Теперь, когда покушение не удалось, у этой леди надо получить имена тех, кто стоял непосредственно над ней. Впрочем, это его мало волновало. Что беспокоило его, так это то, что она явно не думала над серьезными последствиями своего поступка, Берясь за задание, она не могла не знать о давно установленном способе наказания женщин-убийц. Их отдавали солдатам.

Он уставился на нее встревоженными глазами. Возможно, это было впечатление от неровного света, но она казалась чуть старше ребенка. Ей было не больше восемнадцати лет. Ее глаза сверкали страстным огнем решительного подростка. Губы ее были полными, а рот чувственным.

Его передернуло, когда он понял, что мысленно предавал ее наказанию, установленному давней практикой. Он, кто так недавно выступал против стольких многих старых обычаев, не мог сейчас позволить себе обидеть своего личного охранника. Медленно он стал непреклонен к неизбежностям ситуации.

Так как он был зол на нее из-за решения, которое она вынуждала его принять, он спросил с мрачной резкостью:

— Кто вы?

— Здесь я разговаривать не буду, — сказала она.

— Как вас зовут?

Она заколебалась; затем, очевидно, почувствовав в его голосе враждебность, она угрюмо ответила:

— Маделина Коргей.

Имя заставило его сильно задуматься его еще раз. Потому что это была древняя и знаменитая фамилия в Линне. Генералы и патроны пронесли эту фамилию по полям сражений, подписывали ею законы страны. Отец девушки, вспомнил Клэйн, погиб в бою на Марсе, год тому назад. Так как он герой войны, поступок его дочери будет прощен.

Клэйн был раздосадован, поймав себя на мысли, что уже думает о политических последствиях. Но было бы глупо закрывать глаза на тот факт, что этот случай мог быть весьма опасным для него. Он сердито покачал головой. Теперь, когда Каладж уже избран лордом-советником и готов к своему триумфальному входу в город Линн завтра утром, сторонники мальчика могли бы поднять из-за этого шум. И однако надо учесть ожидания охранников, которым нет дела до извинений. К счастью, было возможно и промежуточное решение.

— Возьмите ее, — сказал он, — я допрошу ее, когда мы доберемся до места.

Никто не возражал. Вполне естественно, что будет период расследования, после чего — приговор.

Клэйн отдал необходимые распоряжения. Наконец, процессия снова двинулась по улице.

Прошло несколько недель со дня захвата корабля-захватчика и более шести месяцев со дня поражения Чиннара и его варварской армии с Европы, этого далекого и малоизвестного спутника Юпитера. Мир Линна все еще приходил в себя от этих двух недавних катастроф. Но пережившие их уже забыли, как велика была опасность. Со всех сторон империи все громче раздавались голоса недовольства.

Коммерческие группы заявляли, что Чиннар никогда и не был действительной угрозой и что так или иначе опасность была результатом грубой халатности, допущенной правительством. Джеррин отклонял прежние возражения, но теперь, когда он был мертв, все решительно шло к тому, чтобы отменить указ, объявленный Клэйном во время варварского вторжения, освободивший всех верных рабов. Лихорадочная ярость бесчисленных людей, лишенных ценных слуг возрастала с каждым днем. До Клэйна доходили отвратительные разговоры о том, что, может быть, с самого начала и не было бы никаких несчастий, если бы мутанта не терпели бы так долго в семье предводителей лордов.

Это была прямая атака на него самого, которую он не мог отразить никакими известными ему средствами. Тем более, что он не дал своим сторонникам помешать голосованию Патроната, давшего титул лорда-советника юному Каладжу.

Встревоженные направлением, которое принимал общественный гнев, несколько приверженцев Клэйна уже пожалели, что позволили себя убедить. Сейчас ему необходимо, — утверждали они, — действовать до того, как лорд-советник Каладж прибудет в Капитолий.

Именно это и заставило Клэйна предпринять поход по ночным улицам спящего Линна. Планировался государственный переворот — таково было сообщение, полученное им по прибытии в город несколько часов назад — цель которого была объявить его лордом-правителем.

По прибытии во дворец Патрона Саронатта, где заговорщики устроили свой штаб, Клэйн позвал руководителей в один их трех апартаментов, которые сразу же были отданы ему. С самого начала его позиция подверглась нападкам. Он слушал, пораженный, как его бывшие верные сторонники набросились на него с такой резкостью, какой он никогда в свой адрес не слышал. Тут были насмешки и яростные тирады. Его страх перед вторжением чужаков, если не был открыто осмеян, то подвергся нападениям на том основании, что только будучи лордом-предводителем, он будет в том положении, чтобы защитить государство. Аргументы в точности походили на аргументы Чиннара и выдвигались они с той же решительностью.

Вскоре после трех утра один знаменитый патрон выступил против его руководства.

— Меня пригласили, — сказал он взбешенно, — присоединиться к группе Лилидел, и я приму это приглашение. Хватит с меня этого осторожного труса. — Это было начало. Затем началась свалка за то, чтобы покинуть тонущий корабль. В четыре часа, когда Клэйн начал говорить, его аудитория сократилась до двадцати человек. Остались, в основном, военачальники, которые сражались с ним против Чиннара. И даже они, он видел, были не слишком дружелюбны. Ради них он просто и кратко обсудил возможный характер приближающегося нападения Риссов. Он не сказал им, каковы были его планы, но все же постарался их хоть как-то воодушевить.

— Наши противники, — сказал он, — по-моему, пока что не представляют себе, что делают, выдвигая этого маменькиного сынка на должность лорда-советника. Детей интересуют люди, находящиеся вокруг них, а не отдельные личности, которых они никогда не встречают. Вы только представьте себе ребенка, который находится сейчас в таком положении, что каждый раз может поступить, как ему хочется. — Он поднялся и мрачно оглядел всю небольшую группу. — Подумайте над этим.

Клэйн вернулся к себе в резиденцию гораздо больше потрясенный оборотом, который принимали события, чем он хотел признать. Он уже шел в спальню, когда командир его охраны напомнил ему о преступнице.

Клэйн поколебался. Он устал, и ему надоели проблемы. Он не был даже уверен, что ему интересно узнать, кто хотел его смерти. Даже некоторые из его старых сторонников могли сейчас считать, что живой он опасен для них. В конце концов дело решило его любопытство. К тому же свои успехи он приписывал привычке быстро и тщательно разбираться во всем, что затрагивало его интересы. Он приказал привести девушку.

Она вошла в комнату смело, с презрением отвергнув попытку охраны ввести ее как пленную. При ярком свете керосиновых ламп она выглядела старше, чем ему показалось раньше. Он решил, что ей было года двадцать два — двадцать три или чуть больше. Она была даже красива, на его взгляд. В ее чертах видны были и приятная внешность, и проницательный ум. Впечатление портило лишь чересчур высокомерное выражение ее лица. Но он понимал, что это вовсе не обязательно является недостатком. Первой заговорила она.

— Если вы думаете, — сказала она, — что я обыкновенная преступница, вы сильно ошибаетесь.

Клэйн иронично поклонился.

— Я уверен, — ответил он, — что все убийцы необыкновенны.

— Я выстрелила в вас, чтобы привлечь ваше внимание, — сказала она.

Клэйн вспомнил момент нападения. Стрела, как он помнил, просвистела в футе от его головы. Для искусного лучника — это плохой выстрел. Теперь встал вопрос, насколько она была искусна? И насколько ей помешала темнота?

Женщина заговорила снова.

— Я член Стрелкового Клуба Марсианских Генералов и за две недели до нападения Чиннара, я заняла второе место на чемпионате. Поэтому я и решилась на риск. Я уверена, что могу доказать вам, что попала бы в вас, если бы хотела именно этого.

Клэйн насмешливо спросил:

— Вы что не могли избрать какой-нибудь другой способ привлечь мое внимание.