После публикации дугинского измышления мне очень захотелось поблагодарить Александра Гельевича. Теперь в руководстве блока я стал заметной фигурой – именно на меня пало главное подозрение в недюжинных способностях к переводу. Подозрение, надо сказать, необидное – если б я узнал, что человек перевел «Майн Кампф», я бы его скорее зауважал: недурно знает немецкий язык. Но симптоматичное. Идею Дугина о фашизме в блоке позднее подхватил Чубайс. И тем способствовал росту популярности «Родины». Если Чубайс говорил, что в блоке засели фашисты, то избиратели понимали: за этот блок как раз и надо голосовать. Используя поглупевшего философа, в игру вступил крупный бес.

На старте избирательной кампании в блоке Глазьев-Рогозин доминировала «левая» линия. Глубокие реверансы в адрес КПРФ и даже раздел с компартией одномандатных округов, с одной стороны, служили тупиковому курсу на раскол «левых» сил, с другой – отталкивали от блока «нелевый» электорат, который только и мог обеспечить блоку «Родина» победу. Дальнейший успех состоял в том, что «товарищи» практически не появились на телеэкранах. Команда Рогозина, сам он в личном качестве сделали главное – «Родина» была воспринята избирателями как нечто «нелевое», а вполне разнообразное, интересное в своих образах, символах, персонах. Русский патриот поддержал «Родину» не ради «левого» Глазьева, а ради русских националистов, русских государственников, которых в списке блока было значительно больше, чем «левых». Других сил, которые хоть в какой-то мере отражали бы русские национальные интересы, в предвыборном раскладе не существовало.

Триумф блока «Родина», выбившего на выборах из Государственной Думы либеральные партии и сильно потеснившего коммунистов, не снял с повестки дня вопроса о кремлевских манипуляциях, попытках самых гнусных сил через этот блок извратить политический процесс, и без того профанированный «партией власти». Не случайным было появление в празднующем победу штабе «Родины» проходимца Марата Гельмана, который приставал с пьяным восторгом к лидерам блока и лез на глаза журналистам, чтобы через них зафиксировать свою причастность к победе и не дать хода информации, что из блока его давно вышибли. Победный триумф никому не хотелось портить и затевать «вынос тела». Поэтому, как бумеранг, Гельман вернулся и испачкал репутацию блока в момент, когда аналитики начали наперебой обсуждать «Родину» и ее успех.

На финише избирательной кампании кремлевская администрация испугалась блока «Родина» и попыталась организовать его блокаду. Было дано распоряжение вымарать «Родину» из информационных сообщений 1-го и 2-го телеканалов. Лидеры блока были сняты из итоговых еженедельных программ в последние выходные перед выборами. Зато там дали простор для Жириновского и Хакамады. Появление Глазьева, в эфире 3-го канала привело к отлучению от эфира ведущего информационной программы. На ведущего программы 4-го канала «К барьеру» оказывалось давление, чтобы не допустить дебатов Рогозин-Чубайс. В дебаты программы НТВ «Свобода слова» был возвращен Жириновский, ранее отставленный за драку и оскорбление лидеров блока «Родина».

Все эти меры были предприняты после того, как на стол кремлянам легли прогнозы ФАПСИ, согласно которым блок «Родина» по итогам выборов становился третьей силой, вытесняя с этой позиции «вторую партию власти» – ЛДПР. Кроме того, тревогу кремлян вызвало преобразование блока из левацкого (как планировали представить его публике в Кремле) в национально-патриотический. О выступлениях Рогозина, громившего либералов в программе «Свобода слова», президент обронил (как говорят): «Что-то уж больно круто он попер». И этого было достаточно, чтобы «Родину» начали давить. Придавить придавили, но недодавили – опоздали.

Примечательно, что аналогичные меры в отношении «Яблока», которое все время теряло рейтинг, были отменены, поскольку президент принял Явлинского по первому его требованию. Напротив, Рогозина президент не принял, несмотря на приближенный статус спецпредставителя. Таким образом, благосклонность президента в адрес «Родины», высказанная в частном порядке накануне избирательной гонки, так и не стала публичной. Путина больше беспокоило падение рейтинга «Яблока», которое явно оказалось ему ближе, чем избирателям.

Другим способом блокады было полное и тотальное закрытие всех каналов агитации для кандидата от «Родины» на пост мэра Москвы – предпринимателя и банкира Александра Лебедева. Лужков не дал ему возможностей, которыми сам пользовался широчайшим образом – прежде всего, блокировал размещение пропагандистских плакатов вдоль московских магистралей. Столичные газеты, привыкшие хвалить Лужкова, за все время кампании разместили чуть больше десятка программных материалов Лебедева, да и то – только в тех объемах, которые предоставлял закон. Фактически избирательная кампания в Москве была сорвана. Здесь «административный ресурс» властной группировки действовал еще жестче, чем на общероссийском уровне. Впрочем, федеральный уровень подыграл столичному – после вызова в Кремль Лебедев заявил о выходе из блока «Родина» в связи с несогласием с некоторыми экстремистскими высказываниями, будто бы допущенными одним из лидеров. Вызов в Кремль сломил стойкость Лебедева, который и без того подвергался давлению со стороны близких Чубайсу предпринимателей и политиков. Ведь капитализация возглавляемого им банка в значительной степени состояла из акций РАО ЕС, отданной на откуп команде Чубайса. Трудно было Александру Лебедеву противостоять партнерам по бизнесу, которые пока что дружески журили его за связь с национал-патриотами.

Позднее мне не раз пришлось беседовать с Александром Лебедевым на самые острые темы. Я видел перед собой умного, но слишком увлеченного своими идеями человека. Слишком отдающегося своим надеждам, что власти можно что-то доказать, убедить в очевидном. И разочарованного тем, что в течение ряда лет ничего из этого не вышло. Логично было бы искать иного приложения сил. Но «иное» состояло в том, чтобы провозгласить создание социал-демократической партии, разделить лидерство в ней с Горбачевым и возить его как экспонат по миру. Приверженность крупных предпринимателей к социалистическим идеям меня всегда удивляла (Лебедев, Бабаков, а ранее – даже опальный Ходорковский).

Против «Родины» действовали не только внешние силы, но и те, что были внедрены в ее избирательный штаб кремлевскими «технологами». Увы, зная об их присутствии и провокационной деятельности, лидеры блока так и не решились выгнать их взашей. Лишь упомянутый выше Гельман был отставлен от руководства вместе со своим агентством «Товарищ», чье название странным образом совпадало с названием, которое он навязывал блоку. Мягкость отношения к лицам, явно работающим на развал, была обусловлена опасностью ответных действий из Кремля, готового снять блок с выборов под любым предлогом, если тот попытается вырваться из-под контроля. Только очень тонкая игра позволила «Родине» не стать кремлевской марионеткой и не раздражать кремлян до той степени, чтобы лишиться права участвовать в выборах.

Показателен эпизод, когда кремлевские «партизаны» стали разыгрывать будто бы чисто умозрительный вариант снятия Александра Лебедева из кандидатов блока, где он числился под №1 в московской части избирательного списка. Эти люди явным образом продемонстрировали свою связь с командой Лужкова тем, что предлагали блоку настаивать на некоем социальном договоре блока с действующим мэром уже в период выборов. Это означало бы для блока явное предательство собственного кандидата на пост мэра. Мало того, создание московского штаба «Родины» было заблокировано, а на должность руководителя предложен человек, работавший на прошлых выборах с Лужковым – возглавлявший штаб «Отечества» по всему Центральному региону. Действия против Лебедева в собственном штабе Глазьев прямо назвал политической провокацией, но все ее участники остались на своих постах и продолжили действовать в прежнем духе.