***

Мне в затылок прилетела еловая шишка, я резко обернулся, но никого не увидел. Лена пряталась очень хорошо и всегда меня этим дразнила. До того, как стать хладнокровной машиной, я был слегка неповоротливым, и даже в какой-то степени заторможённым, потому неугомонность этой девчонки сводила меня с ума.

— Ну всё, выходи, — я поднял руки. — Я сдаюсь!

Вместо ответа в меня вновь прилетела шишка, но в этот раз мне удалось разглядеть, откуда она вылетела. Пышные зелёные кусты недалеко от меня слегка подрагивали. Я твёрдым шагом двинулся к ним.

Раздвинув ветки, я встретился взглядом с двумя карими глазами, широкой улыбкой и приготовленной для броска очередной шишкой.

— Нечестно, — она всё же кинула в меня снаряд. — Ты уже сдался, я тебе поддалась!

— Да ну, — я сложил руки на груди. — Просто кто-то не хочет покупать мне конфет!

— С чего это?

— Ты проспорила, — я поднял её с земли. — Я тебя нашёл.

— Ничего подобного, — она высокомерно задрала голову. — Ты сдался, а значит, проиграл.

— Я тебя просто обманул, а ты повелась, — я усмехнулся. — Как последняя дурочка!

— Ну да, куда мне до тебя, — Лена наигранно обиделась. — До Сашки Барина.

— Не называй меня так! — Я же обиделся по-настоящему.

— А что? — Девочка начала дразниться. — Вашему высочеству не нравится?

— Лена, — я сжима кулаки. — Прекрати!

— Извините, ваше превосходительство, — она нарочно кривлялась и кланялась. — Манерам не обучена.

Я не выдержал и повалил её на землю. Лёжа сверху и хмурясь, я смотрел в её испуганные глаза, слышал учащённое дыхание и чувствовал жар тела, прикосновение кожи.

— Не… не называй меня так, — прошипел я. — Никогда! Слышишь?!

— Прости, — едва ли не шёпотом извинилась Лена. — Саш, прости.

Слегка сконфуженный, я слез с девочки и помог ей подняться. К счастью, больше она не дразнилась. Лена была слегка напуганной, но не убегала и не злилась.

— Ты не ушиблась?

— Нет, всё в порядке, — на её лице появился румянец. — Извини, я не знала, что тебе это так не нравится.

— Просто, — я тяжело выдохнул. — Никакой я не барин. Мои родители — дворяне, а я не хочу таким быть.

— А что в этом плохого, — Лена пожала плечами. — Всякие балы, пиры, красивые костюмы, стихи… Это же так интересно!

— Не нравится мне всё это, — я отвернулся. — Может, я и наивный, но я хочу строить счастливое будущее, и чтобы без всяких дворян и царей, чтобы все вместе, всей планетой!

— Хочешь, завтра начнём его строить? — Девочка обхватила меня сзади. — А можем и сегодня.

— И как же?

— Как-как, — она хмыкнула. — Вместе, вдвоём.

— Не понимаю, — я развернулся и посмотрел в её блестящие глаза.

— Вот ведь и вправду — дурак, — она ударила меня в плечо. — Пошли, борец за права народов.

— Куда?

— Я тебя сейчас тут оставлю, — девочка вышагивала в сторону лагеря.

Быстрым шагом я направился за ней. Для меня всё стало каким-то необычным, на пальцах всё ещё оставалось ощущение от прикосновений к её коже, а карие глаза отпечатались в памяти слишком хорошо.

— Идём за ирисками? — она устремила на меня вопросительный взгляд.

— Почему бы и нет, — я пожал плечами.

— Тогда ты покупаешь.

— Но проспорила ты! — Я, конечно, был не жадным, но это всё-же был спор.

— Выбирай, — Лена остановилась. — Или ты покупаешь конфеты и идём ко мне в домик, или покупаю я и ты гуляешь один!

— Манипулятор маленький, — я легко толкнул девочку. — Идём за твоим ирисом!

Я часто давал себе обещание, что не оставлю её, что буду всегда рядом, что я смогу её защитить. Хотя в душе понимал, что не смогу быть с ней, что скоро смена кончится, и я её больше никогда не увижу. Никогда.

***

Я проснулся рано, ещё не было и семи. Солнце только начинало вставать, и на улице стояла полутьма. Хозяева дома, видимо, ещё спали, потому я тихо оделся и вышел. Я сел на ступеньки крыльца и вытащил из кармана шинели пачку сигарет. Затянулся.

Сладкий табачный дым помогал сосредоточиться и прийти в себя поутру. До службы в КГБ я не курил. Эта пагубная привычка появилась у меня после первого расстрела, который надолго отпечатался у меня в памяти.

Зима, снег толстым слоем лежал на земле, и ноги увязали в нём. Я и двое ребят из нашего отдела вели вперёд щуплого паренька с разбитым лицом и в порванном пальто. Мы бегали за ним около месяца, но его дружки постоянно сбивали нас со следа. Казалось бы, обычный бандит, что-то кричал про идеи Власова, про освобождение, а ведь умудрялся скрываться от КГБ почти месяц!

Мы завели его в лес и поставили на колени, мне вручили маузер. Я был неопытен, руки дрожали, сердце колотилось, - я ведь никогда прежде не убивал. Я был на грани срыва, хотелось убежать. Я приставил ствол к его затылку, а он прорычал мне сквозь зубы: «Давай, сука! Стреляй, красная падаль!»

Из воспоминаний меня вывело лёгкое прикосновение руки. Я медленно обернулся и увидел перед собой Ирину: волосы у неё были непричёсанные и торчали в разные стороны, глаза заспанные, а лёгкая ночнушка слегка развевалась на утреннем ветерке.

— Александр Евгеньевич, — она широко зевнула. — Вы что так рано проснулись?

— Извините, — я поднялся со ступеньки и встал в полный рост. — Привычка.

— Вы есть хотите, наверное? — Ирина встрепенулась и потёрла глаза. — Идёмте.

Противиться я не стал, есть и вправду хотелось. Мы вернулись в дом и прошли на кухню, шли тихо, так как Софья Андреевна всё ещё спала. Ирина достала из холодильника сковородку с вчерашним мясом и поставила её на уже рабочую плиту.

Девушка села напротив меня и долго не решалась заговорить; изредка она поднимала глаза, но тут же отводила их.

— А вы из города? — решилась Ирина.

— С натяжкой то место можно назвать городом, — усмехнулся я.

— Там, наверное, намного интереснее, чем у нас здесь, — она устремила взгляд в окно. — Кафе есть всякие, кинотеатры…

— Есть, конечно, — я так же кинул взгляд на улицу. — Но, поверьте, не так уж там и интересно.

— Вы в доме высоком живёте?

— В пятиэтажном, — меня почему-то умиляла её наивность.

— Ого, — Ирина неподдельно удивилась. — И телевизор у вас есть?

— Есть, — подтвердил я.

— Цветной?

— Цветной, — я широко улыбался.

— Везёт вам, — девушка погрустнела. — У нас даже радио нет…

— Хотите, я вам телевизор этот подарю?

— Вы что?! — Глаза у Ирины округлились от удивления. — Он же жутко дорогой!

— Ничего страшного, — я отмахнулся. — Если нужен будет, я как-нибудь достану.

Поглощая завтрак, мы с ней часто пересекались взглядом, но каждый раз стыдливо отводили его. Я почему-то чувствовал себя, как мальчишка, и это мне не нравилось. Я слишком давно не ощущал такой беспомощности.

Когда с едой было покончено, Ирина отправилась умываться и наводить марафет. Я же лишь сполоснул лицо в небольшом рукомойнике на кухне и уставился в зеркало. На лице не было ни следов усталости, ни растерянности, - на нём вообще давно не наблюдалось никаких эмоций.

Ирина вернулась через двадцать минут, уже одетая и причёсанная; она едва различимо улыбалась и постоянно мяла в руке небольшую сумку, перекинутую через плечо.

— Ну что, — начал я. — Идём?

— Угу, — кивнула она.

Мы вышли с территории дома, и я снова оказался на этих, уже успевших надоесть, узких улицах. Ирина косилась на припаркованную возле забора чёрную волгу.

— А мы пешком пойдём? — Спросила она, не переставая коситься на машину.

— А что, тут далеко?

— Не то, чтобы очень… — Теперь Ирина перевела на меня свои полные надежды глаза. — Просто, я никогда на машине не каталась, особенно на такой…

— Ну, раз такое дело, — я усмехнулся и стянул с себя фуражку. — Давай, забирайся внутрь!

— Правда?! — Ирина чуть ли не подпрыгнула от счастья.

Я кивнул. Её наивность начала не просто меня забавлять, но уже серьёзно притягивать; она была словно из другого мира. Мира, в котором не было ни расстрелов, ни пыток, ни преступников, ни интриг, в котором всегда светило солнце, даже если на небе весели свинцово-серые тучи.