Он приехал в пятницу вечером, если и заметил, что Ксения не проявляет особой радости по этому поводу и ведёт себя как-то не так, то виду не подал. Он повозился немного с Вадиком, уложил его спать, и пришёл в комнату, где его ждала Ксения. Свои намерения он скрывать не пытался, сразу направился к ней и обнял.

- Я так по тебе скучал, - тихо сказал он и собрался поцеловать.

- А я не скучала, - Ксения вырвалась из его объятий, - Мне было совсем не до этого.

- Что-то случилось? - он растерянно смотрел на неё.

- А то, что и должно было случиться.

- Что? Я не понимаю.

- Не понимаешь?! - Ксения изобразила полное непонимание, стараясь передразнить его, - Святая невинность! Чего тут понимать? Ты же выбрал меня инкубатором для производства твоих детей. Радуйся! Свершилось. Инкубатор заработал!

- Ксюш, ты о чём? Инкубатор какой-то, - Вацлав продолжал ничего не понимать, ещё больше раздражая Ксению.

- Для особо бестолковых растолкую. Я беременна!

Похоже, он, и правда, ничего до этого не понимал, а не притворялся идиотом, потому что её последние слова привели его в восторг.

- Ксюшка моя! Я так рад. У нас ещё один ребёнок будет! Он поднял её на руки и прокрутился с ней вокруг себя.

- Кто бы сомневался, что ты рад. Ты специально всё это подстроил! Как ты мог вообще? - бушевала Ксения, - Я не хочу быть племенной кобылой!

Вацлав поставил её на пол.

- Ты не хочешь детей? - зачем-то спросил он, хотя и так было всё понятно.

- Не хочу! Мне больше не нужны никакие дети. Я не хочу проторчать дома ещё энное количество лет и навеки стать домохозяйкой! Не хочу больше зависеть ни от тебя, ни от кого-либо другого.

- От кого-либо другого, - повторил он, отстраняясь от неё, - Всё понятно.

- Чего тебе понятно? Ты решил меня обмануть? Хочешь, чтобы всё по-твоему было? Моё мнение, как всегда, никому не интересно. Какая разница, чего там хочет инкубатор! Какой же ты всё-таки эгоистичный ублюдок! Славик нервно курит в сторонке.

- Хватит, - неожиданно резко оборвал её Вацлав, - Я не подстраивал твою беременность. Можешь больше мне не рассказывать, какой я негодяй. Мне и без этого понятно, что этот ребёнок для тебя такая же мерзость, как муха, попавшая в суп, а я именно тот урод, который тебе её подкинул. Ничего более худшего и придумать нельзя. Ребёнок от меня - это оскорбительно и унизительно, я превратил тебя в инкубатор или в кого там ещё? Племенную кобылу? Как же ты Вадика то отважилась родить? Не успела избавиться?

- Зато ты успел избавиться и от него, и от меня. Ты же гордый! Зачем тебе такому полубогу подпорченный братцем товар? Ты и сейчас то решил закрыть на это глаза только потому, что Вадик оказался твоим сыном, да и братец теперь не узнает, что ты меня после него подобрал. Вот и вся любовь. А то благодетеля тут из себя изображает!

- Ну тебе то виднее, чем я руководствуюсь, - издевательски протянул он, - Чего ещё ждать от эгоистичного ублюдка?

- А я и не жду ничего от тебя! Я сделаю аборт! И только попробуй мне помешать! - Ксения уже не разбирала, что говорит, она была в ярости, ведь Вацлав и не подумал опровергать её обвинения.

Хотелось сделать ему также больно, сорвать свою злость и обиду. Достигла ли она своей цели, Ксения не знала.

- Я не буду тебе мешать, - без каких-либо эмоций ответил Вацлав, окинув её презрительным взглядом, - Зачем обрекать ребёнка на такую жизнь, где он будет лишним, нежеланным и нелюбимым? Мне слишком хорошо известно, каково это, чтобы желать кому-то такой же участи.

После этих слов он ушёл. Ксения опустилась на диван и заплакала. Причина слёз была необъяснима. Ведь она сделала всё, как хотела, добилась того, чего хотела, вывела его на чистую воду, не дала собой манипулировать. Почему же так плохо? Он не будет ей мешать, не попытается надавить на неё через сына или через деньги. Но слёзы не прекращались. Ксения задремала только под утро. Вацлав так и не пришёл ночевать. Они встретились только за завтраком. С Ксенией он почти не разговаривал, даже не смотрел на неё. Вадик был так рад отцу, что не заметил, что отношения между родителями изменились.

- Мы пойдём кататься на велосипеде, - сухо сообщил ей Вацлав.

- А мама? - удивлённо спросил мальчик.

- Мама занята, ей нужно собирать вещи, ведь завтра мы уезжаем в Москву.

Таким образом, Ксении дали понять, что её компания нежелательна. Она, конечно, могла возмутиться, не послушаться, но не стала этого делать. Зачем? Испортить им прогулку? Ведь понятно же, что Вацлав даже разговаривать с ней не станет. Ничего не изменилось ни к вечеру, ни на следующий день. Они погрузили вещи в машину, не обмолвившись ни одним словом не по делу. Вадик спал всю дорогу, а его отец даже не пытался разрядить обстановку. Ксения знала, что молчание этому человеку даётся без труда, общаться для него всегда было сложнее. Зато она вся извелась от гнетущей тишины и созерцания этой неприступной молчаливой скалы.

- Куда ты нас привёз? - удивилась Ксения, когда машина остановилась возле незнакомого красивого дома.

- Здесь ты теперь будешь жить, - последовал лаконичный ответ.

- А что со старой квартирой?

- Я её продал.

Дальнейших объяснений не последовало. Вацлав не стал будить Вадика, взял его на руки и понёс. Но мальчик всё-таки проснулся. Он был очень удивлён и заинтригован, что теперь будет жить в новом доме. От детской мальчик пришёл в восторг. Вацлав принёс сумки, пообщался с сыном, выслушав все его восторги и пожелания, и собрался уходить.

- Ты куда? - не выдержала Ксения, этот бойкот сводил её с ума.

Осознание того, что он уходит от неё заполнило душу ужасом. Чувство незащищённости и одиночества накатились с новой силой.

- Какая разница? Главное, что я освобождаю тебя от своего присутствия.

- Но... Но это же твоя квартира, - растерялась Ксения, - Здесь же три комнаты и вполне...

- Я буду приходить по вечерам к сыну, - раздражённо прервал её Вацлав, - Продукты в холодильнике есть. Деньги на первое время я оставил у Вадика в комнате на шкафчике. Если что-то нужно, звони.

Он разговаривал, как чужой. Казалось, что ему не терпится поскорее отделаться от неё и уйти. От её праведного гнева не осталось и следа. Неужели это всё? Он уйдёт и никогда её не простит? Ксения привыкла к тому, что он всегда шёл ей на уступки, старался наладить отношения, завоевать её любовь и доверие. Как бы она на него не нападала, Ксения знала, что Вацлав рано или поздно с ней помирится. Но сейчас всё было по-другому. Он не выказывал никаких чувств, ни раскаяния, ни негодования, просто обращался с ней, как с чужим человеком, который ему не слишком симпатичен, но с которым он вынужден поддерживать отношения.

Во вторник Ксения побывала у врача. Срок оказался немного больше, чем она предполагала. Ещё не критично, но и задерживаться не стоило. Она сдала необходимые анализы. С Вадиком осталась её знакомая, с которой они когда-то катали коляски, и сейчас продолжали поддерживать отношения. Ксения не сказала ей, к какому врачу идёт и зачем. Она не боялась, что её начнут отговаривать, просто не хотелось ни с кем обсуждать своё решение. В душе творился такой разлад, что она две ночи не спала. Разум диктовал самый оптимальный выход из этой ситуации, а душа сопротивлялась. Эта борьба захватила Ксению целиком.

Вацлав приходил каждый вечер, забирал сына и шёл с ним гулять. Ксению он ни разу с собой не позвал. Они вообще едва разговаривали. Она изо всех сил старалась воскресить свою злость и обиду на него, но ничего не получалось, стоило только увидеть его осунувшееся лицо и круги под глазами. Взгляд по-прежнему был холодным и равнодушным, но её это не обманывало. Он тоже очень переживал. Когда она его видела, то ей хотелось плюнуть на всё, утешить его и пожалеть. Но это бы означало полную капитуляцию с её стороны. Ни на каких других условиях он не примет её сочувствия. Поэтому было очень тяжело попросить его остаться с сыном на время, пока она будет в больнице.