Ему очень нравилось приходить домой, где его радостно встречал сын и любимая женщина. Правда, Ксения старалась радости не показывать, но каждый день он замечал в её глазах облегчение. Ведь она каждый вечер ждала, что он не придёт. В его присутствии она старалась держаться ровно, но он видел, как она нервничает. Рано или поздно Ксения начнёт задавать вопросы. Он и ждал и боялся этого разговора, который определённо не будет лёгким.

В тот вечер, когда это разговор всё-таки состоялся, они долго возились с Вадиком в ванной стараясь запустить кораблик, который Вацлав недавно подарил сыну. Мальчик визжал от восторга, когда игрушка, наконец, заработала. Ксения их выгнала из ванной совершенно мокрых и довольных. Досталось обоим. В результате Вадик обиделся на мать, и Вацлаву пришлось самому укладывать его спать.

- Слав, я хочу с тобой поговорить, - начала Ксения, как только он вышел из комнаты.

- О чём?

- О тебе. Я не понимаю, что происходит?

- А что такого происходит?

- С чего бы это ты вдруг превратился в примерного отца и образцового мужа? Что за игру ты затеял? Чего ты добиваешься?

- Ты против, чтобы я был примерным отцом и мужем?

- Была бы не против, если бы тебя не знала. Тебе что-то от нас нужно? Или ты поиграть решил, чтобы доказать себе, что если захочешь, то с лёгкостью сумеешь сыграть роль положительного героя? А ты о Вадике не подумал? Что с ним будет, когда ты наиграешься в семью?

- Ксюш, ну зачем ты так?

- Как? Мне ли не знать, какой ты двуличный человек, и с какой лёгкостью ты примеряешь на себя различные роли. В тебе талант погиб! Я, как дура, купилась, когда ты разыгрывал передо мной любовь, изображал из себя порядочного, надёжного, серьёзного и глубокого человека. Мужчина моей мечты, - последнюю фразу она сказала с горькой усмешкой, - Интересно, с кого же ты скопировал тот образ? Наверное, со своего брата Вацлава.

- Я не копировал, - Вацлав понял, настал момент выложить все карты на стол, - И сейчас не копирую. Я и есть Вацлав.

- Господи, ты ещё и сумасшедший! - Кснения не поверила, - Славик, очнись! Выйди из образа.

- Я говорю правду. Я - Вацлав Лисицкий. Мой брат Вячеслав, который был твоим мужем, погиб больше двух месяцев назад.

- Что?!

Вацлав понял, что легче показать документы, чем что-то доказывать на словах.

Он ушёл в комнату, где мирно спал сын, достал документы и вернулся на кухню.

- Вот, - он передал документы Ксении.

Она ошарашено перебирала бумаги, периодически кидая взгляд на Вацлава.

- Не может быть, - растерянно начала она, - Почему ты ничего мне не сказал?

- Я сразу хотел сказать, но ты так переживала из-за операции...

- И ты решил поиграть со мной? - она начала злиться, - Не надо только утверждать, что ты из жалости ко мне столько времени изображаешь моего мужа. Ты такой же ненормальный, как и он! Любопытно стало побывать на его месте? И как, захватывающе было переспать с его женой? Какие же вы оба уроды! Только Славик был просто пустышкой, что-то из себя изображающим ради завоевания очередной жертвы, а ты хладнокровный умный ублюдок, додумавшийся ради развлечения сыграть роль погибшего брата. Господи, за что меня угораздило связаться с этой сумасшедшей семейкой?! Век бы вас не знать!

- Опрометчивое пожелание. Отделаться от нашей семейки у тебя никак не выйдет. Твой сын тоже носит такую же фамилию. Точнее твой и мой.

- Да причём тут ты? Вадик - мой сын! Или ты думаешь, что так просто стать отцом чужому ребёнку, даже если он твой племянник?

- Не племянник, а сын, - твёрдо заявил Вацлав, - Послушай меня внимательно. Я не вру, как бы неправдоподобно это не звучало. И я не пытаюсь занять место брата, я хочу занять своё, которого по его милости лишился.

- О чём ты говоришь?

- Тем очкариком, в которого ты влюбилась, а потом согласилась выйти замуж, был я! Мы бы поженились и до сих пор жили бы и горя не знали, если бы не эта злосчастная командировка в Уфу. Перед тем, как мне уезжать, позвонил Славик. Он просился ко мне в Москву. Я не мог отказать брату. Тебя я предупредить не успел. Только оказавшись в Уфе, я понял, что забыл телефон. Мне и в голову не пришло, что мой дорогой братец решится примерить на себя мою жизнь. Я задержался в Уфе гораздо дольше, чем планировал. Я и ему, и тебе телеграммы присылал. Не знаю, почему ты её не получила. Когда я вернулся, то сразу позвонил тебе, но ты отказалась со мной разговаривать. В тот же день я понял, что произошло, пока меня не было. Стоит ли говорить, что я чуть не убил своего братца. Спасло его только то, что по его словам ты была от него беременна. Он мне рассказал, что ты всё знаешь о подмене, которую он устроил, но из-за ребёнка приняла решение остаться с ним.

- Я не верю тебе! - закричала Ксения, похоже, назревала истерика.

Вацлав понимал, что она просто не хочет верить, не хочет осознавать такую правду.

- Ты поверила, что я не Славик?

- Да.

- Уже хорошо. Помнишь ромашку? Единственный цветок и тот без стебелька? Я подарил тебе его на Воробьёвых горах, когда делал предложение.

- Он мог тебе рассказать.

- Мы никогда с братом не были настолько близки, чтобы делиться такими воспоминаниями. Ну, помнишь, ты говорила, что я очкарик в душе? Помнишь фикус, который я тебе подарил? Я помню, его звали Банифацием.

Она верила, он видел это в её глазах.

- Да, ты не Славик, - наконец признала она, - У вас глаза разные. А я еще поражалась, почему мне раньше казалось, что у моего мужа необыкновенные зелёные глаза. Обычные серые. Думала, насколько же любовь приукрашивает действительность. Знал бы ты, какой же дурой я себя ощущала все эти годы!

Она вдруг засмеялась. Истерика всё-таки проявила себя, правда, в другом виде.

- Как же можно было ошибиться? Я никогда не могла понять, как меня угораздило принять такую пустышку, как Славик, за принца. А оказывается, вон оно что! Славик решил поиграть, а мой принц безропотно уступил меня ему, не соизволив поставить об этом в известность.

- Я думал, что ты всё знаешь, - защищался Вацлав, - И твоё нежелание разговаривать со мной стало подтверждением тому, что ты уже приняла решение не в мою пользу. Я подумал, что тебе не хочется обсуждать со мной, почему ты решила остаться с отцом своего ребёнка. О чём говорить, и так всё понятно.

- А тебе не приходило в голову, что отцом этого ребёнка можешь быть ты сам?

- Я поверил Славику. Зачем ему было врать, как мне казалось?

- А он и не врал. Он сам в это верил. Но ты! Как ты мог даже не попытаться меня увидеть, поговорить со мной?! Вы вдвоём что-то за меня решили, моего мнения никто не спросил! Или вся твоя большая любовь быстро закончилась после такого моего "падения"? Знаешь что? Ты меня просто предал! Бросил за то, что я побывала в постели у твоего брата. Ты же у нас такой гордый! И совсем не имеет значения, что моей вины в этом не было.

- Не было? А я вот никак до сих пор не могу понять, как ты, которая меня так любила, не поняла сразу же, что перед тобой другой человек? - Вацлава задели за живое её обвинения, и то, что она так быстро докопалась до неприглядных причин его поступков, про которые он и сам не любил вспоминать, - Он что, всё делает как я? Неужели после первого же раза ты никакой разницы не заметила?

- А ты, я смотрю, как и Славик, настоящий мужик! Сразу перевёл стрелки на меня. Я теперь, оказывается, во всём виновата! А ты и твой ненормальный братец не причём. Ненавижу вас обоих! Моральные уроды! Его больше нет, и ты убирайся отсюда! Я не хочу тебя видеть! И знать не хочу!

Вацлав осознавал, насколько несправедливы его обвинения, что он не имеет права требовать каких-либо объяснений. Но эти вопросы и сомнения мучили его много лет, и достаточно было небольшого толчка, чтобы они были высказаны.

- Я никуда не уйду. Это моя квартира. Мне некуда больше идти. И именно здесь живёт мой сын, которого я собираюсь воспитывать, - твёрдо заявил он.