— Ольга Ильинична, а что, если мы с вами посмотрим эту машину, не возражаете?

— Нет, конечно. Я же понимаю.

— Ну, тогда великолепно. Едем сразу же!

Славин достал из шкафчика фонарик, сунул его в карман полушубка, привычным движением локтя притронулся к пистолету, висевшему под пиджаком, — на месте, скользнул взглядом по столу все ли спрятано, и взглянул на женщину. Она сразу же его поняла и встала:

— Пойдем к машине?

— Да-да, пожалуйста.

Шофер уже был на месте.

— Залезайте в кабину вдвоем, а то в кузове долго не вытерпишь, — предложил он.

Ехать пришлось в другой конец города по узким темным улицам и переулкам. Зима еще не хотела сдавать свои права. В кабине было холодно и неуютно.

Если бы Славин знал, с кем столкнула его судьба, то он, прежде чем ехать к обнаруженному грузовику, завернул бы, конечно, к дому, где жил Мочалов. Но о Василевской Петр Петрович никогда не рассказывал брату, и Славину было невдомек в это время, что рядом в кабине старого грузовика сидит не только важный свидетель, но и человек, который для его брата очень дорог. Но Славин этого не знал. Он наклонился к Василевской и, стараясь перекричать шум мотора, спросил:

— Далеко еще?

— Нет, здесь налево, и мы приехали, — ответила Василевская.

За поворотом в свете фар появился грузовик. Остановились. Владимир обошел машину. Обе двери были распахнуты настежь. Внутри кабины — снег. Он спросил у женщины:

— Скажите, может, машина испорчена и ее оставили, чтобы позже взять на буксир?

— Не знаю. Но я видела — ехала нормально. Если бы испортилась, то шофер, пожалуй, попробовал бы исправить, да и не бросили бы они машину так просто.

— Вы правы, — согласился Славин и окликнул шофера: — Иван! Возьми фонарик. Проверь, есть ли вода в радиаторе?

Шофер поднял капот и, подсвечивая себе фонариком, начал осматривать двигатель.

— Вода-то есть, а вот радиатор... накрылся. Заморозили, сволочи! Во многих местах прорвало.

Славин теперь все более склонялся к мысли, что на этой машине действительно были бандиты. Поблагодарив Ольгу Ильиничну, он приказал шоферу отвезти ее в госпиталь, а затем ехать в отдел, передать дежурному, чтобы тот срочно доложил обо всем Мочалову.

— А я буду здесь дожидаться.

Машина ушла. Владимир закрыл капот, захлопнул дверцы кабины, решил пока обойти близлежащие дома, побеседовать с жильцами. Он прикинул время, через которое прибудут сотрудники. Получилось, что часа через два...

Славин опросил больше десятка граждан, которые замечали брошенную на улице машину, но людей, покинувших ее, никто не видел. Постепенно он отходил все дальше в том направлении, куда, по словам Василевской, ускользнули майор и старшина. За полтора часа он добрался до последнего углового дома. «Зайду еще сюда и буду возвращаться», — подумал он, входя во двор. Поднялся на высокое крыльцо, постучал в дверь. Подождал, снова постучал. Наконец в коридоре послышались шаркающие шаги, и дверь приоткрылась. С зажженной лампой в руке на него молча смотрел старик.

— Здравствуйте, я сотрудник НКВД. Разрешите войти?

— Добрый вечер, паночку, проходите, кали ласка! — учтиво пригласил хозяин и пошел впереди гостя, подсвечивая ему лампой.

Они вошли в уютную, хорошо натопленную комнату. Хозяин предложил Славину присесть, но тот отказался, посчитав, что здесь, как и в большинстве домов, которые он посетил, задержится недолго.

— Скажите, пожалуйста, вы случайно не видели, кто пригнал сегодня утром грузовик и бросил его на вашей улице?

— Грузовик? Какой грузовик?

— Он стоит в том конце улицы, — показал рукой Владимир.

— Не, пане, не видел.

— Ну, что ж, я так и предполагал, — и Славин повернулся к дверям.

— Пан! — робко позвал хозяин. Владимир остановился. — Пан кого-то ищет?

— Конечно, ищу, дедушка.

— Кого хочет найти пан?

— Бандитов.

— Тогда, может, вас заинтересует то, что я хочу рассказать?

— Слушаю вас.

— Сегодня утром я видел одного человека. Думаю, будете иметь к нему интерес.

— Как его фамилия?

— Не ведаю. Но пусть пан немного потерпит и выслушает меня... Так вот, иду, значит, к колодцу. Это как раз в той стороне, куда вы показывали, через два дома от моего. Только набрал полные ведра воды, как вижу — возле меня быстренько прошли двое военных. Одного из них, одетого в форму офицера Красной Армии, узнал сразу же.

От неожиданности Владимир опешил. Он даже шапку стащил с головы, чтобы лучше слышать и не пропустить ни одного слова. А хозяин продолжал:

— До войны им часто полиция интересовалась. А посещал он уютный домик пани Шикульской. Я хорошо знаю, что он не может быть красным офицером.

— С кем вы его видели?

— Рядом с ним шел, видно, фельдфебель с автоматом. У него шея перевязана бинтом. Это хорошо помню.

— Ну, а тот, ваш знакомый, в каком звании?

— Видел, что офицер, а в каком звании — не рассмотрел. Я шел за ним следом до своего дома. Они повернули направо, и я их больше не видел.

Славин готов был расцеловать старика.

— Дедушка, вы можете показать, где проживает эта пани Шикульская?

— Паночку, я все могу сделать, но прошу вас, — он показал рукой на дверь, ведущую в соседнюю комнату, в той комнате лежит моя больная жена. Мы остались одни. Наш единственный сын был в Красной Армии. Месяц тому назад погиб. Нас некому защитить, и я об одном вас прошу, умоляю — никому ни слова.

— Договорились. Значит, сделаем так: я сейчас вернусь к машине, встречусь со своими людьми и приду к вам с начальником. Только он будет знать об этом.

Хозяин не возражал. Владимир выскочил на улицу и тут же увидел свет фар. Значит, пока он беседовал со стариком, успели приехать оперативные работники. Славин побежал к машине. Когда до нее оставалось с десяток метров, послышался озорной голос Бартошика:

— Посмотрите, как прет! Будто голый в баню спешит.

— Где ты пропадаешь? — сердито спросил Мочалов. — Мы тут уже думали, не случилось ли что-нибудь с тобой?

— Делом занимался, Петр Петрович.

Славин коротко доложил о встречах в частных домах о только что состоявшейся беседе со стариком.

— Молодчина! — похвалил Мочалов. — А я как раз хотел людей направить по домам. Веди к старику, и, повернувшись к сотрудникам, приказал: — А вы, товарищи, тщательно осмотрите машину. Здесь рядом воинская часть. Попросите тягач либо «студебеккер». Надо отбуксировать эту карету. А потом ждите нас здесь.

Старик ждал их. Он уже надел самодельный крестьянский полушубок, насунул на голову основательно потрепанную солдатскую шапку-ушанку. Мочалов спросил:

— Далеко ли живет Шикульская?

— Не, паночку. Через две улицы. Туда — лучше пешком. Меньше шуму будет.

— Что же, пошли!

Они покинули дом и, повернув за угол, двинулись по пустынной темной улице.

Особняк Шикульской находился действительно недалеко. Старик показал на солидное строение, обнесенное высоким глухим забором, тихо пояснил:

— Вот тут и живет пани Шикульская.

Петр Петрович поинтересовался:

— Чем она занималась до войны?

— О-о! Для того времени, панове, у нее было занятие очень деликатное: содержала дом свиданий.

Славин улыбнулся:

— А вы, дедушка, чего туда ходили?

— Печи топил. Пани Шикульская, нужно отдать ей должное, неплохо платила.

— Чем сейчас занимается?

— Не ведаю. Всю войну о ней ничего не слышал.

Петр Петрович тихо сказал Славину:

— Проводи старика к дому и зови наших. Оставь возле ЗИСа двоих, пусть доводят дело с ним до конца, а остальных доставь сюда. Машину поставьте за углом.

Славин и старик ушли, а капитан прошел вдоль забора, остановился у ворот. Однако через небольшую щель трудно было что-либо увидеть. Петр Петрович тронул калитку — заперта. Его сейчас беспокоил вопрос: надо ли проверять дом? «Если там на самом деле собралась вся банда, — рассуждал он, — то практически перевеса в силах на нашей стороне нет. Да и как они вооружены, неизвестно. Но то, что у них есть автоматы, — это факт. Имею ли я право рисковать людьми, ставить их под удар?»...