не стоит тратить ее попусту.

Несколько арбалетов в руках мятежников оказались исправны, но таких было немного, судя по разразившимся проклятиям.

Попытка бунтовщиков открыть ворота резиденции провалилась, когда пелои, размахивая сверкающими саблями и вопя так, что эхо их боевых кличей отлетало от покрытых перламутром дворцовых стен, помчались по подстриженным лужайкам на теснившуюся у ворот толпу.

Если уж пелои вырвались на волю, удержать их трудно. Кочевники с болот восточной Пелозии принялись методично прореживать толпу, в беспорядке метавшуюся по лужайкам. Дворцовые стражники, которые присоединились к мятежникам, сделали слабую попытку принять бой, но пелои растоптали их конями, с радостью встретив это нехитрое развлечение.

В башенку вошли Сефрения и Вэнион. Белое платье маленькой стирикской женщины словно светилось в полосе лунного света, проникавшего в дверь.