А потом остановился, оглянулся и осознал, что многое упустил. И в этом во многом «виноваты» вы, Маша. Да, не удивляйтесь. Я подумал, что у меня могла быть такая же внучка, как вы… Только, конечно, еще мудрее, прекраснее, добрее, если такие, конечно, бывают, ― грустно улыбнулся профессор.
– Я решил найти свою семью. Узнать, как они, что с ними стало, нужна ли им помощь. Уже несколько отпусков подряд искал их следы, в том числе прошлым летом в Минске. И вот, наконец, этой зимой я ездил в Америку, потому что до меня дошли слухи, что в 90-е семья переехала в США. Но там ее уже нет, моя жена вернулась. Одна или со своим новым мужем, которого встретила там, за океаном. Впрочем, это неважно. Я должен их найти. А для этого нужно время… Время, Мария, самый ценный ресурс, цените, берегите и его и не тратьте на тех, кто его недостоин! ― профессор вздохнул.
– А еще я хочу написать книгу, не научную монографию, а книгу впечатлений, воспоминаний. Печально сознавать, что все твои мысли, идеи так при тебе и останутся…
– Николай Степанович…
– Молчите, Мария. Я все прекрасно понимаю. Это не старческая ностальгия по молодости, а может, и она: какая разница?!
– Я могу что-нибудь для вас сделать?
– Что тут можно сделать?
– Напишите мне полное имя, фамилию, отчество вашей супруги, ребенка, все, что знаете о них. Ничего не могу обещать, но мир не без добрых людей…
Профессор с сомнением сдвинул брови и чуть заметно покачал головой.
– Сделайте это для меня. Пожалуйста.
– Ну, только ради вас, ― согласился психолог. ― Я оставлю бумагу на столе. У меня для вас два сообщения. Первое ― насчет журнала. Вы понимаете, о чем я говорю? ― Маша кивнула. ― Так вот: он в вашем распоряжении. Держите ключ. Только обещайте мне не смотреть в него без особой надобности. Там мои мысли, представления, они могут сформировать у вас установки, поэтому читайте его в крайнем случае.
– Вы словно прощаетесь. Николай Степанович, скажите мне, вы ничего от меня не скрываете?
– У каждого человека есть тайны, вы же психолог, кому как не вам, это знать… Второе, Егор не спит, давайте не тратить время, попробуйте что-нибудь у него выпытать. Если не получится, сконцентрируйтесь на программе по развитию внимания.
– Может, мне побыть тут, рядом с вами?
– Нет, идите.
Девушка медленно, неохотно погасила экран компьютера, через силу ободряюще улыбнулась профессору. Когда она уже закрывала дверь, профессор сказал ей вслед:
– Мы с вами были хорошей командой!
Мария вышла из кабинета ошеломленной: на ее несчастную голову одновременно свалилось столько проблем! Нужно было привести все новости в систему, отдышаться и действовать, поэтому девушка вместо того, чтобы искать Бегового, направилась в сторону удаленного диванчика, на котором она когда-то считала капли в ожидании Березина.
В полумраке коридора можно было спокойно разобраться в себе. Во-первых, с профессором что-то не так: или он правда переоценил свою жизнь и пришел в «отчаяние», как сказал бы Эриксон, либо есть что-то серьезное, о чем он умолчал, либо это его очередной гениальный план. В последнее ассистентка психолога не верила: слишком уж расстроен он был, потерян… Но, зная профессора, этот вариант нельзя сбрасывать со счетов.
Маша не питала иллюзий насчет того, что именно она займет вакантное место психолога в успешном футбольном клубе. Но девушка решила, что до своего ухода должна помочь профессору навести в команде порядок, а потом будет видно. Николай Степанович искренне волнуется за ее счастье, боится, что она повторит его ошибки. Но как понять, какой человек принесет тебе счастье?!
«Стоп! Не думать о личном! Через три дня кубковая игра, полуфинал, нельзя допустить проигрыша, это будет конец! Нужно разыскать Егора и поговорить! Егор… Я его недооценивала, он сильнее, чем кажется, умнее и дальновиднее…» ― подумала Маша, она случайно подняла голову и посмотрела в окно: ее взору открылась лужайка перед административным корпусом. Там, на лужайке, под светом фонарей в трапециевидных колпаках под старину человек читал книгу. Егор. «Все-таки Николай Степанович ― гений!» ― сделала заключение Маша.
Только теперь она поняла, что оделась слишком легко для середины апреля. Ассистентка психолога поспешно вернулась в кабинет. Стул, на котором ранее сидел Николай Степанович, был пуст. На столе лежала бумага с именами родственников профессора и записка крупными буквами: «Пусть Егор подойдет ко мне завтра!»
Девушка уже испугалась, решив, что психолог, по своему обыкновению, оставил ее одну разбираться во всех перипетиях судьбы, но она ошиблась. Ее начальник лежал на диване под Эйнштейном и тревожно спал. Маша видела, как мечется глазное яблоко под толщей век, как подрагивают пальцы этого уже пожилого человека, но все еще такого юного душой. Во всяком случае, еще недавно профессор был именно таким.
Маша аккуратно, на цыпочках достала плед из шкафа, укрыла им психолога и вышла из комнаты.
Лифт
Мария старалась подойти к Егору как можно тише, но все равно, обходя скамью с обратной стороны, она закрыла собой свет и тень плотным облаком упала на плечи и электронную книгу футболиста.
– Вы мешаете мне читать! ― с поддельным неудовольствием отозвался голкипер.
– Вы думаете, вашим глазам приятно читать в такой темноте и красоте?
Егор оторвался от книги и осмотрелся: и правда, природа вокруг оживала, на деревьях набухли почки, ярко-зеленая трава упрямо пробивалась к свету… Но в противовес собственному мнению, парень сказал, пожимая плечами:
– Не знаю, где вы тут видите красоту.
– А вы меня не обманывайте, у вас плохо получается, ― колюче улыбнулась Маша и присела на скамью рядом с вратарем. Тот неспешно выключил книгу и отложил ее в сторону.
– Ну и, чего это вы нарушаете мой сон, законно положенный мне по контракту?
Маша не знала, как подступиться к главному. Про погоду что ли поговорить…
– Если пришли узнать насчет проблем в команде, то я ничего не могу сказать, ― развел руками парень. ― Но если будут другие вопросы ― отвечу.
«Вот и поговорили», ― пронеслось в голове у девушки.
– Может быть, договоримся?
– Переговоры, значит?
– Именно.
– Это уже интересней… Только я люблю вести переговоры при свете дня, видите ли, темнота и красота плохо сказываются на моей объективности, а вам же нужна объективность, ― отшутился Егор.
– А если вас будет просить девушка, а не психолог? ― поинтересовалась Маша, прикусив губу от волнения.
– С девушками я о работе стараюсь не говорить, ничего не поделаешь!
Маша начала сердиться: такая ситуация в команде, а он шутит! Но он «луч света в темном царстве», нельзя дать себе завестись.
– Хорошо, тогда насчет развивающей работы. Надеюсь, вы не против, что вести ее буду у вас я? ― Маша насмешливо посмотрела прямо в глаза Егору. Тот выдержал взгляд и ответил в том же тоне:
– Против.
– Почему, можно было бы узнать?
– Понимаете ли, ― Егор выдержал паузу, то ли боялся сказать грубо, то ли придумывал, что сказать, ― он профессор, у него большой опыт, методы…
– Раньше мои методы вас устраивали!
– То было раньше, время идет, все меняется…
Маша опешила, отвела глаза, собралась с мыслями и почти ровно уточнила:
– Это ваше окончательное решение?
– Да.
– Тогда…
Сколько всего хотелось сказать Маше этому надменному, самодовольному бахвалу, но она лишь тихо произнесла, вставая:
– Спокойной ночи!
Егор не успел сказать что-то в ответ. Он дождался, пока Маша скроется из вида, потом сцепил пальцы на затылке и опустил голову к коленям. Улыбка сошла с его губ, глаза погрустнели. Потом он тщетно пытался что-то прочитать, но буквы потеряли для него смысл.
На следующий день Маша связалась со Стрелком, тот обещал передать ей в письменном виде все сплетни, идеи, слухи, факты относительно возможных причин неудач в игре команды. Костя обязывался поискать информацию в сети, проанализировать с юридической точки зрения контракты футболистов. Последним в списке был Керимов. Маша нашла его в сети через общих знакомых. На аватарке он красовался в объятиях Вероники, но будущий психолог почти не обратила на фото внимание. Она несколько раз набирала и стирала сообщения. Итоговое звучало так:
