– Если ты согласишься на покорение менее крутых склонов, – сказал я, – я попробую подкорректировать тебя.

– Неужели тебе интересно кататься по «синим» трассам? – с легкой насмешкой спросила она.

– Хочешь, чтобы я передумал?

Она улыбнулась и протянула мне руку:

– Кьяра.

– Флавио.

– Приятно познакомиться, – сказала Кьяра.

– Мне тоже, – ответил я, упрекая себя за то, что вступил в эту опасную игру с огнем. Всегда важно уметь остановиться вовремя. Опасно считать, что один-единственный шаг все равно ничего не изменит. Потому что каждый сделанный шаг неумолимо уводит вперед, и остановиться все сложнее.

Мы стали подниматься вверх в поисках «синей» трассы. Я не имел ни малейшего понятия, где катаются дилетанты, потому что давным-давно покинул их ряды. Через некоторое время я увидел неуклюже покорявших склоны новичков, и мы направились в их компанию.

Последующие два часа я провел в шкуре инструктора по горнолыжному катанию. Ученица мне попалась уже неплохо обученная, но главное – старательная. Все, что я исправлял и советовал, она впитывала словно губка, и то, что через пару часов, съезжая с горы, она не подвергала испытанию на прочность свои горнолыжные штаны, было исключительно ее заслугой. Но, несмотря на то, что она тщательно скрывала свою усталость, через два часа мне стало очевидным, что она выдохлась.

– На сегодня баста, – сказал я после очередного спуска. – Теперь ты заслуживаешь того, чтобы основательно подкрепиться и не менее основательно отдохнуть. Тогда, возможно, завтра ты сможешь продолжить покорять склоны. Bravissima, ты очень способная!

– Спасибо! – расхохоталась она. – Составишь мне компанию за трапезой? – просто, будто старая подруга, спросила она, снимая защитные очки.

В тот момент я впервые увидел ее глаза. Они были красивые, большие и глубокие, словно темно-зеленое горное озеро с едва заметными золотистыми прожилками.

Я молчал. Я вообще забыл о ее вопросе. Я размышлял о том, что ей очень шло ее имя. Взгляд у нее был неимоверно светлый¹. В тот момент меня пронзило безотчетное ощущение, которое вообще-то не имело права заглядывать в мою голову: мне показалось, что я встретил женщину моей жизни.

Я отвел взгляд и посмотрел вдаль. Этого не могло быть. Ведь я уже сделал свой выбор несколько лет назад.

Я машинально поднял свои очки, потому что солнце уже клонилось к горизонту, и сиреневые сумерки окрашивали пейзаж вокруг нас в таинственные цвета. Я вновь посмотрел на нее, намереваясь придумать причину и отказаться от ее предложения вместе поужинать. Но взглянув на нее, я испытал те же самые чувства, что испытывал, несясь вниз с горы. Потому что она смотрела на меня так, словно встретила мужчину своей жизни.

Неудобные туфли

– У тебя уже нашлась здесь любимая остерия²? – полюбопытствовал я, понимая, что не имел права соглашаться. Но я подумал, что еще успею вовремя затормозить, совершенно не отдавая себе отчета в том, что на «черной» трассе не так-то просто остановиться.

– Еще нет, – сказала Кьяра. – Жду твоих предложений.

Через некоторое время мы сидели в приятном полумраке уютной остерии за небольшим столиком на двоих.

– Ты уже все попробовал здесь? Порекомендуешь что-нибудь? – спросила Кьяра, углубляясь в меню.

– Нет, я тут третий раз. Сегодня собираюсь попробовать типичное блюдо местной кухни.

– И какая тут кухня типичная?

– Учитывая, что рядом Бергамо, полагаю, что бергамасская. «Casoncelli alla Bergamasca»³ – говорят, исключительно вкусная паста… Только моя реклама тебя, похоже, не сильно впечатлила, – заметил я, увидев, что она продолжает изучать меню.

– Нет-нет, я с удовольствием попробую эту пасту. Но меня заинтересовало название «Risoto con le rane»⁴… Это, правда, рис с лягушками?

– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Видишь ли, я не заказывал это блюдо, потому что меня не сильно воодушевляет перспектива поедания лягушек. Ничего против них я не имею, но не в качестве еды. Вон, смотри, – кивнул я на официанта, который проносил мимо нас две тарелки дымящегося риса с торчащими поджаренными лапками, больше похожими на лапки цыплят-дистрофиков. Честно говоря, у меня вид блюда вызвал чувство какого-то неприятия. – Хочешь попробовать?

– Упаси боже! – отразилось на ее лице искреннее отвращение. – Я вообще боюсь лягушек.

– Не думаю, что в таком виде они могут быть чем-то опасны, кроме потери аппетита, – рассмеялся я.

Кьяра, уставшая, раскрасневшаяся и явно довольная своими достижениями на горных лыжах, несколько минут молчаливо изучала содержимое своего смартфона. А я украдкой изучал ее. Она была милой и нежной. И даже несмотря на совершенно растрепавшуюся косичку, она была красивой. Хотя, может, именно эта растрепавшаяся косичка и придавала ей особое неповторимое очарование.

– Извини, надо было ответить на пару сообщений, – прервала Кьяра мои сумбурные размышления. – А ты уже, видимо, не здесь? – усмехнулась она. – О жене думаешь?

– О жене?! – я вздрогнул так, будто официант все-таки поставил передо мной по ошибке блюдо, из которого торчали лягушачьи лапки.

– Кольцо на твоем пальце разве не обручальное? – приподняла она вопросительно бровь.

Я с любопытством посмотрел на нее.

– Обручальное, – улыбнувшись, подтвердил я, пытаясь скрыть горечь меня охватившую. Я испытывал совершенно невыносимое чувство сожаления о том, что не являюсь человеком, свободным в своих действиях. Хуже всего было то, что такое ощущение посетило меня впервые. Многие мои друзья, встречая хорошенькую женщину, сразу испытывают жгучее сожаление, что несвободны, и незаметно снимают кольцо. Конечно, несколько раз меня тоже посещали мысли о том, что было бы здорово в той или иной ситуации быть свободным, но мне ни разу не приходило в голову снять кольцо. Сейчас я хотел бы видеть безымянный палец моей левой руки ⁵ без каких-либо украшений. Потому что в то мгновение я понял, что хотя между нами еще ничего не возникло, но оно уже успело закончиться, и это осознание неприятно больно кольнуло меня.

– Есть дети? – с интересом спросила Кьяра.

– Ждем, – улыбнулся я. Но как-то криво.

– Что-то у меня такое ощущение, что ты не горишь радостным ожиданием, – заметила она, поразив меня своей проницательностью.

– Да нет, почему? Это замечательно иметь сына. Я назову его Джиджи… Буду играть с ним в футбол, смотреть Формулу 1 и запускать какую-нибудь радиоуправляемую машину. Или самолет.

– А если будет дочь?

– Хм, – задумчиво произнес я. – Научусь заплетать косички, изучу ассортимент кукол в магазине и приготовлюсь играть в «дочки-матери», – неуверенно сказал я.

Кьяра рассмеялась, а потом мечтательно посмотрела в пространство.

– Как это замечательно, когда мужчина хочет иметь детей и заниматься с ними… – проговорила она с улыбкой, но я совершенно точно уловил горечь в ее взгляде и голосе.

– Твой мужчина не хочет иметь детей? – спросил я и замер в напряженном ожидании.

– С чего ты взял, что у меня есть мужчина? – удивленно приподняла она бровь.

В самом деле, с чего я взял? Я не мог это объяснить, но некое шестое чувство подсказывало мне, что у нее был мужчина, который, однако, не делал ее счастливой.

«Хоть бы она была не замужем», – пронеслось в моей голове, хотя какая мне до этого печаль, оставалось непонятным.

– По глазам читаю, – ответил я.

Она едва заметно вздрогнула и несколько секунд смотрела мне в глаза. Потом опустила взгляд и тихо произнесла: