Он смог бы протянуть долго, но не смог бы делать это вечно. И после двух месяцев ожидания он в один день проснулся с мыслью, что ему нужно уходить.
Что направляло его? Может быть, то же, что изменило этот мир? Он не знал. Он стоял перед зеркалом, сжимая в руках серебряную цепочку. События последних дней, под копирку одинаковых, проносились перед глазами. Всё остальное будто стало бесполезным и лишь одна вещь была важна.
Сегодня он покинет это место.
Имя. Если он и вправду остался один, оно больше не имело смысла. Но если где-то находились другие люди и ему суждено с ними встретиться, необходимо имя.
Это слово ничего не означало, но от этого не теряло своей особенной символичности. Всего лишь три буквы, продавленные на маленькой медной пластинке, служащей подвеской. Он застегнул тонкую серебряную цепочку на своей шее и оставив её поверх футболки, последний раз взглянул в зеркало. В отражении на него смотрело бледнолицое недоразумение с кругами под глазами едва ли светлее угольно чёрных волос и с совершенно пустым рассеянным взглядом, который пробежался по чёрной одежде с ног до головы.
Из окна, по грязному стеклу которого бежала трещина, открывался красивый вид на заснеженное поле, примыкающее к лесу — улица была крайней. Потирая ладони, чтобы пальцы не замёрзли, Мэд (называть себя новым именем даже в мыслях было непривычно) укладывал в рюкзак вещи. Их было немного: бутылка с водой, еды на пару дней, футболка, сменное бельё, зажигалка, автомобильная аптечка — в рюкзак летело всё, что могло быть использовано, но не обременило бы, сделав ношу непосильной. Идти ему придётся долго. Хотя бы уже оттого, что он понятия не имел, куда ему идти.
Абсурдная идея, вызванная даже не желанием, вела за собой непротоптанной дорожкой через присыпанную снегом землю. Мэд обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на маленький дом и видневшиеся из-за голых деревьев улицы окраин. Они светлели под чистым небом, с которого ночью сыпал снег. Они скрывались на горизонте, отделяемые не одной сотней метров и не одной тысячей шагов.
Отовсюду со всех сторон открывался один и тот же вид. Тёмная полоса леса разделяла нежно-голубое небо и снежное полотно под ним. Дорожка следов за спиной красной нитью связывала его с отправной точкой. Ему двадцать, его зовут Мэд, но это имя не настоящее. Настоящего он не помнит — он почему-то мало помнит о том, что происходило с ним раньше. Это наверняка связано с исчезновением остальных людей…
В груди потеплело. И то же, что побудило Мэда уйти этим утром из города, заставило его остановиться. Он внимательнее присмотрелся к окружавшему его пейзажу.
Тёмная полоса на горизонте не просто отделяла небо от земли. Она двигалась.
***
Гудящим роем пчёл армада военной техники двигалась вперёд, внушая страх всему живому и крича: бойтесь! Шум двигателей рассекал холодный воздух. Снег мешался с грязью, которая тяжеловесам была нипочём. Колонну вели два гусеничных танка, шествующие на расстоянии от остальных. На первом из них на башне расселся парень в кроссовках, джинсах и яркой жёлто-синей куртке. Он вертел в руках пульт дистанционного управления, но его «игрушкой» был совсем не маленький радиоуправляемый самолётик, а тяжёлая техника, продавливающая гусеницами две грязные колеи в снегу.
Его спутник спрыгнул с соседнего танка и зашагал рядом, ловя темп медленного движения. Парень с пультом в руках бросил недоброжелательный взгляд вниз.
— Что, опять?
— А что делать-то? — усмешкой донеслось снизу. — Скучно же.
Мужчина откинул с головы капюшон, провернул на пульте управления рубильник и убрал его в карман длинной куртки. Динамики телефона на команду пусть и с неохотой, но ответили.
— Среди тысяч каналов я вижу проблемы. Весь русский YouTube как зверинец отменный […] словно от святых отцов Соколовский…
— А про меня ты петь не можешь? — парень свесил голову вниз, выгнав свой танк вперёд.
— Не ускоряйся, — упрекнул его Ларин, развернувшись. — Что будут делать остальные, если…
«Ну началось», — Руслан закатил глаза.
Без обид, без намёка на раздражение. За километры, пройденные вместе, они настолько притёрлись друг к другу, что подобная ерунда уже выходила за грань конфликта. (Впрочем, не конфликтовать с Лариным было тяжело в принципе, но у Руслана выходило.)
— Смотри! — Соколовский не дал ему прочитать очередную нудную лекцию. Он вскочил с места, едва не рухнув с возвышения. — Там человек!
Разворачиваясь, Ларин чуть не запнулся о камень и замешкался. Плюнул раздосадовано, выключил музыку. Руслан громко крикнул, помахал рукой и позвал маячащую вдалеке тень к себе.
Поколебавшись, эта тень сделала первый нерешительный шаг. А затем бегом преодолела разделявшее их расстояние.
========== 2. Легенды не нужны, ч.2 ==========
Колонны, движущиеся сзади, посигналили клаксонами. Первые машины центрального ряда отозвались перемигиванием фар. Раздались вялые крики уставших водителей. У тех совсем не было времени на сон — технике полагалось двигаться с заранее определённой скоростью, чтобы достичь Ворот вовремя, иначе они могли не открыться.
Водители бронемашин и грузовиков сменяли друг друга, но экипаж двух танков, заправляющих движением, оставался неизменным. Руслан расстелил на коленях большую бумажную карту, сложил её в несколько раз и красным маркером отметил новый путь. Навалившись спиной на башню, он лежал на корпусе, прикрываясь картой от поднявшегося ветра, который дул прямо в лицо.
— Я добегу до остальных, — предупредил он, сворачивая карту и спрыгивая вниз. — Сделаем крючок в другую сторону, раз Мэд говорит, что к северу никого нет. А у нас на востоке пара деревень. Из графика не выбьемся.
Заверив Ларина, что он уже всё просчитал, Соколовский отдал ему пульт управления своей большой игрушкой. Ларин повозился с ним, выровняв машины до абсолютной синхронности, и положил оба пульта, с виду больше напоминающие джойстики, на башню. Жёлто-синяя куртка уже умелькала прочь, и Ларин за всем этим на минуту отвлёкся от занимавшего его разговора.
— Как, говоришь, тебя зовут? — спросил он сидящего по правую сторону паренька. Тот, свесив ноги вниз, смотрел, как гусеницы едва не взрывают мягкую почву под собой.
— Мэд, — повторил он. И, предвещая возможные вопросы, поспешил дополнить, что это не никнейм, не прозвище и не кличка.
— Звучит странно, — Ларин задумался.
— Я не помню своего настоящего имени. Я плохо помню то, что произошло до… конца света? Катастрофы? Как вы это называете?
— Никак не называем. Люди неохотно говорят об этом. Да ты не волнуйся, мы часто встречаем тех, кто ничего не помнит.
Фразы, менее обнадёживающей, должно быть, не существовало вовсе. За недостаточным подтверждением слов тем, что он видел, Мэд, склонив голову, поглядывал на человека, сидящего рядом, и пытался понять, что он собой представляет. Мужчина средних лет с угловатыми чертами лица, бледной кожей, кругами под глазами и морщинками меж бровями. Он закрывал лицо рукой, потому что от холодного ветра слезились глаза, но взора от дороги перед собой не отводил. Его напарник сказал, что Мэд нужен, что он должен знать местность, раз живёт здесь: «Не попрутся же они через глухой ельник — грузовики, какими бы мощными они не были, не пройдут». Дмитрий Ларин, так его звали, представился — они оба представились — и ответил на многие вопросы. Оказалось, что Ларин знал гораздо больше, чем Мэд, и гораздо больше, чем Мэд мог бы предположить.
С его слов феномен произошедшего оставался для человечества загадкой. Слишком мало времени прошло, чтобы люди смогли найти ответы на все вопросы. Однако ничто не стояло на месте и ничто не совершалось просто так. Пусть и семимильными шагами, но люди упорно приближались к той черте, за которой лежала истина. Всем хотелось бы верить в это, однако мешало одно «но».
— Никто не знает, что произошло. Почему люди исчезать стали, тоже неизвестно. Но это, может, и к лучшему. То есть не способ, а сама идея. Способ и другой можно было выбрать. Какой смысл во всём, если оставшиеся не были до смерти напуганы. Вот ты был напуган?
