Я тяжело вздохнул и убрал папку обратно в стол. Скоро я поднялся со стула, вновь облачился в форму и спустился к своей волге. Я знал, куда ехать, знал, кого нужно искать.

***

Тут ничего не изменилось: всё тот же сельмаг, всё те же невысокие домики вокруг. Точно такая же тишина, как и в прошлый мой визит, - словно бы это место спит или заморожено в ожидании какого-то события.

Я остановился у знакомого бревенчатого домика с низким забором. Калитка была не закрыта, потому я легко попал в ограду. Пса уже не было, будка пустовала, рядом с ней валялась перевёрнутая жестяная миска.

Я остановился у двери и долго не решался постучать, а когда решился, дверь открылась и без стука. На пороге стояла Ирина, в лёгкой домашней одежде, с тазиком в руках, который она выронила, расплескав грязную воду на крыльцо.

— Вы, — Прошептала она.

— Я, — прозвучало в ответ.

В доме было тепло; печка тихо трещала, а часы ровно отбивали дробь. Мы с Ириной сидели на против друг друга и молчали. Я не знал, что ей говорить, а она не знала, что говорить мне.

— А где Софья Андреевна? — Будто невзначай спросил я.

— Мама умерла, — ответила Ира, смотря в окно. — Через два месяца после вашего отъезда. Сердечный приступ, как и у отца.

— И ты была тут одна?

— Какое-то время со мной жил Семён, — Ира перевела на меня взгляд. — Но наши отношения совсем похолодели, а потом он уехал в Москву - получать высшее образование.

— Мне… мне очень жаль, — прохрипел я. — Я не должен был уезжать…

— Не вините себя, Александр Евгеньевич, — её рука легла на мою. — Я очень рада, что вы вернулись.

— А где похоронена Софья Андреевна?

— Идёмте, она очень хотела вас увидеть, — девушка печально улыбнулась.

Ира накинула длинное чёрное пальто, серую вязаную шапку и старенькие, но на удивление целые сапоги. Мы вернулись к моей волге, которая не вызвала у Иры такого восторга, какой произвела в первый раз.

Путь до кладбища оказался близким, движения на центральной дороге не было, как, собственно, и всегда. Редкие прохожие испуганным взглядом провожали нашу машину. Конечно, меня не могли тут помнить, но, всё же, я чувствовал, что само село мне не радо.

Мы остановились перед железными воротами, которые обозначали вход на территорию кладбища. Высокие мрачные сосны без листвы, приземистые ели и низкие тяжёлые тучи придавали месту зловещий вид.

Ира вела меня между могильными плитами и невысокими оградками к самому концу кладбища. Наконец, мы дошли до двух могил: на одной я узнал отца Иры, а на другой и Софью Андреевну. Сердце защемило.

— Мама вас ждала, — дрожащим голосом сказала девушка. — Верила, что вы вернётесь.

— Хорошая была женщина.

— Жаль, не дождалась, — Ира вытерла слёзы, которые выступили на глаза.

Ещё с минуту мы простояли в полном молчании, а потом Ира не выдержала. Она обхватила меня и зарыдала в плечо, впилась в мою пальто пальцами и, сквозь всхлипы, произнесла:

— Заберите меня, — она прижалась сильнее. — Увезите отсюда!

— Не бойся, — я неловко положил руки ей на плечи. — Мы уедем.

— Не бросайте меня больше, — она ужасно дрожала. — Я не хочу… не хочу…

— Теперь всё будет хорошо, — я смотрел в серое затянутое тучами небо. — Тебе больше не о чем беспокоится. Я буду рядом.

Я не знал, что нас будет ждать впереди, ничего не мог ей обещать. Но я точно решил, что не брошу её. Никогда не оставлю одну.