— Сём, а где ты был?

— Отдыхал, — грубовато ответил я. — Вы, я вижу, тоже.

— Ты чего такой расстроенный? — Вожатая повернулась ко мне. — Что-то случилось?

— Да, случилось, — снова огрызнулся я. — По вашей вине случилось!

— Сёма, ты чего? — Я ввёл Ольгу Дмитриевну в ступор. — Если ты из-за дежурства…

Я нервно скинул обувь, снял галстук и уселся на кровать, приложив руки к лицу.

— Да причём тут дежурство? — В голосе проскользнула нота обиды. — Вы что Лене наговорили?

— А что я наговорила? — Девушка включила дурочку.

— Вы зачем ей сказали, что мы больше не увидимся?

— Но ведь это правда, — она села напротив меня. — Вы живёте далеко, в разных городах, через год станете комсомольцами и в лагерь не приедете.

— Нельзя говорить людям такое! — Вскипел я. — Особенно Лене, особенно сейчас!

— Не кричи на меня, Семён! — Насупилась вожатая. — Или ты не хочешь стать…

— Да хватит вам! — Поднялся я с кровати. — Самим-то не надоело одно и то же повторять?

— Ты… — Девушка потупилась. — Ты как со мной разговариваешь?!

— Если бы я вам сказал, что вы больше никогда не увидите Александра Евгеньевича?! — Я бросил взгляд на пустую упаковку шоколада и распитую бутылку шампанского. — Вам было бы приятно?

— Он очень хороший мужчина, он меня… Нас не бросит, — Ольга Дмитриевна явно смутилась.

— Он в первую очередь чекист, — заявил я. — И в любой момент может пропасть.

Девушка помрачнела и опустилась на кровать, кажется, она и сама всё понимала, но так не хотела терять авторитет, что готова была стоять на своём до последнего. Вожатая бросила на меня слегка печальный взгляд и тихо ответила:

— Извини, Семён, мне правда не стоило говорить этого Лене, — вожатая тяжело вздохнула. — Просто вы с ней так сблизились и, если ты пропадёшь, она может сделать что-то плохое.

— Меня очень трогает ваша забота, — я сел рядом. — Но, пожалуйста, не нужно больше лезть в наши отношения.

— Хорошо, — слегка улыбнулась. — Больше не буду. Честное комсомольское.

— А сейчас я что-то утомился, — я разлёгся на кровати. — Давайте спать.

— Конечно.

Вожатая погасила свет, и домик погрузился в темноту. Глаза начали медленно закрываться, сон всё плотнее закутывал сознание, и, в конце концов, полностью отключил его…

Комментарий к Глава I

*Йозеф Менгеле — немецкий врач, проводивший медицинские опыты на узниках концлагеря Освенцим во время Второй мировой войны.

========== Глава II ==========

Утром я проснулся от того, что Ольга Дмитриевна трясла меня за плечо. Я демонстративно делал вид, что сплю, но вожатая в это не верила и стояла на своём до последнего:

— Вставай, Семён, — беспрестанно повторяла она. — Семён, вставай!

В конце концов, мне пришлось открыть глаза, в которые тут же ударил яркий утренний свет. Надо мной склонилось нечёткое очертание вожатой, которое стремительно приобретало качество, и вскоре я смог разглядеть её лицо.

— Скоро линейка, Семён, давай поднимайся.

— Да мне Лена всё передаст, — я снова укутался в одеяло.

— Ну уж нет! – Рассердилась Ольга Дмитриевна. – Давай поднимайся, иначе ещё раз будешь дежурить!

Ещё один день в столовой я бы не пережил, потому, недовольно бурча себе под нос, поднялся с кровати и начал одеваться. Ольга Дмитриевна вновь прихорашивалась — видно, Коршаков должен был зайти и сегодня.

«У него, что, дел поважнее нет? — Проскользнуло в голове. – Или он отпуск взял?».

Спрашивать этого у вожатой я, конечно же, не стал, и, одевшись, отправился к умывальникам. Время было довольно раннее, но лагерь уже проснулся и вовсю готовился к предстоящим танцам: кто-то таскал колонки на площадь, кто-то микрофон, некоторые развешивали гирлянды по веткам деревьев. Всё так же, как и в прошлый раз.

— Что это значит «не пойдёшь»!? — Послышался рассерженный голос со стороны умывальников.

— Да не умею я танцевать, - голоса были до боли знакомые.

— Ты будешь танцевать и точка!

Перед глазами у меня предстали Женя и Электроник. Милые, кажется, бранились, и мне не хотелось вмешиваться, потому я встал в стороне и начал слушать их.

— Хочешь опозориться?! — Протестовал Электроник.

— Я хочу танцевать! — Женя была готова ударить парня. — И я буду танцевать!

— С кем?

— С тобой, придурок! — Она всё-таки толканула его в плечо.

— Да не хочу я…

— Тогда можешь не приходить больше, — она отвернулась и увидела меня. — Я, вот, с Семёном танцевать буду!

— И ладно, — Электроник злился, и это выглядело более, чем забавно. — Я тогда Двачевскую позову!

— Ха! — Кинула пионерка. — Удачи тебе, смотри, в глаз от неё не получи.

— Не беспокойтесь, не получу, — Сыроежкин, вскинув голову кверху, прошёлся мимо меня.

Женя была на взводе: скулы у неё заходили, зрачки расширились, а руки были сжаты в кулаки. Она подошла ко мне и странно заглянула в глаза, чем жутко напугала меня.

— Идиот этот Сыроежкин, — перекинула она взгляд в сторону пионера. — Трус и идиот.

— Если человек не умеет танцевать, может, не стоит?

— И ты туда же! — Рявкнула она. — Как будто я умею танцевать, там же не это главное!

— Не знаю даже, — я пожал плечами. — Мы с Леной не собираемся идти на танцы.

— Стой-стой, — Женя нахмурилась сильнее. — Ты думал, я шучу? Мы с тобой будем парой на танцах.

— Это с какой стати? — Девочка обескуражила меня.

— Мне нужно показать этому болвану, что он не суперзвезда, и что меня могут легко увести, — она схватила меня за рукав. — И ты мне в этом поможешь.

— У меня так-то планы были, — я вырвался из хватки. — И Лена, к тому же.

— Какие у вас там планы? — Пионерка засмеялась. — На лодочной станции пообжиматься?

— Даже если и так, — я насупился. — Ты никак меня не заставишь.

— Знаешь, — она загадочно отвела взгляд. – Двачевская хоть и дура, но манипулировать людьми умеет.

— К чему ты клонишь?

— Если ты не пойдёшь со мной, — Женя снова посмотрела мне в глаза. — Я расскажу вожатой, что ты ко мне приставал.

Тут я не выдержал и засмеялся на весь лагерь, смеялся я так громко и так сильно, что у меня заболело горло. Я ожидал любой вид шантажа от Жени, но это!.. Это было слишком.

— Ты чего ржёшь?! — Она ударила меня. — Не веришь? Думаешь, не смогу?!

— Сможешь-сможешь, — я похлопал её по плечу. — Удачи.

Я ещё долго слышал отдаляющийся голос Жени: она обзывалась и угрожала. А как только я оборачивался к ней, видел, как пионерка махала руками, показывала кулаки, но всё было тщетно, и я продолжал отдаляться от нее.

Скоро Женя куда-то ушла, и у умывальников снова стало пусто, я не переставал смеяться, от чего чистить зубы было трудно, но остановиться не мог. С трудом закончил умывания и направился в сторону столовой.

По дороге я снова встретил Электроника, он неодобрительно посмотрел на меня и нахмурился, но что-то сказать не решился. В самом деле, мне стало даже интересно, как Женя заставит меня танцевать, надеюсь, она не будет делать глупостей.

У входа же в столовую, как обычно, собралась огромная толпа, которая затруднял проход до двери. В этой огромной толпе я случайно заметил ещё одну новоиспечённую парочку: Мику и Шурик. Они стояли в паре метров от меня и о чём-то живо разговаривали. Вернее, разговаривала японка.

— Как думаешь, а под что мы будем танцевать? Я только вальсировать умею и то плохо, — она крутилась вокруг молчаливого парня. — А у тебя есть костюм? У меня вот платье есть, но в нём очень неудобно, даже дышать трудно!

Шурик, на сколько я мог видеть, думал совсем о другом. Он водил взглядом по толпе пионеров и нервно переваливался с ноги на ногу.

— Можно, конечно, и не танцевать, — рассуждала Мику. — Но ведь тогда нас никто не увидит, никто о нас не узнает…

Если честно, девочка беспокоилась зазря. О том, что они уже не просто друзья, знал весь лагерь, хотя бы потому, что Мику часами напролёт просиживает в клубе кибернетики. Популярности Шурику и его клубу это не принесло, но зато за его спиной все весело хихикали.