- Я не могу в это поверить, Митя.

- Даже отлично понимая? Ради бога, Лиза, открой глаза, не позволяй глупой любви к этому мальчишке ослепить тебя. У бедности страшное лицо, сестрица…

Лиза сжала губы. На дороге, по которой удалялся галопом вестовой, виднелась только точка, терявшаяся вдалеке. Порыв сильного ветра закачал липы, и с неба водяной пылью посыпался мелкий осенний дождь.

- Сделай милость, Лиза, иди в дом. Или ты собираешься предстать перед Карелиным мокрой с головы до пят?

- Карелин! Карелин! Ты можешь поговорить о чем-то еще помимо этого человека?

- Он ждет тебя, и я осмелюсь дать тебе совет – не играй с ним. Ты согласилась на его предложение, и если сейчас ты пойдешь напопятный, то сделаешь князя нашим злейшим врагом, и вольнó же нам будет нажить такого врага.

- Я не боюсь твоего князя, Митя, – надменно ответила Лиза. – Для меня он не больше, чем деревенщина, неотесанный мужик с состоянием, а иначе он знал бы, что сейчас неурочное время для визитов.

И все же Лиза пошла вслед за братом к дому.

Дмитрий не обманывал сестру, сказав, что Александр ждал ее с нетерпением, но это ожидание было на руку Павле Петровне, чтобы подготовить почву к встрече князя с Лизой и поговорить о поведении дочери.

- Лизонька еще почти ребенок, Александр Павлович, – пояснила она. – Не столько по возрасту, сколько по образу жизни, какой она вела. Мой муж – человек суровый и простой. Лиза может показаться кому-то очень строгой и серьезной.

- Быть может, Павла Петровна, в этом ее самое большое очарование. Она не легкомысленное и сумасбродное создание, как госпожа Кумазина, к примеру.

- О, конечно, нет! Мы почти все время жили в полевых лагерях, в своего рода, одиночестве, и это сделало Лизу свободной, независимой; у нее собственные убеждения. Порой, она кажется холодной и безразличной, но это вовсе не так. На самом деле она довольно робка, нежна и ласкова. И Вам, как супругу, придется помочь ей избавиться от робости.

- Я люблю ее такой, какая она есть, – пылко уверил Павлу Петровну Карелин.

- Позвольте же, князь, коснуться одного очень деликатного вопроса. Думаю, что с Лизой не стоит говорить о финансах, она никогда…

- Что Вы, Павла Петровна, я даже не собирался говорить об этом. Я не хочу, чтобы она думала, будто я воспользовался обстоятельствами, чтобы просить ее выйти за меня замуж. Я хочу завоевать ее сердце, пядь за пядью захватить ее волю, хочу шептать ей на ухо первые слова любви и слышать ответные слова из ее уст... – Карелин помолчал секунду, а затем решительно продолжил. – Финансовый вопрос должен остаться в стороне. Я займусь этим с Пестовым, потому что отныне считаю себя в этом доме старшим сыном.

- Александр Павлович… мы не можем!..

- Вы очень сильно обидите меня, если не согласитесь, чтобы я уладил финансовые проблемы, которые, в любом случае, готов был решить.

Павла Петровна встала, и Александр поднялся вслед за ней. Искренне тронутая словами Карелина, Павла Петровна крепко обняла его. К счастью, эта трогательная сцена была недолгой, потому что в гостиную вошла Лиза. Она была бледна и холодна. Ее присутствие было сродни порывам ледяного ветра, и Павла Петровна шагнула ей навстречу, стараясь сохранить в комнате теплоту предыдущей беседы.

- Да на тебе лица нет, доченька! Папá стало хуже? – с тревогой в голосе спросила Павла Петровна.

- Ему лучше, маман, и он просит князя подняться к нему на минутку.

- Нужно подать чай, маман, – заметил Дмитрий, тихо вошедший в залу вслед за сестрой.

- Чудесная идея, сын, – одобрила Павла Петровна и добавила, обернувшись к Лизе, – Лиза,

Александру Павловичу хочется поговорить с тобой наедине, и в этом нет ничего необычного. Пойду, дам кое-какие распоряжения слугам. Идем со мной, Дмитрий.

Павла Петровна вышла из гостиной несколько опечаленная, подумав, что дочь своей излишней холодностью может разрушить ее планы, но Карелин любовался Лизой с таким благоговением, будто желал пасть на колени перед восхитившей его картиной. Александр был так ослеплен своей любовью, что ему не показалось странным, что Лиза неподвижно стоит перед ним, не произнося ни слова, и на ее лице не проскользнула даже тень улыбки.

- Елизавета Ивановна, – с жаром проговорил он, торопливо подойдя к ней, – как глупо, что мы молчим даже сейчас, а мне так хотелось бы поговорить с Вами наедине…

- Полагаю, маман и брат достаточно поговорили с Вами обо мне.

- Разумеется, но какой путь мне выбрать, чтобы добраться до Вашего сердца?

- До моего сердца? – удивленно переспросила Лиза.

- Хотел бы я быть красноречивым, чтобы рассказать, что чувствует моя душа, и сколь глубоки эти чувства, но, увы, этим даром я не обладаю, и мне так трудно говорить о столь сокровенном.

- Трудно и ни к чему, – оборвала она.

Александр нервно рылся в карманах в поисках заветной коробочки, в которой хранилось купленное им в Петербурге кольцо. Дмитрий и Павла Петровна, стоя за гардинами, наблюдали, как князь трясущимися руками открыл коробочку, показывая драгоценность.

- Возможно, это покажется вам несколько преждевременным, но я нетерпелив от природы и не хотел ждать, чтобы подарить Вам это обручальное кольцо. – Карелин с неожиданной решительностью взял белую ручку, так что девушка не успела ее отдернуть, и надел на безымянный палец кольцо со сверкающим бриллиантом. Лиза вся дрожала и задыхалась, чувствуя, как колотится ее бедное сердечко. Князь наклонился и поцеловал ей руку, пылко, страстно, почти грубо.

- Елизавета Ивановна... Лиза, любимая! Вы делаете меня таким счастливым! – пробормотал он.

- Но, князь!..

- Не называйте меня так! – печально попросил Карелин. Его взгляд был таким нежным, что Лиза почувствовала себя виноватой и старалась не встречаться с ним глазами. Александр нутром чуял опасность, но он был влюблен и продолжал говорить с прежней искренностью. – Простите меня за мою неистовую пылкость и страсть. Говоря от чистого сердца, я становлюсь мужланом, как мужики с малороссийских земель…

- Малороссийских... – отрешенно повторила Лиза, думая о Федоре.

- Вы никогда не видели тамошних полей? Они, наверняка, очаруют Вас, и Вы лучше поймете меня.

Возможно, я сделал что-то не так, но знайте, что это из-за моей неловкости, а не из неприязни или злости. Лиза, моя Лиза, я так хочу сделать Вас счастливой! Это мое единственное, горячее желание, и знайте, чтобы сделать Вас такой счастливой, как мечтаю, я стану потворствовать Вашим прихотям маленькой королевы, Вашим капризам избалованной девочки. Ради любви я стану Вашим слугой… и хочу прямо сейчас пообещать любить Вас…

В эту минуту вошла Павла Петровна, понявшая, что их дальнейший разговор наедине будет опасным.

- Полковник ждет вас обоих, князь, – сообщила она.

Лиза пришла в негодование от любовных признаний князя – ведь, по словам маман, ее брак с Александром заключался по обоюдному расчету – и Павле Петровне снова пришлось использовать все свое красноречие, чтобы успокоить дочь. Она хотела быть уверена, что та не станет скреплять помолвку пощечинами, ведь подобные речи и принесенное обручальное кольцо были сущей малостью по сравнению с тем, что могло бы быть. Павла Петровна видела, что Карелин не требовал от Лизы ответных знаков любви, и холодное поведение девушки его не удивляло. В ответ на слова матери Лиза пренебрежительно поморщилась: с каждой минутой она все больше презирала этого мужика с княжескими притязаниями, за которого она выходит замуж, чтобы избавить отца от тревоги и спасти семью от разорения.

Чуть раньше, стоя у кровати папá, она безразлично согласилась с датой помолвки, которую назначил Александр, и даже не удивилась, видя какое нетерпение проявляет Карелин, желая как можно быстрее жениться на ней.

- Право, эти долгие ожидания ни к чему. Какая разница, когда жениться, и в какой день? Чем раньше, тем лучше, – ледяным тоном произнесла Лиза.

Эта мысль черным вороном долетела до Федора Лаврецкого. Если бы Лиза могла видеть, как он устал и постарел на много лет за несколько недель постылой ссылки.