Толпа девчонок хихикает возле лестницы, а миссис Шеферд кричит:
— Сейчас Ральф, Хрюша и Джек на сцену!
Ничего не изменилось за пропущенную репетицию. Все так же смеются над словом «Хрюша» и угорают, когда Мартин, поправляя очки, поднимается.
Джефф жует губы, как корова, наверное, нервничает и не перестает читать и читать реплики, так, не отрываясь, и выходит. И вот стоит Мартин в роли Хрюши, Джефф в роли Ральфа, а где Дик в роли Джека?
— Дже-е-ек! — кричит недовольная миссис Шеферд. — Ты что, хочешь нам пьесу испортить? Если так медленно будешь выходить, я тебе ремнем дам по красной жопе!
Все смеются, а у меня рот открывается от удивления, когда на сцену выходит какой-то высокий черноволосый парень с длинными руками. И другие это воспринимают так, словно он и есть Джек.
— Начинаем со строк «пошли прямо к площадке», — голос миссис Шеферд, отходящий в самую даль сцены.
— Пошли прямо к площадке, а на гору завтра успеем.
И этот новый Джек отвечает:
— Ну конечно, раз ты боишься…
— Кто первый пошел к бастиону? — Джефф вскидывает голову, изображая едва ли не ярость.
Не понимаю, разве Дик и Джефф не вместе репетируют? Разве они не играют противостояние, разве Джефф, заменивший меня в роли Ральфа, не играет в паре с Диком? Почему? Как? Когда изменилось?
— …Ну, видишь? — Джефф-Ральф поворачивается к Джеку, а тот отвечает:
— Я лично иду на гору. — Злобно так, сверкая глазами, пялится на Джеффа.— Я иду на гору, зверя искать. Сейчас же. Пошли?
Звери они собрались искать… я бы тоже пошел, только вот Кайзер сам найдется, как пить дать.
========== 29-ая глава ==========
— Живее, Рэнди, — миссис Шеферд хватает под локоть сразу, как я поднимаюсь, и тычет в листы: — Вот это ты пропускаешь, здесь мы вырезаем, — переворачивает страницу, хоть я еще то не успел прочесть, — здесь опять вырезаем, вот это ты говоришь, это мы будем думать… — снова переворачивает, и я снова ничего не успел понять.
— Подождите, где что вырез…
— Это ты дома выучишь, а вот это ради эксперимента прогоним, — наплевав на мои блеянья, она втюхивает листы и разворачивает меня, крича: — Падай! Падай!
Что? Куда? Зачем?
Озираюсь по сторонам и вижу Джеффа, смотрящего на меня из зала, но тут надавливают на плечи, и я падаю на колени. Это всё та противная девчонка с двумя косичками, которая выполняет роль секретаря или типа того, я не помню уже ее имя.
Шум, компания из ребят двигает по сцене нечто похожее на клетку с птицей, накрытую темной тканью.
— Сюда, вот сюда, и нет, нет, правее, — в гуще событий командует парень, и они все расходятся. Миссис Шеферд сдергивает ткань и…
— Это то, чем мы пока будем пользоваться, — говорит она преспокойно, а я туго соображаю.
Это что, глаза из стеклянных пуговиц? Оторванная большая голова плюшевой свиньи, насаженная на толстую палку, и если смотреть так же близко, как я смотрю, то можно заметить тонкие стеклянные ножки по четырем сторонам в качестве поддержки.
Ничего пугающего в игрушках нет и не было никогда, но вот оторванная голова выглядит дико и странно, что ли.
— Глупый маленький мальчик, — слышу вдруг прямо из самой свиной башки, но этот голос… — глупый, и ничего-то ты не знаешь.
Нет, нет, меня не обмануть. Задираю голову, интуитивно и безошибочно зная, где искать. Наверху, между двумя прожекторами, выше декорации с пока что белым полотном, с передатчиком, зажатым в руке… Дик не смотрит, нет, Дик заглядывает мне в душу.
— Что, неправда? — подносит передатчик ко рту, и если прислушаться, то голос идет не только от свиньи, но и сверху, оттуда, где он. — Разве ты не маленький, разве ты не глупый?
Почему все молчат? Почему они все разрешают называть меня глупым и маленьким? И почему я это позволяю? Что за…
— Ну и вот, — хмыкает, — беги-ка ты к своим, играй с ними. Они думают, что ты чокнутый. Тебе же не хочется, чтоб Ральф считал тебя чокнутым? Ты же очень любишь Ральфа, правда? И Хрюшу, и Джека — да?
— Уорт, — слышу шёпот миссис Шеферд, — смотри на голову свиньи, а не наверх!
Опускаю взгляд в пол, туда, где ножки для свинюшки, и так становится несколько легче. Но, бля, какого хуя Дик с полным правом распинает меня словами прилюдно?
— И что тебе одному тут делать? — не замолкает, и это самая дурацкая сцена в мире. Я даже ответить не могу, оттого что Саймон молчал. — Неужели ты меня не боишься?
Вздрагиваю от меткости, потому что каждое слово — в цель. Так значит, я ошибался? Кайзер — это не Морис, Кайзер — это…
— Никто тебе не поможет. Только я. А я — Зверь.
…зверь. И он сам это сказал, Кайзер сам признался! Вы слышали, слышали?!
— Говори, — шепчет преподаватель, и — о, да! — не нужно даже читать, сам знаю, что Саймон тогда ответил, потому что я бы сказал это же:
— Свиная голова на палке.
— И вы вообразили, будто меня можно выследить, убить? — Дик смеется, и невольно гадаю: пошла у него кровь из потревоженных ран на губах, или нет?.. — Но ты же знал, правда? Что я — часть тебя самого? Неотделимая часть! Что это из-за меня ничего у вас не вышло? Что всё получилось из-за меня?
Снова смех, такой настоящий, будто это не Повелитель мух и Саймон, а всё те же Кайзер и Уорт. Как он смеется… а я через это так и слышу эхо сказанного: «убить», «часть тебя», «из-за меня»… каждое, каждое слово — прямое попадание, и Дик наконец заговаривает вновь:
— А теперь иди-ка ты к своим, и мы про всё забудем.
«Я сделаю вид, что не заметил этих явных доказательств того, что ты, бля, просто болен мной…»
Чума, даже этот Повелитель мух кидает точно такие же подачки. Воистину, история стара как мир…
— Просто смешно. Сам же прекрасно знаешь, что там, внизу, ты со мною встретишься, — так чего же ты?
Не могу, не мог, не могу слышать этого больше. Из меня воздух выбивают и не дают и шанса сделать новый глоток, и я всё, блять, слышу этот тон, эту манеру, такую ядовитую:
— Всё это слишком далеко зашло. Бедное, заблудшее дитя, неужто ты считаешь, что ты умней меня?..
Нет, я не считаю, я правда не считаю. Ты умнее, Дик.
— Я тебя предупреждаю. Ты доведешь меня до безумия. Ясно? Ты нам не нужен. Ты лишний. Понял? Мы хотим позабавиться здесь на острове. Понял?
Поворачиваю голову и по-прежнему вижу Джеффа в зале, он улыбается… Ты лишний…
— Мы хотим здесь на острове позабавиться. Так что не упрямься, бедное, заблудшее дитя, — давит на это «не упрямься», посылая сигнал, да? — а не то…
Не упрямься.
— Отлично! Просто отлично! — миссис Шеферд в восторге, и значит, всё кончено, я могу поднять голову и посмотреть на Зверя.
Дик улыбается, Дик не сводил с меня взгляда всё это время, и у него выступила кровь на нижней губе. Он всё также не убирает приемник и говорит, а голос из свиной башки:
— Всё в порядке, Рэнди? Ты бледен так, словно действительно слышал Повелителя Мух, — хохочет, пребывая там, наверху, будучи всё также выше меня. — А всё-таки я чертовски хороший Зверь, видите, Сара Шеферд?
На весь зал он обращается к ней «Сара Шеферд», и на весь зал она проглатывает, отмахиваясь:
— Спускайся уже, зверь.
*
«Неужели ты меня не боишься?»
— Не работает? — она наклоняется ко мне и касается своими пальцами моих. Ну и, конечно же, крана тоже касается. — Дави сильнее.
Вода пробивается фонтаном, и я отдергиваю руку и отшатываюсь, но поздно. Школьная рубашка забрызгивается, становится прохладно.
— Чёрт, — отряхиваю по инерции, и девчонка выглядит виноватой:
— Прости, я не хотела, не думала, что так рванет, это же, блин… извини.
— Да ладно, фигня же, — прекращаю бесполезное занятие, и как-то неловко становится. Я должен продолжать с ней общаться? Что сказать? — Э-э-эм, я…
— Меня зовут Кэри, — улыбается и, кажется, всё еще чувствует вину, по крайней мере, улыбка выходит скорее извиняющейся. — Мы ходили на физику вместе, пару лет назад, помнишь?
