– О, перестаньте, – попросила она, краснея. Ему показалось, Иллиста стала еще привлекательней. – Сядьте рядом со мной, нам нужно поговорить.

– Я с нетерпением жду каждого вашего слова, ведь звук вашего голоса для меня слаще, чем перезвон колоколов Скансни.

– Пожалуйста, прошу...

– Я не могу вам отказать. Обещаю больше не говорить о вашем очаровании, грации, красоте, о той дрожи, которая меня охватывает, когда я слышу ваш голос или ловлю ваш взгляд; я не стану говорить обо всех этих вещах, а покорно сяду рядом, чтобы терпеливо выслушать то, что вы хотите мне поведать. Видите? Я умолкаю, превратившись в слух.

И, сдержав свое слово, он сел, не спуская глаз с лица Иллисты, дожидаясь, когда зазвучит ее голос, нежный и мелодичный, словно журчание воды в Вечно Бьющем фонтане принца Вестмаунта.

– У меня есть друг, – начала Иллиста.

– Друг? – повторил Кааврен.

– Да.

– Возможно, вы хотели сказать – любовник?

– О, разве вам дозволено задавать вопросы? Вы ведь обещали слушать?

– Прошу прощения, – покраснев, пробормотал Кааврен. – Мысль выпорхнула из моего сердца и скользнула на язык, не задержавшись в голове. Поймите, я всегда говорю сердцем и знаю об этом недостатке.

– Очаровательный недостаток, – улыбнулась Иллиста. – А также очень опасный.

– Вы так думаете?

– Уверена.

– Тогда я обуздаю свое сердце и научусь управлять своими дикими чувствами. И не стану более вас прерывать.

– Могу я продолжить?

– Жду ваших слов. У вас есть друг, который не является вашим любовником.

– Да. И она в беде.

– Понятно.

– Ею заинтересовалась Империя.

– В чем заключается этот интерес?

– Ее хотят арестовать.

– Ах вот как. Но разве у вас нет друзей при дворе, которые могли бы ее защитить?

– Есть, разумеется. Я дружна с императрицей.

– Думаю, этого должно быть достаточно.

– Оказалось, что нет.

– Неужели?

– Враги моей подруги в хороших отношениях с самим императором.

– Тогда это опасно. И в каком преступлении ее обвиняют?

– В убийстве, друг мой.

– О небеса!

– Ах, вы вскрикнули. Вам страшно?

– Страшно? Нет, я счастлив.

– Но почему?

– Я счастлив, потому что вы только что назвали меня своим другом.

– Ах вот вы о чем, – покраснев, проговорила Иллиста. – А что вы скажете о преступлении моей подруги?

Кааврен в ответ пожал плечами совсем как Айрич:

– Убийство убийству рознь. Иные совершаются трусливо и подло, как, к примеру, убийство леди Йоротты, которое вызвало смятение при дворе. В других случаях мы имеем дело с дуэлью, проведенной без соблюдения необходимых формальностей. Помните, когда лорд Пориштев сразил Геранда из Кора? Известны и другие ситуации... Баронесса Каламская...

– Какое имя вы назвали? – воскликнула Иллиста.

– Баронесса Каламская, более известная как Катана...

– Да-да, я знаю. Но почему вы о ней упомянули?

– А разве ее история не получила широкую огласку? – поинтересовался Кааврен, а ведь сам он услышал о баронессе всего два дня назад.

– И что вы думаете о совершенном ею?

Кааврен нахмурился:

– Ну это трудно назвать дуэлью, однако поступок баронессы Каламской представляется мне вполне оправданным.

– Значит, вы считаете, что она должна быть свободна?

– Ну ничего такого я не говорил.

– Не говорили?

– Все-таки речь идет об убийстве.

– Тогда я погибла.

– Но почему?

– Вы были моей последней надеждой.

– Был? А теперь уже нет? Вы говорите загадками.

– Разве так трудно их разгадать?

– Боги! Как могу я?.. Подождите, а вашу подругу зовут не Катана э'Мариш'Чала?

– Ах! Так вы догадались!

– Это все меняет.

– В каком смысле? Объясните, с нетерпением жду вашего ответа.

– Еще совсем недавно я собирался ее арестовать.

– Вы?

– Истинная правда. Но теперь отказываюсь от своего плана.

– И у вас есть другой?

– Да. Вместо того чтобы схватить Катану, я ее спасу.

– Но почему?

– Потому что она – ваш друг, а вы... – Здесь Кааврен смутился и замолчал.

– А я?

– О, я не могу сказать.

Теперь пришел черед краснеть Иллисте, однако она справилась с собой и проговорила:

– Но как вы сможете ее спасти? Я даже не знаю, где она.

– А мне это прекрасно известно.

– Вам? Но как же такое может быть?

– Все очень просто: я разгадал эту тайну.

– Ну и где же моя подруга?

– Катана находится в Рэдфейсе, замке Адрона э'Кайрана.

– Что? Вы уверены?

– Как если бы сам ее там видел.

– И вы ее спасете?

– Обещаю.

– А как же те, кто собирается ее арестовать?

– Я сорву их планы.

– А если на вас нападут?

– Я буду сражаться.

– Но их много, и они могущественны.

– У меня тоже есть друзья.

– И вы можете на них положиться?

– Несомненно. Но скажите мне, кто те могущественные и многочисленные враги, которых мне следует опасаться?

– О, я не имею права говорить!

– Не имеете права?

– Нет.

– Почему?

– Это не моя тайна.

– А чья?

– Я не могу ответить на ваш вопрос, я дала слово.

– Ах вот оно как. Да, кажется, понимаю. Ну что ж, тогда я просто выполню свою задачу.

– Значит, вы готовы мне помочь?

– Да. Я полон решимости.

– Вы само великодушие!

– А разве это не долг дворянина – помогать тем, кто нуждается в помощи? У меня сложилось впечатление, что вы оказались именно в таком положении.

– О, вы так добры ко мне.

– Нет, это вы добры ко мне, потому что позволили помочь вам. И более того...

– Да?

– Вы собрались разрешить мне поцеловать вашу руку.

– О! – Иллиста покраснела и отвернулась.

– Так вы разрешаете?

Она ничего не сказала, но протянула руку Кааврену, который с благоговением прижался к ней губами.

– Ах! – вскричал он. – Я должен немедленно отправиться выполнять ваше поручение, иначе еще минута – и чувства настолько меня захватят, что я не смогу сдвинуться с места...

– Да, – сказала она. – Идите. А я...

– А вы?

– Буду ждать от вас вестей.

– Вам не придется долго ждать, – пообещал Кааврен и устремился к двери.

Однако на пороге он остановился.

– Прошу прощения, – проговорил он.

– Да?

– Но как я вас найду?

– О, это совсем просто. Спросите маркизу Твайсет-Хиллз, из Дома Феникса.

– Так я и сделаю, – заверил ее Кааврен и, низко поклонившись, вышел из комнаты.

Кааврену казалось, что ноги – насколько его вообще волновала их деятельность – обладают собственным сознанием, наделенным памятью и волей, и сами несут его к дому по узким кривым улочкам города. Наш герой, как мы уже имели честь заметить, не особенно вникал в то, что они вытворяли, поскольку его занимали куда более важные проблемы – то есть прикосновение нежных пальчиков Иллисты, его губы на ее руке, короткий, но от этого не менее томный взгляд ее глаз.

Но, по правде говоря, неудачно расположенный забор или острый угол не торопятся уступить дорогу пьянице, даже если тот и не подозревает о препятствиях, возникающих на его пути. Иными словами, до какой бы степени мы ни забывали об окружающем нас мире, он сам выбирает, стоит ли ему обращать внимание на нас. Кааврен обнаружил эту фундаментальную истину человеческого бытия, когда несся по улицам дворцового района города Драгейры. Или, точнее, когда мчался мимо узкого прохода между мастерской жестянщика и лавкой кожевенных дел мастера.

Его стремительный бег был прерван парой сильных рук, схвативших его за воротник и затащивших в щель, о которой мы только что упоминали. Мало того, не успев еще прийти в себя, тиаса обнаружил, что в его шею упирается массивный и весьма острый клинок, который может с легкостью отсечь ему голову.