А ему еще больше водопад ускоряю.
– Ты мне не мудри тут, как чукча в чуме, ты меня учеными словами не испугаешь. Вы, умники, для того пустыми звуками простые слова подменяете, чтобы простой народ вашего ума ужасался. Это же только сказать – транс-цен-дент-ных! – дребезжит твое ученое слово, будто в пустую бочку камнем ударили. Твоему «транс-цен-дент-ному бытию» есть простое поповское название – рай, и нечего тут выкаблучиваться перед нами и страшными словами бабок пугать. Если одно слово заменить на другое, то смысла этому слову никак не прибавится. «Транс-цен- дент-ный» – никакого нового содержания к простому слову «потусторонний» не прибавляется, а даже, напротив, его омертвляет.
Зачем мне нужен твой рай, если из него единственный человек от скуки сбежал? Я хочу на земле вечно жит человеком, но мне отвечают – нельзя, на тебе опыт кончился, необходимо другое сырье для продления «экскрементов», как говорил адъютант Никита, персонаж батьки Ангела. Ты мне лучше скажи, для чего я тебе здесь, на земле, торчу столько лет с лопатой в обнимку, зачем я ему, богу т. е., на этом свете понадобился? На трудовое перевоспитание, что ли, он меня вниз отправил? Неужели для того только, чтобы в шахте гнить и спиртовать себя от распада тлением? Если бог – всеобщий смысл и значение, тогда он не может, законных прав не имеет, производить из себя бессмысленных и ненужных людей без общего значения и цели. И я никак не могу согласиться с тем, что лопата – друг человека – мое назначение и высокая цель. Нет у нас с богом никакой высшей цели, а значит, и бога нет, и меня, кстати, тоже, – мне иной раз наяву кажется, что я сам себе во сне снюсь, а в каком месте я сплю, сам бог не знает, не говоря уже обо мне, спящем, где неизвестно.
– Каждый человек должен выполнять свое назначение на земле, как бы бессмысленно оно ему ни казалось, – говорит он мне в утешение, как проповедник. – Один только бог знает истинную цель на земле человека.
– Опять двадцать пять, – возражаю я терпеливо, – какое назначение, какой человек? Просто я – случайный продукт стихийной игры сил природы и ты – то же самое, хотя чужого ума начитался и рассуждаешь про бога. Скажи мне, что это значит, – человек? В мире нет человека все звездная пыль и случайность. Человек в этом мире дня не продержится, ему здесь одна дорога – петля или крест… две получается, но все равно в одно место ведут. («Человек один, а вокруг мертвецы», – не мною сказано, не покойником). А то, что есть не может быть человеком, есть только волки, овцы, бараны и обезьяны. Ты к какому виду себя причисляешь? Я думаю, тебе обезьяна больше подходит, а мне – баран, так и быть.
Ну, и где же тут твоего бога искать, разве бог тебе нерадивый хозяин, чтобы запустить свое дело до такой крайности, когда одна жизнь существует за счет другой? Волк пожирает овцу, гусеница леса, человек человека и земля всю эту банду вместе, – желудок лежит в основаниях жизни, а не бог и не разум. И сам ты – пасквиль и пародия на смысл жизни и подобие божие.
Жизнь, как белка в колесе, чем больше трудишься, тем быстрее бежит, не трогаясь с места, только спицы брызжут в глаза как видимость бесконечного движения к цели. А что такое Земля, как не то же самое колесо вертится само по себе, не сходя с места относительно космических масштабов. День – ночь, лето – зима, утро – вечер, осень – весна, – с ума можно свихнуться в такой карусели. Еще древняя мудрость сказала: «То, что есть, оно уже было, и то, что будет, оно уже есть»… и только внутренний мир человека всегда неповторим.
– Нет, – собравшись с духом, возражает он мне голословно, – все-таки должны быть где-то смысл и движение к цели, иначе Вы будете правы – все видимость и отсутствие бога и жить нам с Вами больше не стоит.
«Нет, вы только подумайте: “нам с Вами не стоит”, будто мы с ним всю жизнь одно корыто носами копали. Тебе не стоит наверняка, а я про себя еще не решил окончательно».
– Ты говори мне быстрей, – наступаю я на его меланхолию, – чем мое значение и смысл состоят в человечестве, зачем я столько лет в яме шахты лопатой махал и махаю… т. е. машу… т. е. махаю… одним словом, сейчас, при вашей свободе слова и совести… или свободы от совести, как вы правильно говорите? Зачем, скажи мне, все это было, зачем непосильный труд копился горбами на спинах людей, зачем реки крови проливали жизнь миллионам, если ваша свобода их смысл аннулировала, как разменный пятак, вышедшим из употребления?
Где же ваш бог после этого, что он на Страшном Суде бессмысленным жертвам ответит? Вы сделали из них вечных мучеников, ушедших в почву земли, чтобы стать удобрением для пышного сада будущей жизни. А вы их спросите, согласны они вечно торчать скорбными ликами из мертвого камня ваших памятных монументов, спросите вы их, согласны они вечно быть козлами отпущения всех грехов человеческих. Этого, что ли, хочет твой бог? Ты мне найди высший смысл всех убиенных жертв революции, ты мне их пролитой кровью, взыскующей смысла, как факелом путь вперед освети, ты убеди меня в том, что они не напрасны, тогда я скажу про тебя – Человек.
Ты мне дай такой смысл, согласно которому Россия пойдет в настоящее будущее уверенно и спокойно, подобно слону, от которого твой визг и писк о прошлых смертях и террорах будут отлетать, как моськино тявканье, когда Россия осознает смысл своих жертв. «Возрождение России, духовности, нации!» – орете на всех углах, как оглашенные. Какой России, какой духовности, если вы во главу угла, всех возрождений иностранный «сникерс» поставили? Какое возрождение может быть тебе на разрыве преемственных связей? Из осколков бытия новый мир не сложишь. По-твоему, возрождение – это вернуться к старому, повернув назад к капитализму, перечеркнуть миллионные жертвы истории, подведя под ними черту последнего приговора? По-моему, возрождение – умерев, воскреснуть с новой силой, зачерпнув себе у Смерти новое содержание, чего благополучная жизнь не в состоянии дать. Что ты мне на это скажешь?
Но ответить я ему не даю, мне его ответы некогда слушать, я дальше понесся, как ком с горы, обрастая лавиной, я и так знаю, что он ответит.
– Цивилизация, возрождение духа, – ты мне говоришь. Выветривание духа – твоя цивилизация, сквозняк в дверях между прошлым и будущим. Она великий дух сделала земным прислужником своего потребления, отвела ему роль «кушать подано» и поставила у ворот земного благополучия ливрейным лакеем, разучившимся говорить от своей роли помпезного остолопа. По мне так лучше озверение духа, чем его опошливание… опошление т. е… одним словом, лакейство, лучше ад в душе, чем тихая пошлость.
К культуре приобщить меня хочешь? Ну, давай, я быстро научись вежливые слова говорить и на все стороны улыбаться, если мне это выгодно будет, но ведь зверь во мне от искусственных улыбок человеком не станет, он в берлогу глубже зароется и будет ждать, когда у меня улыбки кончатся, когда я от них свою выгоду потеряю. Нос платочком вытирать – для тебя, что ли, культура. «Дезодорант для сильных духом мужчин»? Для наших мужчин сильных духом их одеколон не спасение. Развернули вы свои носы по ветру цивилизации и не хотите понять, куда ветер дует.
– Так в почву вечности не бросив семени, несетесь вы в потоке времени, – добавил мне красноречия внутренний голос.
– А ветер вашу цивилизацию несет в пустоту времен от человека к машине, ей уже немного осталось катиться, люди хуже роботов стали, запрограммированных на личную выгоду. Я не верю в цивилизацию, которая, бросив на произвол смерти своих ушедших детей, ловит призрак благополучия, как собака собственный хвост. Этого, что ли, хочет твой бог?
Вы, господа демократы, – или кем ты в то время был? – к власти шли под самым ярким флагом борьбы с теневыми деньгами, а придя к власти, вы тут же дали им свободный ход, – обогащайся, кто может! А кто может? Ты думаешь, самые лучшие, самые умные знают, как это делать? Расчетливые умом и холодные сердцем – вот, кто умеет под себя загрести. Вы нам жаб и змей под жизнь напустили, вы холод и тень положили ей в основание. Ум ваш, теоретик, – подлец, грабитель и сволочь. Наука видит только «звездное небо над головой», а «нравственный закон внутри нас» она заменила на внешний, экономический. Вы считаете, что только нарушение уголовных и экономических законов чревато наказанием? Но нравственный закон – такая же реальность, как законы природы и общества. Это высший закон существования человечества, а значит, его нарушение будет иметь куда более страшные последствия, чем нарушение законов экономических. Наворованные капиталы узаконить хотите, грабеж амнистировать? Легализация наворованных капиталов – это что, по-твоему, вложение инвестиций в развитие экономики? А по-моему – смешать чистую кровь борьбы за идею Октябрьской революции, кровь очищения, искупления греха первоначального капитала с грязной кровью борьбы за передел сфер влияния, за перераспределение народной собственности, за выгоду, власть, лечь под криминальные деньги.
