Специально доводит, специально… смотрю на него, и ничего, кроме бесконечной насмешки. Да за что он меня так ненавидит?

— Хватит, — отворачиваюсь, больно ведь. — Почему тебе так сложно пойти мне навстречу? Ведь Джефф тебе даже не нужен, а он мой единственный друг.

— Пустой разговор, — Дик решительно не желает колоться, — я уже назвал условия.

— Ты… — подхожу к нему ближе, и ближе смотрю в ублюдочное лицо, и скулы сводит. — Ты такая тварь.

Он не отходит, и на секунду мы становимся слишком близко друг к другу. Я ощущаю, наверное, ауру его тела, такая теплая аура.

— Мы, конечно, ушли но не так далеко, Рэнди, — усмехается, — некоторым со стороны может показаться, что мы драться настроились. Или целоваться.

— Тогда сдай назад, — шепчу и перевожу взгляд на его губы. — Ты ведь рассказал Питу, что ты гей, да?

Шумно выдыхает:

— Пришлось. И видишь, — очередная усмешка, — твое предсказание не сбылось.

«…А у тебя их и не будет, если я расскажу. Не думаю, что Пит, Кенни и прочие дружат с геями…»

Как давно это было, и как сильно я обманывался тогда.

— Рэнди, серьезно, либо бей либо отойди, — а сам и шага назад не делает. — Люди вокруг не такие уж и слепые.

— Конечно, — чуть наклоняюсь вперед, буквально пару миллиметров, но сейчас это так чувствуется. — Конечно, они не слепые, ведь тут сам Кайзер.

Не знаю, на что напрашиваюсь, быть может, таки правда хочу уйти с разбитой рожей, а может быть рассчитываю, что он отступит. По крайней мере, я хоть немного, но вывел Дика из безразличия.

— Чёрт, — шепчет и вот уже сам наклоняется, чтобы прижаться к моим губам, и я прямо чувствую горечь. Горечь Дика, впервые горечь Дика, а не моя.

Языком надавливает, и мои губы приоткрываются. В этот раз я не закрываю глаза, а он закрывает. И в этот раз близость выходит не потому, что я проиграл, а потому, что Дик сдался… самому себе.

И теперь, разрывая поцелуй и отступая, я делаю это победителем.

— Ты хочешь меня. Ты всё так же хочешь меня.

Дик быстро возвращается к хладнокровию. Чего-чего у него не отнять, так это умения держаться, если бы я тогда не чувствовал биение его сердце, не поверил, что это сердце есть.

— Рэнди, — снова насмешка во взгляде, хотя секунду назад ничего подобного не было, — перестань, остынь. Ты ничего не добьешься, тебе меня не победить. И это не потому, что ты правильный Рэнди Уорт, а потому, что я неправильный. — Достает пачку сигарет и просто смотрит, не открывая. — Сдавайся, по-хорошему.

— Ага, сдаюсь, — фыркаю. — Каково тебе, Дик? Ты изнасиловал меня, и знаешь это сам. Я в любой момент могу пойти к полиции и рассказать им, что ты со мной сделал.

— И как же ты им докажешь? — смеется, сука, и убирает пачку в карман, так и не вытащив сигарету и не закурив.

— Смешно, тварь? Ты хотя бы знаешь, как больно мне срать ходить?

Не переставая смеяться, Дик садится на траву с осыпавшимися листьями и спиной облокачивается на дерево. Сгибает одну ногу в колене и для удобства вытягивает руку вперед, кладя локоть на это самое колено. Устроился, блять.

— Помнишь телефон? — не сводит с меня внимательного взгляда. — Помнишь и знаешь, что в этом телефоне есть.

Не знаю. Не знаю точно, но, конечно, что-то есть, либо видео, либо фото. Дьявол.

— Каждую ночь перед сном… — прикрывает глаза и блаженно так улыбается, — смотрю и дрочу, вспоминая, как хороша узкая задница Рэнди Уорта.

Сжимаю кулаки и уже делаю шаг, чтобы ботинком залепить ему прямо в нос, но дергаюсь, слыша раскатистое:

— Ди-и-ик! — возле школьных ворот стоит незнакомый мне парень и машет: — Ди-и-ик!

— Ладно, пока, Рэндал, — Кайзер поднимается одним рывком, — ну ты понял насчет твоего дружка, кстати, если протупишь с отсосом, Джефф отсосет вместо тебя. — И так, подмигнув, Дик собирается съебаться.

Ну, уж нет.

Действую спонтанно, заношу кулак и что есть силы бью. Куда бью — чёрт знает, но что-то твердое под костяшками на секунду. И замахиваюсь еще раз и еще раз, быстрее и быстрее, и если Дик поначалу отступал от ударов, то потом я его валю в траву и бью, и бью. И, наверное, недостаточно, потому что тот и не думает даже защищаться.

А может я слабее физически даже больше, чем полагал.

— Эй! Эй! — резкий толчок в плечо, и я приземляюсь на задницу. Запах крови ударяет в нос, мои кулаки все этой треклятой жидкостью покрыты.

Тот самый парень, который звал Дика, теперь склонился над ним с озадаченным лицом, а Кайзер… даже не поднимается.

Лежит себе и непонятно: то ли кашляет, то ли смеется, то ли всё вместе. Вижу только, как губы его смеют по-прежнему улыбаться, и кровь течет из них же. А еще зубы у него белые-белые в красной-прекрасной крови.

Словно полный психопат срываюсь с места преступления и бегу, и бегу, насколько дыхания хватает. Бросаю их там вдвоем и проклинаю себя от затылка до пяток, а небо будто говорит, что я сделал всё правильно, иначе — зачем посылать дождь? Иначе — зачем очищать кулаки от крови?

Закрываюсь в комнате, не спускаюсь на ужин, даже не играю, вообще компьютер не включаю. Ни в одиннадцать, ни в двенадцать уснуть не могу, гложет. Бил я хуже девчонки, но бил, и крови вон сколько было… и оставил его, я оставил Кайзера, а он всё смеялся надо мной, у самого крови во рту полным полно, а всё смеялся.

«Почему ты не ударил меня?»

Отправлю ему в три ночи, а ответ приходит только утром:

«Потому что своих сучек не бьют». И после этого меня так трясет, что с пеной у рта набираю:

«Сдохни!»

*

— Мистер Уорт, — обращается ко мне преподаватель в коридоре, — вы помните, что сегодня репетиция? Вы пропустили в понедельник, так что считаю своим долгом напомнить.

— Да, миссис Шеферд, только, понимаете, я не Саймон на самом деле и…

— Ничего не желаю слушать, — мотает головой и затыкает уши пальцами, словно ребенок. -После занятий жду вас в зале.

Чёрт, ну почему я не Кайзер, чтобы отмазываться? Кстати, о нем, о Кайзере, которого сегодня нет. Может быть, я и не такой уж на самом деле и слабак, раз смог навалять, так что тот не поднялся утром? В больнице, наверное, валяется с сотрясением мозга или поломанным носом. Ну и дела, я смог его отметелить, почти горд собой, почти…

— Все достаем тетради! Быстрее! — командует вошедшая миссис Руфс, на ходу снимая дождевик. — Быстрее, ребята.

Куда-то явно торопится, хотя до начала занятия еще целая минута! Полных шестьдесят секунду, уже пятьдесят девять, ой, уже пятьдесят восемь…

Дверь захлопывается за еще одним вошедшим, и я прерываю внутренний счет.

Промокший Кайзер поднимает кисть, типа «Привет» для преподавателя, и проходит к своему месту.

И тут уже всем пофигу на учительское «быстрее»: половина класса смотрит на Дика, явившегося в школу после обеда, другая половина класса делает вид, что не смотрит на него. Есть, правда, исключительные в виде Диковой Ко. Слышу тихое:

— Привет, Дик, — от Джеффа и следом голос Пита, забившего на училку с концами:

— Ничего себе, кто показался, — хмыкает, — мужик.

Интересно, а кто-нибудь уже в курсе, что это я избил Кайзера?

— Бля, отвернись, — произносит Дик довольно радостно, однако, — мне ржать нельзя и улыбаться не рекомендуется.

— Тихо! Да что же это такое! — орет преподаватель. — Внимание сюда!

Ага, внимания ей… оборачиваюсь и рассматриваю Дика, занятого вытаскиванием барахла из сумки. Лицо свежее, не помятое, и только ссадины на скуле и возле уголков губ, а также раны на них же указывают, что вчера я-таки правда на него кинулся.

Блин, я думал, избил сильнее, хорошо, если никто не в курсе, что это был я. А то стыдно.

*

Притаскиваюсь на репетицию. Сажусь во второй ряд и смиренно жду очереди прогонки реплик Саймона.

— Да-да, только не размахивай ногами так сильно, — миссис Шеферд забирает листы из рук Пита и прогоняет того со словами. — Всё, ты и так отлично справляешься, мерзавец.