Все мое существо противилось этому факту, каждая клеточка моей души отказывалась принимать эту истину, но это было неизбежно. Я должен вычеркнуть ее из моей жизни. Я даже не должен отвозить ее из больницы домой, потому что я еще помнил, какое это испытание – находиться с ней наедине в скрытом от посторонних глаз помещении. Мне вообще лучше не знать, где она живет. Да. Я скажу, что уеду в командировку, и вызову ей такси, которое доставит ее домой. И чемодан отправлю с таксистом.

Оставалось только пока неясным, как я запрещу себе звонить ей, как я буду жить, ничего не зная о ней. Как я вообще буду теперь жить?! Но я должен найти в себе силы и расстаться с ней. Остаться просто друзьями с ней я не смогу, у меня разум помутится.

Когда время стало подкрадываться к планируемому окончанию операции, мой мозг начал плавиться, и я обессиленно уселся на стул возле палаты. Но стрелка висящих перед моим взором часов легко и беззаботно перепрыгнула положенную цифру и весело побежала дальше, а дверь операционной так и осталась закрытой. Я очень серьезно начал опасаться за свой разум. Мне стало казаться, что тревожное ожидание сожжет меня изнутри. Это адское испытание продолжалось еще минут 30, и я так и не понял, как мне удалось не сойти с ума, не ворваться в операционную и в целом сохранить адекватное поведение.

Правда, когда дверь операционной все-таки отворилась, я подскочил к врачу, словно орел к мыши, что он даже шарахнулся от меня.

– Как она?! – воскликнул я.

Медик, вероятно, видел немало неадекватов за свою жизнь, потому, лишь устало взглянув на меня, спокойно изрек:

– Надеюсь, что теперь все будет хорошо.

– Теперь?! Что значит «теперь»?!

– Нам пришлось исправлять работу коллег, которые вправляли ей перелом. Рентген показал, что проблема была не только в порванных связках, но и в смещении коленного сустава. Поэтому операция затянулась… Вам стоит отправиться домой. Увидеться с ней сегодня Вы не сможете.

– Но почему?! – возмутился я.

– Она только сейчас начала приходить в себя после анестезии и еще на пару часов останется подключенной к аппаратам. Время, однако, уже восемь. – Врач усмехнулся, увидев мое обреченное выражение лица, и похлопал меня по плечу. – Dai, su! Через несколько дней твоя ненаглядная вернется к тебе домой.

– Ко мне домой? – словно эхо, повторил я.

– Разве ты не Флавио? – недоуменно и с легким подозрением посмотрел на меня медик.

– Флавио, – утвердительно кивнул я.

– Она несколько раз звала тебя во сне, а когда очнулась, первым делом спросила, где ты.

Сердце мое сходило с ума, а где-то под ним порхали бабочки.

– Позвольте мне увидеть ее на 5 минут! Я прошу Вас! – взмолился я.

Наверное, мой вид в ту минуту был способен тронуть даже самое несентиментальное бревно. Посмотрев на меня пару секунд, медик усмехнулся и сказал:

– Пять минут. Не более. Только, чтобы доказать ей, что ты был рядом.

Я готов был расцеловать его, но благоразумно подумал, что не стоит укреплять о себе мнение, как о не слишком вменяемом человеке.

Я вошел к ней в палату и обнаружил, что стал чрезмерно впечатлительным мужчиной. Видеть Кьяру на койке с какими-то подсоединенными проводами и с кислородной трубкой под носом подкосило всю мою мужскую выдержку. Я подошел к ней и положил свою ладонь на ее руку, переплетаясь пальцами. Кьяра слабо улыбнулась.

– Спасибо, – едва слышно прошептала она.

– Это не я делал операцию…

– Спасибо, что был рядом…

– Как… как ты себя чувствуешь? Нога… очень болит? – слова давались мне с трудом, будто это я отходил от наркоза

– Нет, – покачала она головой. – Я вообще ничего не чувствую, только круговорот стен вокруг.

– Это анестезия отходит. Все наладится. Верь мне.

– Я верю тебе… – сказала она, ставя под еще большую угрозу мою выдержку. – Все прошло нормально? Я… буду ходить?

– Не хуже Дель Пьеро, – ответил я, и она улыбнулась мне сквозь свою тревогу.

– Флавио… Ты приедешь как-нибудь навестить меня?

– Разумеется! Я приеду завтра утром! – не задумываясь, сказал я, моментально забыв обо всех принятых полчаса назад решениях.

– Как жаль, что я не встретила тебя раньше… – прошептала Кьяра.

Я пристально посмотрел на нее. Интуитивно я хорошо понял, что скрывается за этими словами, но я не должен был этого понимать.

– Думаешь, если бы у нас было больше времени на занятия, я научил бы тебя кататься так, что ты смогла бы избежать столкновения? – с наивным видом спросил я и, не дав ей ответить, добавил: – Ты не виновата. Виноват тот idiotta, что выпендривался на склоне. Ты не могла видеть его, а, следовательно, не могла избежать столкновения…

– Как жаль, что я не встретила тебя до того, как ты женился… – прервала она меня.

Я даже дышать перестал, несмотря на то, что догадался еще раньше о смысле ее фразы.

– П…почему? – заикаясь, спросил я, глотая комок, подступивший к горлу.

– Если бы ты был свободен, я имела бы право любить тебя…

«Oh, cazzo!» – пронеслось в моей голове. И неизвестно, какую бы глупость я совершил, если бы не врач, вошедший в палату, чтобы сообщить, что аудиенция окончилась…

Маятник

На следующий день я вошел в вестибюль больницы с небольшим и нежным букетом цветов. Мне хотелось, чтобы, глядя на этот светлый букет, Кьяра осознала, что, несмотря на разного рода неприятности, жизнь полна приятных мгновений.

Я легко взбежал по ступенькам, предвкушая встречу с моей неудачливой горнолыжницей. Нельзя сказать, что я радостно порхал по лестнице, беззаботно направляясь к заветной двери в ее палату. Душа моя вовсе не была легкой. Напротив, ее придавил багаж тяжелых мыслей. Я провел почти бессонную ночь в попытках усмирить свои эмоции, в попытках доказать себе, что между мной и Кьярой ничего не может быть. Что это всего лишь случайная встреча в горах. Всего лишь помощь хорошей девушке в трудную минуту, которой очень одиноко в больнице, и именно по этой причине я иду навестить ее с букетом цветов. И сказать, что больше не приду…

До поворота за угол остались две двери. За поворотом будет ее вторая дверь справа.

– Флавио! Что ты тут делаешь?! – вывел меня из задумчивости возглас. Я поднял глаза. Передо мной стоял Мирко, мой лучший друг.

– Я… – растерянно произнес я, не понимая, с чего такое замешательство. В принципе, земля круглая, и знакомого человека можно встретить где угодно. Я однажды даже встретил своего друга в Копенгагене. Мы оба были там в командировке. Но какое-то дурацкое чувство повергло меня в странное замешательство. – Я… пришел навестить коллегу. А ты?

– Да моя девушка попала сюда с травмой. Мне даже пришлось пораньше вернуться из командировки. Твой коллега в какой палате?

Я поднял глаза на табличку с номером, висящую над дверью ее палаты. 416. Я даже открыл рот, чтобы произнести этот номер, но почему-то вдруг онемел. Или разом забыл итальянский язык. Не знаю, но я стоял, как рыба, вынутая из воды, и беззвучно открывал рот.

– Мне в конец коридора, – выпалил я, совершенно не понимая, что за бред я несу. – А тебе?

– Мне сюда, – кивнул Мирко на палату №416. – Жду, когда медсестра выйдет.

В то же мгновение дверь распахнулась, и на пороге показалась молодая девушка в зеленой форме.

– Можете войти, синьор, – сказала она и проследовала к соседней палате, позвякивая какими-то пузырьками.

– Слушай, ты надолго сюда? А то, может, выпьем кофе после? – спросил Мирко.

Я несколько мгновений испытующе и подозрительно смотрел на друга. Шестеренки в моей голове начали закручиваться в убыстренном темпе. Все смешалось, и на миг я утратил способность соображать что-либо. Мне категорически требовался тайм-аут на обдумывание.

– Не думаю, что получится. Я буквально на пять минут, спросить о самочувствии и подарить от нашего коллектива букет. Выпьем кофе в другой раз.