Эти люди утверждали, что у них в Иерусалиме есть приличные оформители, корректировщики и солидное издательство.

Вере вручили визитную карточку и убедительно настаивали, чтобы она с ними связалась, а они постараются сделать оплату за издание первого сборника посильной, ей, как вновь прибывшей, ведь оказывается положена субсидия от министерства абсорбции.

Вернувшись, домой, Вере так хотелось сразу же поделиться с мужем разговором с Наташей, свалившемся на неё успехе у важных гостей их литературного салона из Иерусалима, а особенно предложением издать свою собственную книжечку стихов и даже неважно, что за свой счёт... но делиться было не с кем, Галя в квартире на месте не оказалось.

Вера достала из сумочки диск переданный ей сегодня Иланой Вайцман и прочитала на коробочке:

"Музыка и исполнение песен под гитару текстов израильских русскоговорящих поэтов - Олег Фрейдман".

Здесь была песня и на её стихи, но уже старая - всего на диске было тринадцать произведений.

Вера вчиталась в названия и имена авторов, среди них было имя родной сестры Олега.

Ей почему-то захотелось послушать именно эту песню, и она вставила диск в недавно купленный ей в подарок Галем крутой музыкальный центр.

Автор слов -

Полина Ладанева.

У кофе странный вкус...

Ты не вменяй в вину мне страхи искушенья -

На поводке судьбы покорные бредём, -

И ты прости мою внезапность отчужденья,

И откровений бред, похожий на нытьё.

Приблудные слова... (они всегда некстати),

Подспудная тоска - бессмысленна до слёз.

Фигура у окна - ни гордости, ни стати...

У кофе странный вкус - солоноват... Курьёз.

Вера дослушала очень короткую, но с глубоким содержанием песню и вытерла набежавшие слёзы - нет у меня уже тоже, ни гордости, ни стати.

Очень ей сейчас хотелось кофе, но на часах уже близилась полночь, а у неё и так сна ни в одном глазу.

Вскипятила молока, добавила мёду - говорят этот напиток способствует хорошему сну, Гиля всегда пьёт на ночь это снадобье.

Раскрыла уже изрядно потрёпанный с оставшимися несколькими чистыми листочками блокнот и ушла в спасительное плавание:

Любовь не может быть такой...

Такой не может быть любовь,

Что б злом по сердцу острой бритвой,

Затем, спасительной молитвой

Грех отмолить перед собой -

Такой любовь не может быть,

Что б без вины стать виноватой,

Словами гневными распятой

Попасть в заложники судьбы -

Любовь не может быть такой,

Что б лишь казаться милосердным,

а рушить без конца усердно

столь нужный любящим покой.

Апрель набрал силу и задышал благодатным теплом.

Правда, иногда задували с горячим песком ветра, но к хамсинам в это весеннее время пора уже было привыкнуть, потому что они повторялись год от года.

Вера находясь на седьмом месяце в своём интересном положении, особенно тяжело проживала эти дни, от страшной жары у неё буквально плавились мозги и останавливалось сердце.

Она, как никогда, со страхом ждала праздника Пейсах и последующие за ним длительные каникулы, предчувствуя, как ей придётся с тоской одной скрадывать дни вне университета и при этом, в таком не лёгком положении, когда никуда с её растущим день ото дня животом не выйдешь и особо не поедешь.

В тот памятный вечер, когда Вера в приподнятом настроении и полная радужных идей, вернулась после литературного салона домой и не застала мужа на месте, в крайне расстроенных чувствах, далеко за полночь ушла спать, но скоро проснулась, почувствовав, как рядом с ней прилёг Галь.

Он придвинулся поближе к ней и нежно начал гладить ладонью по высоко выступающему животу жены, явно стараясь привлечь к себе внимание.

Будто почувствовав руку отца, прикоснувшемуся к оболочке, отделяющей его от сует житейских, ребёнок резко задвигался в своём тесном помещении и упёрся сильной ножкой в гладившую его ладонь.

Вера мягко сверху положила свою ладонь на руку мужа, но не убрала её, а ещё плотней прижала к упёршейся в её бок ножке сыночка.

Они полежали несколько секунд в тишине, опасаясь нарушить хрупкое равновесие, так редко посещавшее их за последнее время.

- Веруш, завтра вечером начало Пейсэха.

- Ну, и что, чем этот день будет отличаться у меня от других?

- Я завтра уже не работаю, и мы сможем, как только справимся, поехать к моим родителям, если ты, конечно, не против?

- Хочу, ещё, как хочу, я, так и так, собиралась поехать к ним, куда мне ещё деться со своим пузом?

- Ты хочешь провести там несколько дней?

- Наверное, что мне одной дома делать, а там на воздухе побуду, для будущего ребёночка хорошо и мне далеко не вредно, а главное, отведу душу в разговорах с твоей матерью...

- А я чем буду всё это время заниматься, пока ты будешь отводить душу в разговорах с моей мамой?

- Думаю, что через два дня ты нас покинешь, а до этого будешь отсыпаться, ведь приходишь домой или поздно ночью, или вообще ночевать не приходишь.

Иногда мне даже кажется, что ты себе уже любовницу завёл.

Галь притянул к своему лицу голову жены и стал покрывать поцелуями волосы, шею, а затем, и потянувшиеся к нему припухшие от сна и слёз губы.

- Веруш, не надо говорить глупости, разве может быть для меня, кто-то дороже тебя?

Ты из-за своей беременности стала нервной, капризной и подозрительной, но ещё два месяца, и ты опять станешь весёлой, озорной и выдумщицей на всякие развлечения.

- Ну, по развлечениям и выдумкам у нас Наташка впереди планеты всей, но я бы уже с удовольствием сама что-нибудь выдумала эдакое, а то всё чаще и чаще у меня глаза на мокром месте.

- Веруш, у меня для тебя сюрприз!

- Золотой и с камнями?

- А, вот, и нет, меня Давид отпустил в отпуск на все праздники, и я десять дней буду рядом с тобой.

Если хочешь, то можем даже поехать куда-нибудь отдохнуть в гостинице?

- Дурачок, ни одна гостиница не может сравниться с вашим пардесом.

Вера присела на кровати и с нежностью медленно провела ладонью от шеи мужчины, до живота, двигаясь по пушистым зарослям на груди.

Она вдруг запустила шаловливые пальцы под резинку трусов мужа и легко отыскала восставшую плоть.

Галь приподнял бёдра, и жена приняла это, как руководство к действию.

Вера ухватила двумя руками боксёры, и сорвала с мужа, мешающую пальцам, губам и лону лёгкую ткань.

Нежными пальцами обвила вздыбившуюся плоть и медленно стала гладить её сверху до низу.

Галь застонал и начал быстро двигаться навстречу, подвывая от удовольствия.

Вера склонилась и губами обхватила головку и провела по ней языком.

- Веруш, моя Веруш, боже мой, как я тебя люблю, как я тебя хочу...