– Идите, господин генерал.
Аланд вышел. Карл рассмеялся.
– Полковник генералу – идите? Это что такое, Вильгельм?
– Отстань, Карл. Вебера в покое оставьте, он переволновался.
– Да он всегда такой, трепещет, как свечка на ветру.
– Чтоб не задуло.
Глава 25. Омуты
Абель вошел к Веберу, взял его за плечи, Вебер не мог смотреть на его улыбку: схватил бы его, прижался и ни о чем бы не спрашивал.
– Так и будешь на меня обижаться?
Абель сумел заглянуть ему в глаза, Вебер не реагировал. Вошел еще и Аланд.
– Господин генерал, это кошмар, как он на меня рассердился.
– Он все еще думает, что ты Карлу руку сломал.
– Гейнц наябедничал? Он врет, Рудольф, у Карла вообще ничего не было с рукой, только что сидел пассажи гонял, правда, господин генерал?
– Гонял, лучше, чем прежде.
– Что вы все от меня хотите?
– Рудольф, ты сейчас ляжешь спать, завтра поедешь со мной в военную академию, прочитаешь лекции по математике, позанимаешься с офицерами борьбой, – заговорил Аланд.
– Я? Что-то я утомился быть объектом общих шуток, я перестал их воспринимать, извините, господин генерал.
– Вебер, ляг в спать. Я могу не контролировать выполнение этого несложного приказа? Идем, Фердинанд, надеюсь, ты меня понял, Вебер?
– Я вас не в силах понять, но лечь спать не трудно.
– Завтра я тебе все объясню, расскажу, что от тебя потребуется, ты легко справишься. С медитацией у тебя сегодня не заладится, ее отменяем, хорошенько выспись.
Аланд был расстроен, Вебер это чувствовал. Аланд вышел, Абель вроде бы пошел за ним и вернулся.
– Рудольф, никакой медитации сегодня. Завтра у тебя другие задачи, начинается другая жизнь, будешь выбираться из Корпуса, а сегодня – спать.
И пошел догонять Аланда.
Вебер улегся и решил, что Аланд прав, ничего Веберу не хотелось так, как угомонить хоть на несколько часов свое сознание, он устал от себя, не первый день ему плохо. Сегодня по объективным причинам хуже, чем всегда. Вебер блаженно вытянулся во всю длину и задышал глубже и медленнее. Сейчас он успокоится, он не будет думать о завтрашнем дне, сегодня он просто болен. Он ни на кого не обижается, но после шести лет ожидания – чувство, что над ним посмеялись, а ему все равно по-собачьи дорог побивший его ни за что хозяин. Оттого, что Абель пришел, подержал в руках каменные плечи Вебера, Веберу стало легче. Хорошо, что Абель становится прежним, но душа Вебера потрясена. Он котенок среди рыб, или щенок, что в данном контексте одно и то же, вот ему и привязали на шею камень, ни о чем не думать, спать.
Вебер закрыл глаза, алое пятно, служившее привычными воротами медитации, вспыхнуло, как окна родного дома. Аланд не запрещал, в постель Вебер послушно лег, посмотрит Аланд в свой «экран» – удивится его послушанию, медитации в Корпусе никто не отменял. Абель сегодня странный советчик, медитация успокоит, даже самая что ни на есть «безмозглая», просто, как в детстве, с отчаянья провалиться в свои облака. Побыть одному, все забыть, перестать чувствовать ужасное напряжение. Дрожь отпустила – хорошо, перед глазами не полыхает. «Может быть, и усну, – решил Вебер, – в конце концов, я просто лег, закрыл глаза и ровно дышу, я не делаю усилий, я ничего стараюсь не делать».
Алое пятно в центре лба возникло из точки и начало расширяться с огромной быстротой, затягивая в себя Вебера. Вебер был пассивен, но чувствовал, как знакомая сила вымела его из тела, душа, как освобожденный пленник, свободно развернулась, любовалась безграничным простором, красками восхитительных астральных небес. Пожалуй, такого блаженства Вебер еще не испытывал, он даже не думал, а чувствовал, что, наверное, упал на дно для того, чтоб очиститься для новых высот, месяцы изнурительного томления были для того, чтобы приблизиться к этому рубежу.
И вдруг маленькая черная точка возникла на горизонте, Вебер присмотрелся, точка, мгновенно разрастаясь, молниеносно приблизилась, и какая-то сила, ничего общего не имеющая с человеческой, мощнейшим ударом сшибла его с небес.
Вебер открыл глаза, не понимая, что с ним произошло, может ли он дышать, шевелиться, тело распластано потрясением, что за астральный кулак и за что настиг его?
Дыхание расслаивалось, дрожало, и все-таки Вебер смог пошевелиться. Ему было страшно закрывать глаза, потому что едва он смежил ресницы, его снова поволокло из тела. Вебер, сел на постели, сидеть ничуть не лучше, к положению сидя тело даже лучше приучено во время медитации. Можно лечь на бок, уткнуться, подбить под грудь подушку.
Вебер ложился, отыскивая пригодное положение для сна, но будет ли сон? По телу опять гуляла дрожь, как после удара током, все нервы, кажется, вмиг оказались воспалены, сами став оголенными проводами. Вебера охватила паника, ему хотелось бежать к Аланду, просить защиты и помощи. Он не хотел своевольничать, разве что самую малость, что с его телом? Чем больше он осознавал то, что произошло, тем ужаснее становилось у него на душе, даже Небеса его отринули. Что за день сегодня?
Мозг лихорадочно припоминал всё, что Абель ему говорил, когда они шли от машины, начиная с угрозы так и умереть дураком и заканчивая тем, что надо уходить из Корпуса, да и в зале, то, что Абель подразнил всех, пустяки, он говорил о другом. Сначала Аланд сказал – иди за ворота, потом Абель сделал так, чтобы Вебер не мог больше в корпусе находиться, а завтра его отправляют в военную академию, Вебер в панике, словно ужасный кулак все еще занесен над ним.
Готов ли он умереть? Может, это и не страшнее ужаса, в котором он оказался.
Вебер пошел к Аланду, двери распахнуты, в комнате Аланда голоса, обсуждают какие-то рукописи, Аланда не слышно, но он тоже там. Фердинанд – душа компании, Карл говорит совсем не голосом пострадавшего человека. Вебер не может этого понять, и он туда не пойдет. Внутри себя слышал фразу Абеля о великом разносе. «Ничего не бойся». Он сегодня, как футбольный мяч, вылетел за ворота, и никто не торопится его поднять. Смех в комнате Аланда доводил Вебера до бессильной ярости: безмятежный рассказ Абеля, заинтересованные вопросы Гейнца, Клемперера, Кох молчит, но к нему обращались, он там.
– Хорошо, – прошептал Вебер и пошел к гаражу. Прокатится на машине, может, это успокоит. В гараже он увидел на полке кем-то оставленные деньги, судя по сигаретам рядом – Карла. Вебер забрал сигареты, деньги, нашел зажигалку, открыл ворота и выехал. Сейчас всем не до него, догонять не будут, он сам понятия не имеет, что он сейчас сделает. Пусть выгоняют, он тоже человек, и с ним не надо так поступать.
Вебер остановился у какого-то кафе, денег немного, но на бутылку вина и какую-нибудь закуску, наверное, хватит. Заказал портвейн, раскурил сигарету, первую в жизни, покашлял, ничего, терпимо. Официант услужливо наполнил фужер, предложил мясного. Вот от этого увольте. Накуриться, напиться спиртного и можно ехать спать – в медитацию не выбросит, а, следовательно, не вышвырнет и из нее. Что ему скажут утром на построении, которое Аланд по такому случаю, надо думать, организует, не важно, что будет, то и будет, разбор полетов может быть даже приятен, Вебер все им выскажет начистоту.
Вебер докурил, есть совершенно расхотелось, попробовал портвейн – не вино Аланда, дрянь, но ничего, пьют же люди. Им весело, может, и ему станет весело, он хочет, чтобы ему стало весело. Вебер наливал и пил, бутылку он опустошил и понял, что не встанет, попросил воды, голова отяжелела. Он положил ее на руки и заснул, сидя за столом. Весело не стало, стало плохо. Его под руки вывели к машине, помогли свалиться на сидение, кафе закрывали. Надо ехать, чтобы в таком виде предстать перед ними, не зря же он так измучил себя, набивая тело гадостью, приедет как раз к разминке, это хорошо.
Вместо дыхания в Вебере прочно поселилось какое-то напряженное, яростное сопение, дышалось тяжело, приходилось прилагать усилия. Астральным кулаком его садануло куда-то справа под ребра. Канал печени блокирован – вот тебе и приступы беспричинного гнева, так, кажется, когда-то объяснял Абель? Сам не знал, что в нем столько злости. Но почему так трудно дышать?
