Именно в пору странствий Сковорода написал свои основные сочинения. Умер философ 29 октября (9 ноября) 1794 г. в селе Пан-Ивановка под Харьковом (ныне Сковородиновка).

Сочинения Сковороды при жизни не публиковались и распространялись в рукописных копиях. Некоторые из его стихотворных произведений стали весьма популярными песнями, в частности, знаменитая Песнь 10-я из сборника «Сад Божественных Песней»:

Перу Сковороды принадлежит трактат по христианской этике «Начальная Дверь ко Христiянскому Добронравiю», несколько философских диалогов и трактатов – «Наркiсс», «Симфонiа, нареченная Книга Асхань о Познанiи самаго себе», «Дiалог, или Разглагол о древнем мiре», «Разговор Пяти путников о истинном щастiи в жизни», «Кольцо», «Разговор, называемый Алфавит, или Букварь Мира», «Книжечка о Чтенiи Священнаго Писанiя, нареченна Жена Лотова», «Дiалог. Имя ему: Потоп змiин» и др., две притчи – «Благодарный Еродiй» и «Убогiй Жайворонок» и две великолепные «мениппеи» – «Брань Архистратига Михаила со Сатаною о сем: Легко быть Благим» и «Пря Бесу со Варсавою». Сковорода – автор разножанровой лирики (сборник «Сад Божественных Песней, прозябшiй из зерен Священнаго Писанiя», «Разговор о Премудрости», «De libertate», «In Natalem Jesy», «Quid est virtus» и др.), басен в прозе (сборник «Басни Харьковскiя»), стихотворных «фабул» («Fabula», «Fabula de Tantalo»), переводов греческих (Плутарх Херонейский), латинских (Теренций, Цицерон, Гораций) и новолатинских (М. А. Муре, С. де Гозий) писателей. Следует упомянуть и многочисленные письма, в том числе латинские в большинстве своем послания М. Ковалинскому.

Распространенное мнение о Сковороде как «философе без системы» является, безусловно, анахронизмом. Форму систематизаторского трактата Сковорода, в самом деле, не любил. Однако цельность его натуры и жизни как опыта свободного построения своего бытия проявилась и в цельности его мышления – мышления поэта и философа позднего провинциального барокко. Главные моменты метафизики Сковороды и формы ее вербально-иконического выражения (персоналистически истолкованный платонизм, доктрина «безначальной истины» и Софии-Премудрости Божией, библейская герменевтика, диалогические жанровые структуры) являют собой остроумное единство барочного «концепта», вобравшего в себя и оригинально структурирующего многообразие идей, тем и образов предшествующих эпох европейской культуры.

В учении Сковороды вполне отчетливо можно выделить следующие традиционные аспекты:

теология: учение о сверхсущем Едином, о Божестве и ступенях его эманации, неоплатоническая интерпретация христианской тринитарной доктрины в форме учения о трех мирах, теодицея;

онтология: платонизированное учение о двух натурах и трех мирах как метафизическая парадигма диалектики сверх-сущего, сущего и не-сущего;

гносеология: обретение истины на пути «эротического» восхождения к «первоистоку»-αρχή, герменевтическая природа познания ноуменального уровня вещей, «познай самого себя», онтологическое понимание истины;

антропология: учение о «внутреннем человеке» – отрасли божественного Логоса, взаимоотражение микро- и макрокосма в связи с проблемой θέωσίς'а (обожения), апокатастасис и связанное с ним дистанцирование от христианской инкарнационной мистерии, понимание человека как сущности, владеющей бытием-для-себя;

этика: персоналистический мимесис идеи человека, «неравное всем равенство», αυταρκεια (самодостаточность), аскеза;

эстетика: прекрасное – идеи вещей в интеллигибельном свете Единого, безбразное – µη ον, результат утраты эйдосами своей самотождественности; творчество как демиургическая работа над становлением вещей на пути приведения небытия к Бытию.[11]

Вся эта проблематика тесно связана с философской мыслью Античности, Средневековья, Ренессанса и Барокко, представленной именами Платона, Плотина, Эпикура, Плутарха, Цицерона, Сенеки, Лукиана, Филона Александрийского, Климента Александрийского, Оригена, Евагрия Понтийского, Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Эразма Роттердамского, Феофана Прокоповича, Михаила Козачинского, Димитрия Ростовского, Паисия Величковского и др.[12]

«…Необозримое множество умов вот уже третье тысячелетие спорит, волнуется, горячится из-за Платона, поет ему дифирамбы или снижает его до уровня обывательской посредственности, – писал в свое время А. Ф. Лосев. – Можно сказать, что Платон оказался какой-то вечной проблемой истории человеческой культуры…» К ряду представителей европейской метафизики, учение которых невозможно понять вне Платона и длительной традиции платонизма, следует причислить и «прекрасного мыслителя ХVIII ст.» Григория Сковороду.[13] Центральное место в философии Сковороды занимает учение о трех «мирах» (макрокосм – «мир обительный», Вселенная; микрокосм – человек и социум; мир символов) и двух «натурах». «Все три Мыры состоят из двоих, Едино составляющих Естеств, называемых Матерiа и Форма. Сiи Формы у Платона называются Iдеи, сиречь Видения, Виды, Образы. Они суть Первородныи Мыры, Hерукотворенныя, Тайныя Веревки, преходящую Сень, или Материю, содержащiя. Во великом, и в малом Мыре Вещественный Вид дает знать о утаенных под ним Формах, или вечных Образах. Такожде и в Симболичном, или Бiблiчном, Мыре Собранiе Тварей составляет Материю. Но Божiе Естество, куда Знаменiем своим ведет Тварь, есть Форма. Убо и в сем Мыре есть Матерiа и Форма, сиречь Плоть и Дух, Стень и Истина, Смерть и Жизнь» (С.495).

Философ строит здесь свое учение о двух натурах, видимой и невидимой, посредством платоновских понятий. Начало всего сущего («невидимая Натура», «Бог», «Форма», «Мысль», «Единое», «Ум всемирный», «Необходимость», «Дух», «Источник», «Иста», «Модель», «План», «Тождество», «Свет», «безначальное Начало», «Трисолнечное единство Божие», «Слово», «Имя Божие» и др.) Сковорода описывает, в частности, так: «Сiе правдивое Начало везде живет. По сему Оно не Часть и не состоит из Частей, но целое и твердое, затем и неразоряемое, с места на место не преходящее, но единое, безмерное и надежное. А как везде, так и всегда есть. Все предваряет и заключает, само ни предваряемое, ни заключаемое. (…) Начало точное есть то, что прежде себе ничего не имело. А как вся тварь родится и ищезает, так, конечно, нечтось прежде ея было и после ея остается. И так, ничто Началом и Концем быть не может. Начало и Конец есть то же, что Бог, или Вечность. Ничево нет ни прежде Ея, ни после Ея. Все в неограниченных своих недрах вмещает, и не Ей что-либо, но Она всему Началом и Концем. Начало и Конец есть (…) то же. (…) Вечность не начинаемое свое и после всего остающееся Пространство даже до того простирает, чтоб Ей и предварять все-нá-все.[14] В ней так, как в Колце: первая и последняя Точка есть та же, и где началось, там же и кончилось» (С.735–736, 735). Невидимая натура есть «в Дереве истинным Деревом, в Траве Травою, в Музыке Музыкою, в Доме Домом, в Теле нашем Перстном Новым (…) Телом» (С.241), планом всех «Коперниканских мыров» (С.242), «Солнушком» в Солнце (С.401), «Печатью», которая «одна расходится в Тысящу»; она – «един Скудельный Модель», который «сокрылся в Десяти Тысящах Сосудов» (С.478), «Единый День», в котором «Тысяща наших Лет сокрываются», «Единый Божiй Человек в Тысяще наших», «простирающееся по всем Векам, Местам и Тварям Единство» (С.480), «Безначальное невидимое Начало, центр свой везде, окружности нигде не имущее» (С.594), «Твердь… всякаго Разделенiя и Осязанiя чуждая» (С.943), «Изваяние премудрой Божiей десницы, в Зверях, древах, горах, реках и травах» (С.521).