Литмир - Электронная Библиотека

Вебер только теперь понял коварный смысл пари, заключенного с Гейнцем.

– Да иди ты знаешь куда, Гейнц…

Аланд подошел к ним.

– О чем спор?

– Господин генерал, он проиграл мне пари – и не хочет выполнять условия.

– Какие были условия, Вебер?

– Я даже не понял, как он мне сумел их подсунуть. Про осла я понял, а про то, что я не поеду домой… Гейнц, ты знаешь, кто ты?

– Подожди, Вебер. Про осла можно подробнее?

– Нет, господин генерал, – встрял Гейнц, – причем тут это? Вы просто скажите: если пари заключено – условия должны быть выполнены?

– В случае, если бы я его не отпустил, ты, Гейнцек, назвал бы меня прямо в лицо старым ослом, так?

– Но вы же отпустили.

– А если я отпущу, то Вебер, как проигравший пари, домой не едет?

– Да, он проиграл.

– Насчет того, что ты мне в лицо скажешь, Гейнц, мы подумаем, а Вебер, получается, домой не поедет.

Вебер сдерживал себя, чтобы не схватить и Гейнца, и Аланда за шеи и не сшибить их лбами – чтобы ему за это не было.

– Вебер, садись в машину и поезжай к фрау Агнес, твоя жена там, забери ее, не пешком же ей идти, едешь не домой, пари не нарушено. А подполковник Хорн пусть зайдет ко мне в кабинет для выяснения некоторых вопросов служебной субординации.

Гейнц весело рассмеялся.

– Мне было даже интересно, как вы вывернетесь, господин генерал. Фенрих, дурак, да наплевал бы я первый на это пари… Ты бы никуда не поехал, если бы ты продолжил корчить осла на плацу, как изначально собирался, и не сделал того, что тебе сказали. Но ты сделал.

– Это точно, Гейнц, а про осла в мой адрес ты как благородный человек и почтительный ученик хотел умолчать – да Вебер выдал. Бегом, Вебер, пока я не передумал. Коха оторви по пути от ученых занятий, пусть зайдет, ему тоже пару слов скажу. Кох посоветовал?

– Не сделал бы Вебер, что вы сказали, вы бы его домой не пустили.

– Не увиливай: тебе сказал так сделать Кох?

– Мне? Карл. Честное слово, Карл, у него спросите. Кох вообще стал странный!.. Я с ним не разговариваю и сто лет бы еще не разговаривал. Он нам приказы раздавал, Карла вообще на кухню отправил. …Терпеть не могу вашего Коха!

Аланд смеялся, слушая искренние тирады Гейнца.

– Уйди, Гейнц. Вильгельму скажи, чтобы и он шел к черту. Не хочу вас видеть. Делайте сегодня, что хотите, завтра с утра за вас возьмусь.

– Конечно, поезжайте домой, господин генерал, фенриха перегоните. Еще лучше будет, если вы и Коха домой отправите, пусть уедет, надоел – сил нет.

– А вы тут с Карлом продолжите праздник жизни?

– Поиграем… Мы с Карлом привыкли.

– Гейнц, что в работе Корпуса, Гейнц, является главной дисциплиной?

– Музыка. Для кого-то – медитация, для кого как.

– И для тебя так, и для Карла больше, чем так, немного поиграйте, Бог с вами, а потом, если я вас увижу занятыми чем-то другим…

– Господин генерал, ну шпионить-то за нами зачем? Вы ж не за этим домой поедете. Передайте фрау Агнес от меня, что она лучшая женщина в мире, она красавица, она фантастическая женщина, – две жизни терпеть вас – я бы не смог, господин генерал. Это притом, что я вас очень люблю. Как же она вас любит? Меня бы кто так полюбил…

Гейнц сдерживал смех и отступал.

– Господи, где ты таких стервецов набрал? И почему все они достались именно мне?

– Не все же стервецы, Кох предан вам до утробного подхалимажа.

– Господин генерал, вызывали? – к ним подошел Кох и, с интересом дослушивая последнюю фразу Гейнца.

– Кох, наподдай этому оратору и поехали по домам, спасибо, что присмотрел. Завтра к шести быть на месте.

Аланд ушел. Кох продолжал смотреть на Гейнца.

– Ладно, Кох, я тебя отмазывал. Обижаться, что ли будешь?

– Слишком убедительно, Гейнц, но не буду. Обижается у нас фенрих, и то по неопытности. Удачной медитации, Гейнц.

– Привет сестрёнке, господин полковник!

Глава 60. Бумеранг

Вебер проснулся в половине шестого утра. Анечка спала на его руке, он не хотел шевелиться, чтобы не разбудить ее ненароком. Надо было вставать, уходить – и вся душа его была против этого. Хотелось, чтобы этот покой в его сердце, покой вокруг него ничем не прерывался.

– Почему ты не встаешь? – сквозь сон спросила Анечка.

– Я не хочу уезжать.

Она открыла глаза, посмотрела на часы.

– Немедленно собирайся и беги.

– Аня, один день – вдвоем, без Карла, без Гейнца, без Аланда. Просто вдвоем.

Анечка сама принесла Веберу форму и отдала прямо в руки.

– Рудольф, так нельзя поступать, ты не можешь остаться. Еще будет время побыть и вдвоем, ты офицер, мне вчера Агнес все объяснила.

– Какой офицер? Скажи еще, что у нас военный Корпус… У нас самодур-отец, которому доставляет радость нас, великовозрастных детин, строить на плацу. Завтра постою, я вообще комиссован, и он сам это сделал. Я музыкант, а музыканты в половине шестого утра не вскакивают с постели. Мы с тобой венчались – недели не прошло. Я могу просто побыть день с женой? Что там срочного? Война? Конец света?

– Мы два месяца с тобой, вечером ты вернешься, и так будет всегда. Собирайся скорее и поезжай, я не скажу тебе ни слова за весь день, если ты не поедешь.

– Они всегда правы, а я не прав.

– Сейчас ты не прав, и ты бы не злился, если бы сам этого не понимал.

– Змея-Агнес тебе мозги заморочила, она сама прожила всю жизнь в мечтах о своем генерале, видеть-то его начала совсем недавно – и то изредка.

– Неужели ты не чувствуешь, как ты несправедлив к ним?

Вебер оделся, вышел из дома, на лестнице он остановился, подумав, что зря он так заговорил с женой. Как он посмел не проститься? Надо было вернуться, сказать ей, как он ее любит и как для него невыносимо не видеть ее целый день, но все в нем было оскорблено ее потворством им, он не вернулся, сел за руль, подъехал к Корпусу, когда уже шла разминка. На плацу никого, кроме Аланда, не было, все на озере, Аланд определенно дожидался его.

Вебер смотрел в сторону, на душе было тяжело, он чувствовал, что должен вернуться, успокоить жену.

– Господин генерал, я вернусь домой, я должен извиниться перед ней, не знаю, что на меня нашло, я хотел остаться с ней, я не мог уйти, но она не позволила.

– Хорошо, что у тебя умная жена, – после долгой паузы ответил Аланд. – Итак, ты не офицер, это не военный Корпус, ты не обязан вскакивать в половине шестого утра, что еще ты открыл для себя сегодня утром? Что можно с утра надерзить жене, уйти, не попрощавшись, ты не благодарен своей женщине за то, что она ночь напролет всем жаром своей любви говорила тебе о том, как ты ей дорог? Ехать домой теперь я тебе не разрешаю. Я никогда не позволял себе в таком тоне заговорить со своей женой, а мы вместе уже много лет. И то, что ты сказал утром о моей жене, мне тоже очень неприятно.

– Почему ваша жена объясняет моей, как нам жить? Я понимаю, что сказал несправедливость. Я поеду домой.

– Лучше от этого уже не будет, вместо того, чтобы оградить свою женщину от беспокойства, ты заставил ее переживать. Хочешь уйти – уходи совсем.

Вебер повернулся, чтобы идти к воротам.

– На всякий случай, учти, Вебер, хоть ты и уверен, что у нас семейная кухня и здесь только самодур-отец утоляет свои амбиции на великовозрастных сыновьях, но в военном ведомстве мы официальная структура. Пока ты числишься здесь, ты никуда не устроишься.

Аланд пошел к себе, Вебер постоял еще, понимая, что в его интересах уйти до того, как вернутся остальные, он поспешил за Аландом. Аланд молча положил на стол документы, деньги, но на Вебера не смотрел.

Вебер вышел в коридор и снова замер. Как утром дома на лестнице, его уже невыносимо тянуло вернуться, он понимал, что каждый новый его шаг нелепее предыдущего, но и остановиться он не мог. Если бы Аланд хоть слово сказал, а он молчал, не смотрел даже в сторону Вебера. Вебер смотрел в раскрытую дверь, Аланд стоял у окна.

3
{"b":"606761","o":1}