— Ребята, доброе утро, — я решил остановить «пулемётную очередь» японки.

— А? — Шурик вернулся в реальный мир. — Семён, здравствуй.

— Ой! — Мику оживилась ещё больше, увидев меня. — Так вы с Леной пойдёте на дискотеку?

— Нет, наверное, — я почесал затылок. — Мы не любители танцевать.

— Как жалко, — Мику наигранно надулась. — У Лены очень красивое платье.

— Шурик, вы с Электроником ещё общаетесь?

— Как тебе сказать, - парень едва заметно погрустнел. — Он же теперь с Женей, так что…

— Может, вам стоит снова взяться за проект? — Начал я издалека. — Поговорить, что ли?

— Да ну, — ответила за парня японка. — Проект ваш этот.

— Было бы неплохо, — Шурик взбодрился. — Но почему ты интересуешься?

— Долго рассказывать, — я отвёл взгляд. — Ты с ним, главное, поговори. Хорошо?

— Да без проблем. Только о чём?

— О чём угодно, — отмахнулся я. — О танцах, например.

— Пожалуй.

Толпа пионеров начала движение, и меня будто волной понесло в строну крыльца. Остановиться и попрощаться с парочкой у меня уже не вышло, зато в голове я мнил себя великим стратегом.

«Шурик точно убедит Сыроежкина идти на танцы, — радовался я. — А раз он пойдёт, то ему придётся мириться с Женей!».

Пионеры в мгновение ока заняли все столы, не успел я глазом моргнуть, как стул, стоявший передо мной кто-то забрал. Я начал оглядываться — Лены в толпе я не увидел. Наверное, она поела раньше. В дальнем конце столовой, у самого окна сидела Алиса.

«Что ж, если выбора больше нет, — я медленно направился в сторону Двачевской».

— Ну-с, — протянула пионерка, потягивая из стакана компот. — Как настрой?

— И тебе доброго утра, — я с грохотом поставил поднос с едой на стол. — Идёшь на эти танцы?

— Я, что, похожа на неудачницу? — Съязвила она. — А ты идёшь?

— Нет, — ухмыльнулся я в ответ. — Но тебя, кажется, Электроник пригласить хотел.

— Кто!? — Она слегка привстала со стула. — Ему Женёк разве надоела?

— Не знаю. Поссорились вроде.

— Хотя, знаешь, — Двачевская лукаво улыбнулась. — Позлить Жужу было бы забавно.

— Ох, доиграешься, — отставив пустую тарелку, я покачал головой. — На линейку-то пойдёшь?

— У тебя сегодня вопросы какие-то тупые, — нахмурилась Алиса. — Естественно, нет.

Перекусив, я бегом направился на площадь. Я бы рад последовать примеру Двачевской и отсидеться где-нибудь, но Ольга Дмитриевна шутит редко, потому её угроза могла воплотиться в жизнь с минуты на минуту.

Тяжело дыша, я влетел на центральную площадь. Тут уже собрались самые ярые активисты лагеря: Славя, Женя и Лена. Славя и Женя о чём-то спорили, Лена же, по своему обыкновению, сидела в стороне и наблюдала за прилетевшими к ней голубями.

— Почему на завтраке не была? — Я подсел к ней.

— Меня Мику накормила, — девочка была жутко заинтересована птицами и даже не посмотрела на меня. — У тебя не найдётся семечек?

Я отрицательно покачал головой и тоже уставился на голубей, такое занятие мне весьма скоро наскучило, но о чём ещё поговорить? Я не знал. Положение стандартно спасла подошедшая вожатая.

— Строимся, ребята.

Я и не заметил, как на площади собрались остальные пионеры: Электроник, Шурик с Мику и Ульяна. Все мы, как и в прошлые разы, построились перед Ольгой Дмитриевной, та буднично нас пересчитав, покачала головой и начала линейку.

— Как вы, наверное, уже знаете, — уперев руки в бока, произнесла она. — Сегодня вечером мы решили организовать дискотеку, так как прошлая пришлась большинству по вкусу. Каждый должен присутствовать, никакие отговорки не пройдут, вы должны станцевать минимум один танец.

Видать, избежать позора мне не удастся. Он будет хотя бы недолгим — станцуем один разок и быстренько исчезнем, будто нас и не было.

— Пока танцы не начались, вы должны поучаствовать в общественной работе, — вожатая достала какой-то список и начала раздавать задания. — Ульяна и Алиса чистят площадь, Женя и Славя делают декорации для дискотеки, Электроник и Шурик подготовят нам световое представление, Мику займётся подбором музыки, Семён и Лена рисуют плакаты с приветствием.

Рисовал я не то что плохо, а совсем никак. Максимум, что у меня выходило — палочные человечки в тетрадях. Но Лену задание не смутило, она слегка кивнула головой, и все разошлись выполнять свои поручения.

Мы двинулись к её домику, она молчала и озиралась по сторонам. Наконец, в лагере проснулись все. Пионеры носились по нему, как муравьи. В первый раз такого не было. С чего бы это они так всполошились из-за какой-то дискотеки?

— Слушай, ты, что, рисовать умеешь? — Спросил я, когда мы подошли к её домику.

— Немного, — Лена засмущалась. — Заходи.

Я впервые оказался у неё в домике, и честно сказать был немного ошеломлён. Беспорядок царил жуткий: раскиданная одежда, перемазанный красками стол, раскрытый чемодан под кроватью, косметика, расчёски, листы ватмана, недоеденный пирог, пустая пачка из-под печенья. Даже у Алисы в домике чище.

— Тут небольшой беспорядок, — Лена начала разгребать завалы карандашей, красок и прочих премудростей. — Ты извини, пожалуйста.

«Небольшой? — Я не переставал осматривать её жилище. — Да, действительно».

— Ничего страшного, — махнув рукой, я прошёлся по домику и начал рассматривать рисунки, лежащие на тумбочке. — Твои?

В основном на них была изображена природа, в большинстве своём — природа «Совёнка», были и пейзажи городов, и нераскрашенный памятник Ленину, на одной из картин было изображено море, а под морем, в самом конце стопки, я обнаружил и себя.

— Что? — Лена отвлеклась и, покраснев, начла выхватывать у меня своё творчество. — Нет, это так!.. Просто…

Она издала глупый смешок и запихала свои работы поглубже в тумбочку, после чего перевела стыдливый взгляд на меня.

— Ты чего? — Я стоял в ступоре. — Они же прекрасны.

— Не нужно, — она расстелила на полу большой белый лист, поставила банку с водой, кисти, краски, тонко наточенные карандаши. — Они некрасивые, неровные, грязные.

— Если это некрасиво, — я сел рядом с ней на пол. — То я, значит, совершенно не разбираюсь в искусстве?

— Ладно, — Лена смотрела на чистый лист и грызла карандаш. — Давай уже плакатом займёмся.

***

К вечеру с плакатом было покончено, он не отличался оригинальностью, но был весьма неплох: на белом фоне красными буквами было нанесено название лагеря, по бокам нарисованы два пионера с горнами, сверху по всем канонам жанра красная звезда с серпом и молотом.

Мы сидели друг напротив друга, радостные, что работа теперь завершена. Руки Лены были перемазаны краской, как, собственно, и у меня. Хотя, честно сказать, я вложил в плакат лишь малую толику своего труда.

— Что ж, идём? — Я встал с пола.

— Подожди меня снаружи минутку, — она последовала моему примеру. — Я переоденусь.

— Зачем «снаружи»? — Кажется, я её снова смутил.

— Сём, — Лена начала меня выталкивать. — Там жди.

— Как скажешь, — я поднял руки и неуклюже вышел за дверь.

Прислонившись к стенке домика, я принялся ждать. Со стороны площади уже звучала музыка, и большинство пионеров были готовы отплясывать под зажигательные хиты восьмидесятых. Но тут, у домика Лены, всегда стояла тишина и покой, которую нарушал лишь треск насекомых и доносившаяся приглушенная музыка.

Случайно я заметил силуэт, медленно приближающийся ко мне, совсем скоро я встретился взглядом с Двачевской. Она неторопливо вышагивала в сторону площади, но никакого платья на ней не было и в помине.

— Что, выгнали тебя? — Она остановилась передо мной. — Ты обойди домик, там в окно обзор хороший. Может, чего и разглядишь.

— Смешно, — шутки я не оценил. — Ты же не хотела идти на танцы?

— Я же не могла отказать Сыроежкину, — она расплылась в широкой злорадной ухмылке. — Как такому красавцу отказать?

— Не боишься, что Женя тебе глаза выцарапает?

— Это мы ещё посмотрим, — Алиса отмахнулась. — Кто кому и что выцарапает.