— А что за ситуация, переводчик?

Ее глаза округлились от удивления или даже шока.

— О, капитан флота, вы и в самом деле во многом совсем как ваша предшественница! Я действительно думала, что вы следили за развитием мысли. Но это не ваша вина, так ведь? Пет, это и в самом деле ничья вина, просто так все устроено. Подумайте, капитан флота, у пас есть законный интерес в поддержании мира. Если нет договора, нет причины для существования переводчиков, так? И тогда, хоть и весьма тревожно рассматривать этот вопрос слишком прямо, мы на самом деле находимся в довольно близком родстве с людьми. Нет, мы не хотим даже намека на возможность угрозы для договора. Теперь: то, что вы владеете тем пистолетом, — это одно дело. Но вчера кто–то применил тот пистолет. Чтобы стрелять по кораблям людей. Разумеется, именно для того он и предназначался, но он был изготовлен до договора, понимаете? И конечно же, мы заключили тот договор с людьми, но, буду с вами совершенно честной, я начинаю испытывать некоторые затруднения, определяя, кто — человек, а кто — нет. И в довершение всего мне стало ясно, что Анаандер Мианнаи могла на самом деле действовать от имени не всех людей, когда заключала тот договор. Что будет совершенно невозможно объяснить им, как я уже говорила, и, конечно, никого из нас не заботит особо, что вы делаете между собой, но использовать оружие, изготовленное Пресгер, вскоре после того дела с Рррррр? Это выглядит нездорово. Я понимаю, то было двадцать пять лет назад, но вы должны понять, что для них — ото словно пять минут. И так же, как не было… повсеместного энтузиазма в отношении договора, сеть… некоторая неопределенность касательно существования и продажи тех пистолетов.

— Я не понимаю, переводчик, — призналась я.

Она тяжко вздохнула.

— Я и не думала, что вы поймете. Тем не менее я должна была попытаться. Вы абсолютно уверены, что у вас здесь нет устриц?

— Я говорила вам это прежде, чем вы поднялись на борт, переводчик.

— Правда? — Она казалась искренне озадаченной. — А я думала, что мне сказал это ваш солдат.

— Переводчик, как вы узнали, что у меня есть тот пистолет?

Она моргнула, откровенно удивившись.

— Это было очевидно. Прежняя капитан флота Брэк держала его под курткой, когда мы встретились. Я могла… нет, не слышать его. Почуять? Нет, это тоже неверно. Я не… я не думаю, что вы на самом деле способны к такому виду восприятия. Теперь я об этом подумаю.

— И, если можно спросить, переводчик, почему один и одиннадцать сотых метра?

Она нахмурилась, явно озадаченная.

— Капитан флота?

— Эти пистолеты. Пули проходят через все что угодно на один и одиннадцать сотых метра, а затем останавливаются.

Почему один и одиннадцать сотых метра? Это не представляется таким уж практичным расстоянием.

— Что ж, нет, — ответила переводчик Зейат, по–прежнему хмурясь. — Это не должно было стать практичным расстоянием. На самом деле расстояние вообще не принималось в расчет. Вы знаете, капитан флота, вы опять делаете то же самое: вы говорите нечто таким образом, что это отправляет вас в совершенно неверном направлении. Нет, пули не разработаны, чтобы проходить сквозь все что угодно на один и одиннадцать сотых метра. Они разработаны для уничтожения радчаайских кораблей. Именно этого требовали от них покупатели. Один и одиннадцать сотых метра — своего рода… случайный побочный эффект. И по–своему полезный, разумеется. Но когда вы стреляете по радчаайскому кораблю, вы получаете нечто совершенно другое, я вас заверяю. Как мы заверяли гарседдиан, честно, но они не вполне нам поверили. Они могли бы причинить значительно больший ущерб, если бы поверили. Хотя я сомневаюсь, что все в конце концов повернулось бы совсем по–другому.

Вспыхнула надежда, которой я не позволяла себе до сих пор. Если те три корабля, по которым я стреляла, не изменили курса, возможно, остался только один. Один плюс «Меч Атагариса». И «Милосердие Илвеса» у внешних баз, но то, что «Милосердие Илвеса» даже не пытался вмешаться в мою схватку с «Мечом Атагариса», позволяло предположить, что он и его капитан не хотели никаких проблем и могли ухитриться найти причины оставаться возле внешних станций достаточно долго, если смогут. А если этот пистолет был и в самом деле столь специфически эффективен, я могла бы использовать его еще лучше, более действенно.

— А можно ли мне будет купить у вас еще пуль?

Переводчик Зейат нахмурилась еще сильнее.

— У меня? У меня их нет, капитан флота. Все–таки у них? Это — проблема сама по себе. Видите ли, в договоре определено — по настоянию Анаандер Мианнаи, что никакое подобное оружие никогда не будет предоставлено людям.

— Значит, Гек или Рррррр могли бы его купить?

— Полагаю, они могли бы. Хотя не могу себе представить, с чего они захотели бы оружие, предназначенное для уничтожения радчаайских кораблей. Если только договор не будет сорван, а тогда, конечно, люди получат куда более срочные проблемы, чем несколько пистолетов, уничтожающих корабли, я вас заверяю.

Что ж, у меня оставалось несколько магазинов. Я по-прежнему жива. При всей невероятности оставался шанс. Крошечный, но, даже если так, он был теперь куда весомее, чем всего лишь несколько минут назад.

— А что, если Атхоек захочет покупать у вас медицинские восстановители?

— Мы могли бы, вероятно, достигнуть некоего соглашения о восстановителях, — ответила переводчик Зейат. — Думаю, чем скорее, тем лучше. Вы, похоже, используете их так быстро, что это вызывает тревогу.

— Безусловно, нет, — заявила врач через четыре часа, когда я попросила у нес костыли. Если точнее, я попросила их у Калр Пять, и врач оказалась у моей койки через считаные минуты. — У вас действующие восстановители на верхней половине тела и на правой ноге. Вы в состоянии двигать руками, капитан флота, поэтому можете подумать, что могли бы безопасно подняться, но вы ошибаетесь.

— Я не ошибаюсь.

— Все идет прекрасно, — продолжала врач, словно я ничего не говорила. Мы в безопасности в шлюзовом пространстве, и лейтенант Экалу держит все под контролем. Если вы настаиваете на совещаниях, вы можете проводить их здесь. Завтра — возможно — вы сумеете попробовать сделать несколько шагов и посмотреть, как пойдет.

— Дайте мне костыли.

— Нет. — Ей что–то пришло в голову, подскочил уровень адреналина, и увеличился пульс. — Можете меня застрелить, если хотите, но я этого не сделаю.

Она по–настоящему боялась. Но она знала — я была уверена, — что я не стану в нее стрелять из–за этого. А у врачей имелась большая свобода действий, чем у других офицеров, но крайней мере в медицинских вопросах. Тем не менее.

— Тогда я поползу.

— Нет, не поползете, — сказала врач.

Голос ее был спокоен, но ее сердце по–прежнему колотилось, и она начинала злиться, несмотря на свой страх.

— Увидите.

— Не знаю, почему вы вообще обременяете себя беседой с врачом, — сказала она и вышла, все еще злясь.

Через две минуты Пять появилась в каюте с костылями. Я села, осторожно развернулась, чтобы моя единственная нога свисала с койки, и взяла костыли под мышки. Соскользнула, чтобы моя босая нога оказалась на полу. Перенесла весь вес на ногу и чуть не рухнула на пол, лишь костыли и быстрая поддержка Калр Пять удержали меня в вертикальном положении.

— Сэр, — прошептала Пять, — позвольте мне уложить вас назад в постель. Я надену на вас форму, если хотите, и вы сможете встретиться с лейтенантами здесь.

— Я сделаю это.

Корабль сказал мне в ухо:

— Нет. Доктор права. Вам нужен еще день, а то и два. А если вы упадете, то сделаете себе только хуже. Сейчас вы даже уползти далеко не сможете.

Это было не похоже на корабль, и я чуть так и не сказала, но поняла, что в моем состоянии — такой злой и расстроенной — подобные слова прозвучали бы не очень хорошо. Вместо этого я повторила:

— Я это сделаю.

Но я не смогла добраться даже до двери.