— Поправь меня, если я где-то буду не прав, — нарушил это молчание Фёдоров. —Ден Чейни, Саня Ресторатор и Мэддисон девять недель назад или около того узнали, какое будущее ждёт всех и попытались это предотвратить. Они хотели остановить грядущее, но не смогли.— Мирон говорил медленно и вдумчиво, смакуя каждое слово, много хмурился и видно было, что не всё у него получается. — По их словам, существует некий «механический бог», то есть программа, которая однажды вышла из-под контроля и перешла в реальность, вмешавшись в ход истории и переиначивая её на свой лад… Нет, это чушь какая-то, — заключил он, остановившись на полуслове, — не хочу в это верить.

Натянутое молчание образовалось вновь, Гена нервно теребил седую прядку, и не сводил взгляда с Гнойного, будто испытывая его терпение. Тот держался первое время, но быстро сдался, оказавшись единственным спасительным канатом, связывающим эту информацию с её источником.

— Да, я тоже так думаю, — процедил он. — Тоже, думаю, что Ден наврал и что программа изначально была создана для того, чтобы сделать то, что она сделала. И произошло это с подачи человека. — Мирон замер и Гнойный отвернулся, устремив взгляд за окно, где над серыми крышами домов и белыми стенами высоток окраин разлилось голубое небо. — Ден мог дать информацию, которая, по его мнению, была бы нам удобна, даже если она не будет достаточно правдива. Или же часть была скрыта от него специально.

Судя по всему, эти слова успокоили Мирона, потому что он расслабился и из его позы исчезло напряжение. Мирон заново попытался обобщить услышанное, и в этот раз был очень краток:

— Однажды кто-то задумал уничтожить мир и ему это удалось.

Ивангай усмехнулся, притёршийся к образовавшимся реалиям, остальные оказались более сдержанными к суровому замечанию.

— Но мы всё ещё не знаем, для чего людям необходимо было оставаться в живых, — заметил Гена, — если бы сердце Fatum хотело убить всех, оно смогло бы это сделать. Кроме того, оно отдало нам ключи, то есть способ управлять собой. Способные разлагать окружающие предметы на информацию и создавать материальные иллюзии.

Щиты, возводя которые, Мирон защищал Петербург. Кручёные копья, которыми Гнойный пронзил механическое сердце.

— А разве не очевидно? — с усмешкой произнёс Соболев. — Ты же сам сказал, ответ надо искать за двухтысячным километром.

— А сколько у нас накатано? Один шестьсот? — спросил у товарища Поперечный, и Соболев поспешил пояснить:

— Километр шестьсот — это максимальное расстояние, на которое мы отдалялись от Петербурга и с устоявшимся темпом мы не достигнет двухтысячного километра ещё месяц. Кроме того, сейчас мы не вылетаем за пределы России, что так же затрудняет нашу работу в северо-западном направлении.

— Это значит, все ответы лежат там? — спросил Рудской.

— Это значит, что через месяц мы отправимся за двухтысячный километр, — ответил ему Мирон. — Но сейчас нам есть, чем заняться здесь.

Воспользовавшись возможностью, Ивангай кратко обрисовал сложившуюся ситуацию и новые границы города, о которых многие ещё не знали.

— …Васильевский остров, Петергоф и всё западнее Красного Села, Петроградский район, Красногвардейский район и всё, что выше. Плюс минус несколько улиц. Всё разрушено, а люди, которых это застало на поверхности, исчезли. Безотходный жизненный процесс, так сказать. И вправду, теперь люди не умирают в привычном смысле, а исчезают, разойдясь, как Гена рассказал, на информацию.

Лёгкость, с которой он это произносил, была поразительна. Хуже был разве что тот факт, что Ваня совершенно не стыдился этого. Две тысячи километров это очень много, закрывая предыдущую тему, сказал Соболев. И на всём этом пространстве не было человека, который был бы так одинаково ко всему безразличен.

— Наши и ваши ребята разберут завалы. И нам нужно будет собрать новую стену, верно? Может быть, придадим ей вид поинтереснее? С вашими-то способностями.

— Это будет хорошая проверка наших возможностей, — согласился Мирон.

«Да идите в жопу!» — подумал было Слава, но мыслей своих он не озвучил.

— Я передам нашим обрывок шифра, который запомнил «FIVE», не знаю, выйдет ли что из этого толкового, — Гена пожал плечами, — там довольно мало, но мы всё равно попытаемся его расшифровать.

Поперечный попросил новенького рассказать, как в его руках оказался ключ, но ничего интересного или несущего за собой минимальную пользу никто не услышал, кроме, разве что, подтверждения Рики Ф, что Мэддисон последовал за всеми исчезнувшими. Выслушав надежду Мирона на успешное сотрудничество, которое кроме прочего вообще не предполагало другого ответа или возможности не согласиться с ним, Поперечный вдруг вспомнил о вещах, не терпящих отложений.

— Вот вы все о хорошем да о хорошем. А ведь мы не Колю забрать сюда приехали, — сказал он, перебираясь за общий стол. Соболев напрягся, очевидно, готовясь видеть реакции других, потому что не могло быть, чтобы Данила за всё проведённое вместе время ранее ему уже это не рассказал.

— Ларин пришёл в себя, — произнёс Поперечный. — И он помнит, кто на него напал. Человек с белой подвеской.

Неловкая и напряжённая тишина погасла в шёпоте Рики Ф: «Пятый ключ», — тихо сказал он, вспоминая слова Ресторатора.

— Враг, о котором ничего неизвестно, — подытожил Соболев.

— Зато теперь ты знаешь, что никто из нас не является предателем, — сообщил Мирон.

— Спасибо, это очень облегчает нам работу, вы и сами понимаете, — съязвил он. Но новости о том, что у них есть противник-человек, никто не обрадовался. Даже Гнойный, который мог бы порадоваться за осложнённое проблемами будущее Мирона, новость эту встретил с осторожностью.

— К слову о том, что в будущем может облегчить нам работу, — зацепившись за последнюю фразу товарища, Поперечный аккуратно перевёл тему. — Насчёт политического устройства и нового правительства. Вы должны были подумать над тем, что предлагалось в прошлый раз. Мы все прекрасно понимаем, никто из присутствующих не захочет пачкать руки о политику, к тому же, у нас и своих забот хватает.

— Это правда, — кивнул Ивангай. — Распределение ресурсов и образование, рабочие места, заработные платы и прочее… Ничего в этом не понимаю. — Он улыбнулся, повеселев. — Я думаю, у него было достаточно времени, чтобы придумать, как всё это обустроить.

Рики Ф неопределённо пожал плечами, Гнойный стоял в дверях с отсутствующим видом и уже рвался наружу. Новый владелец «MAD`a» не понимал, о чём речь, но Ивангай сказал, что заморачиваться над этим себе дороже.

— Когда будете сообщать ему о нашем согласии, не забудьте напомнить, что мы будем непрерывно его контролировать, — сказал Мирон. — Я так понимаю, новому правительству быть? — он искоса взглянул на Соболева.

— Быть, — согласился тот. — Даже ваше сердце поставило людей в такие условия, где равенство невозможно. Это лишь вопрос времени.

— В таком случае, мы расскажем людям правду. Лучше будет, если они узнают это сейчас. Обмозгуем, как лучше связать всё с произошедшим, и выложим как есть. Если у кого-то ещё остались вопросы… — Ивангай и Соболев отрицательно покачали головой. Поперечный встал со стула и пожал Рудскому, до которого не надо было далеко идти, руку.

— Тогда всего хорошего вам, — сказал он.

Хлопнула дверь и Гнойный покинул помещение первым.

— Мы уедем сегодня вечером, — предупредил Соболев на выходе. — Не будем медлить и приступим к исследованию оставшихся земель.

— Все разбежались по своим делам, — протянул Ивангай, поднимаясь с места. — Вы, взрослые, такие занятые.

Он хотел было тоже уйти, но Мирон остановил его.

— Не в присутствии остальных будет сказано, — произнёс он, — а ты, Рудской, всё равно видел.

Ивангай убрал руки за спину и играючи развернулся на пятках.

— То, что произошло с Гнойным, — начал Мирон, — случится и со всеми?

— Да, — признался Гена. — Мы не хотели сообщать об этом, но, кажется, же поздно.