"....Первый шлюз - "Святой Екатерины" был устроен на второй версте от Северного конца канала; второй - "Святого Александра", на четвертой версте; третий - Святого Николая, был устроен у конца канала, при реке Джурич. В местах пересечение каналом Южной Кельтмы, был устроен водосток Святого Константина. Водохранилища, для питания канала водой - устроено не было. Питание канала происходит, через поперечные водоприводные канавы, по шесть штук с каждой стороны. Строители ограничились, рытьем самого канала и оставили видимо без изменений саму систему; соединяемый реки - Кельтма и Джуричь, расчищены видимо не были, течение их так же не было отрегулировано, что при отсутствие водохранилища, для питания водораздельного бьефа, должно было привести со временем эту систему к упадку. Дальнейшая история канала подтверждает это ...."

Дорога

Истомина тошнило и уже не первый час. Причем делал он это всегда беззвучно, опершись на одну из деревянных балок сарая, расположенного рядом с домом. Ноги следователя постоянно разъезжались, и он падал в одном исподнем, на пол. Вставал и снова падал. В конце концов, он уперся двумя руками, в остатки стены и обрел хоть какую-то устойчивость. После этого его снова вырвало, непонятным зеленным, с комочками. Что они если вчера вечером, угадать было сложно. Рядом в огромном пустом сарае, на замерших досках лежал Егорыч и молча смотрел в небо, где-то далеко на краю горизонта рассветало. Он сам помнил, как несколько раз, после того, как тело занесли в сарай, закрывал лицо трупу, пленкой, но оно показывалось снова и снова.

Когда то эти огромные постройки, которые совсем немного уступали по размерам жилым домам, были необходимы в каждом хозяйстве. В них хранились дрова, которые заключенные рубили всему поселку. Благо этого добра здесь было достаточно. Сейчас, когда электричество ни кто не считал, во всех домах появились масляные радиаторы и самодельные калориферы. Всю зиму они работали, не переставая и к счастью пока еще ни кто не сгорел. Следователя снова стошнило.

В доме уже полтора часа спорили два голоса. Входная дверь периодически открывалась, следователь выходил наружу, что бы подышать свежим воздухом.

- Да нет там ни чего. Ты чего старый, прибавку к пенсии захотел.

Кузнецов честно уже несколько часов пытался заснуть, но это ему не удавалось. Сказывалось утомление последних суток, поэтому он смотрел телевизор, ловило всего два канала. В сарае уже несколько лет ржавела тарелка спутникового телевидения. За приставку нужно было платить абонентскую плату, вот только пункт прием денег находился за 200 километров от деревни.

- Мы возьмем мой буран и твой, две телеги. У меня правда карбюратор иногда барахлит, но сегодня переберу.

Капитан сидел рядом и наблюдал за Истоминым, который периодически вставал и выходил на свежий воздух. В прихожей каждый раз звенела железная посуда.

- Ты понимаешь, что там может ни чего и не быть. Вдруг бабка придумала себе сказку. Бывает ведь так, тяжелое детство, без родителей. Выросла одна, вот и начала сама себе рассказывать о том, что у нее отец за границей и ждет ее и очень любит. Так было легче жить в суровые военные годы.

Кузнецов перевернулся на другой бок. Начались Пермские новости, первым делом диктор рассказал о том, что власти решили уже в сотый раз строить новый зоопарк, в Краевой столице. Деньги на это уже были выделены из федерального бюджета. Диктор рассказывал, о том, что совсем скоро медведи, лоси, тигры и обезьяны переедут на новую площадку, прямо в центре леса.

- Сто лет в этом году исполняется со дня этих событий, когда семья поповская, за бугор бежала. Знаешь, какая связь между зоопарком и нашим Екатеринским каналом.

- Какая?

Он вдруг четко, как с высоты птичьего полета увидел эту идеально ровную прямую, прошившую Уральскую тайгу и соединившую на современной карте два субъекта Российской Федерации - республику Коми и Пермский Край. Наверное, сегодня это была единственная историческая связь, двух территорий, как "степлер памяти". Прямой, как стрела, уже много веков, тянувшийся, куда то на север и уходящий за горизонт.

- Зоопарк наш строят точно так же, много лет и все безрезультатно. Деньги из Москвы присылают, на проекты все уходит. Хотя канал строили на много дольше - принцип тот же. Средства пришли, их освоили - результат нулевой.

Яков Саныч, по-прежнему не двигался и наблюдал за Истоминым. Он спал рядом с дядей Мишей. Они вроде успокоились и заснули, во всяком случае, дыхание у обоих стало ровным.

- Рыли, рыли и все бестолку. Надо памятники поставить у входных шлюзов. Государственным мужам, от благодарных потомков. Только цветы к нему приносить ни кто не будет. Слишком уж хлопотно это и заслуги их, какие то сомнительные.

- А ты помнишь весну, когда по нему все-таки прошли?

Кузнецов и капитан прекрасно помнили те события, которые произошли несколько лет назад. Время здесь летит очень медленно и каждое событие, которое не укладывается в привычные бытовые рамки, принято обсуждать по много раз. Переживая его, снова и снова, здесь, с другим впечатлениями всегда было туго.

- Это, когда генерал с катером приезжал?

Генерал в Ольховку с начало приехал один. Большое тюремное начальство предпочитало постоянно забывать о том, что такое место вообще существует. Наверное, когда то, здесь их перебывало достаточно, но Кузнецов и капитан видели человека, который даже полевой камуфляж носил с погонами, впервые. Они несколько дней были на охоте и уже возвращаясь, приехали к капитану. Их интересовало состояние Екатерининского канала, насколько он судоходен. За тем, уже весной они поднялись из Перми на большом белом катере по Каме, его надо было перегнать в Архангельск. И впервые, спустя век, после последней навигации, по нему прошло судно.

- А как ты яму будешь копать, хоть и есть место на карте, но ты представляешь, сколько надо будет сделать.

- Да ладно тебе.

Капитан потянулся за сигаретой, они лежали рядом на тумбочке. Курить не хотелось, просто хотелось взять в руки тонкий белый стержень и помять его.

- Все равно хотели ехать, на Джуричь, все ни как собраться не могли, а сейчас хоть повод какой-то есть. Как раз весна наступает, а в доме нашем ни разу не были еще, с прошлого года, подновить надо кое-что. Без хозяина ему ни как.

Несколько лет назад, плюнув на все, они с Кузнецовым перенесли свое зимовье на несколько километров выше и дальше от туристическо - рыболовных троп. Дом получился отличный, а прямо на берегу реки появилась баня. О ней знали только самые близкие и догадывались многие, а еще меньше было тех, кто там, хоть раз побывал.

- И я поеду.

Истомин по-прежнему лежал на диване, и голос исходил, откуда-то из подушки.

- Придется Егорыча с собой брать. Я его здесь не оставлю, если в Бондюг без трупа приеду, меня точно в тюрьме сгноят. Причем посадят сюда же в Ольховку. Ради меня ее снова откроют. А без вас обратно не вернусь.

Ну а Сверчок, даже не проснувшись, был зачислен в команду.

Человек в лесу

Тяжелей всего приходилось первому бурану. Его гусеницы постоянно зарывались в снег, не смотря на то, что наступала весна, и старый наст постепенно истаивал. Под верхней бурой коркой, лежал нетронутый пухляк, и стоило железной лыже погрузиться немного глубже обычного, и весь снегоход вставал и начал месить снежную кашу. Случалось это на месте завалов. Корни у леса, находились в болоте и поваленные елки или березы, здесь встречались постоянно.

Они уже должны были приехать на место, но у капитана был другой план. Во время очередной остановки, Кузнецов пробивавший дорогу, вернулся от головной машины, по пояс в снегу, по своим следам немного назад. Замотанный, так, что видно оставалось только глаза Истомин, замыкал небольшую колону, в средине ехал капитан с основным грузом.

- Вроде должны уже приехать. Правда дыма я не чувствую, там за погостом, нужно было повернуть налево. Как раз у большого разлива Южной Кельтмы.