И всё же, как же круто целоваться. С удовольствием касаюсь своим языком его, с удовольствием притягиваю Дика ближе, схватив за плечи, в то время как Дик скорее желает несколько отстраниться. Чувствую, как его становится меньше, чувствую отдаление, чувствую, что он снова нависает надо мной. Наслаждение убывает, почти очухиваюсь, чтобы прекратить, и неожиданно накрывает с головой и топит, топит…

Отдаю ли я себе отчет, что Дик трётся своим твердым членом об мой сквозь нашу одежду? Да. Хочу ли я это прекратить? Да. Прекращаю? Нет. Совсем нет, даже наоборот, я приподнимаю бёдра навстречу и, кажется, стону ему в рот.

Мне много не требуется, чтобы кончить, и с сильными рывками Дика я чувствую, что оказываюсь уже на грани. А он действует только жестче, и в какой-то момент Дик разрывает поцелуй и наклоняет голову, чтобы застонать мне в шею. Запоздало понимаю, что это его оргазм и, когда доходит до меня, становится настолько душно, что я получаю свою волну.

Наверное я должен сказать Дику спасибо, что он меня таки не трахнул по-взрослому, но язык так усердно поработал, что теперь не желает ворочаться.

Поднимается, тяжело дыша, и я просто восхищен его физической выносливостью. Он может стоять на ногах, в то время как мне даже палец на ноге отказывает.

Он уходит в ванную, и какое-то время притворяюсь трупом, со спермой в трусах это не так-то и просто.

— Уходи, — говорю ему, когда он возвращается.

— Хах? — поправляет воротник своей рубашки. — В чем дело, Рэнди?

— Просто уходи, — сглатываю слюну, такое чувство, что это больше не моя слюна, а Дикова, — и больше никогда не приближайся, никогда не заговаривай со мной.

— Почему? — он недоумевает, а меня вот-вот начнет колотить.

Как мне ему объяснить, что я не хочу всего этого? Если он так легко принял себя, то я, блять, так не умею, и я не согласен, не желаю, не собираюсь этого принимать. Как мне забить в его голову, что всё, чего я хочу, — это наконец избавиться от этого чёртова морока и, блять, действительно перестать фанатеть по Дику, потому что, если я не перестану, я окажусь в самой что ни на есть жопе. Я не хочу зависеть от него, я не хочу сидеть на игле!

— Убирайся, сука! Ты сидишь у меня в печёнке! Я тебя ненавижу!

Хотя я его и не ненавижу на самом деле, а очень даже…

Дик уходит, не закрывая за собой дверь, и мне приходится подняться, чтобы сделать это за него.

— … взялся за учебу. — Доносится голос матери.

— Конечно, — Дик звучит равнодушно и спокойно. — Не так далеко экзамены, нельзя терять голову.

А не далее, как сегодня утром я читал его «Пора терять голову». Какой он всё-таки неоднозначный.

========== 23-я глава ==========

«Ты можешь быть мне ближе всех, Рэнди… ближе Джеффа, Пита, отца, ближе всех…»

Мысль о том, что я правда могу получить Дика, сводит с ума, а в довесок я и хочу получить его. Но тогда же получился, что он меня сломал, тогда же получится, что я никогда не смогу от него отойти и просто всю жизнь буду стелиться под гада.

Хорошо, что я оттолкнул Дика, быть может, мои слова про ненависть дошли до его мозга, и он больше никогда ко мне не полезет. Это ведь правда хорошо, наверное.

Дик не для меня, потому что я правильный Рэнди Уорт. И сегодня утром я наконец выкинул и сто долларов, и сигарету.

Слегка поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него украдкой, и презираю себя за это.

Склонившись над тетрадью, Дик записывает что-то своим красивым почерком. Чистая кожа, образцовый подбородок, губы… учуяв внимание, смотрит прямо на меня и поднимает бровь, словно говоря: «Ну и нахуй ты пялишься, сука?»

Отвожу взгляд на пару секунд и… ничего не могу поделать — возвращаю, а Дик уже заготовил для меня «фак», видать, сильно я его выбесил.

Теперь он будет трахаться-дружить с Джеффом, а я — делать вид, что меня это не волнует всю оставшуюся жизнь. И это к лучшему, и это лучше.

*

— Бля, и когда этот мудак придёт? — спрашивает Пит на весь класс, не боясь, что мистер Адамс может зайти в этот самый момент.

Они так и сидят возле Дика. Пит подвинул стул сбоку, Кенни сидит на столе впереди Кайзера, а Арти на соседнем ряду, прям свита окружила короля.

— Какой мудак? — тупит Кенни.

— Господи, — Пит закатывает глаза. — Господи, я прошу, — прижимает ладони друг к другу, типа «молится», и задирает голову к небу, ну, к потолку, — пришли Кенни мозги.

— Завали, — Кенни хмурится и, кажется понимая, в чём налажал, исправляет ошибку. — Я имел в виду, у нас весь класс мудаков, и Кит как раз отсутствует.

Они мерзко хихикают, и никто не смеет против слово сказать, хотя слышали уж точно все.

— Ага, особенно вот этот, который всё время на Дика пялится щенячьим взглядом, — говорит Арти, и у меня припекает затылок.

— Эй, дебил с щенячьим взглядом, — смешок Пита, — Уолд, это ты, ты понимаешь, да?

Что происходит? Почему они меня задирают, почему Дик этому не мешает?

— Да оставь его, он слабоумный, — Кайзер звучит равнодушно, — вообще ни хрена не понимает, наверное даже не знает, где он находится и что вообще делает.

Гиены гогочут, и становится дико мерзко, от того, что Дик смеётся тоже. Я слышу его смех и пропускаю сквозь себя.

— Дик. Зачем ты так? — наивно спрашивает Джефф.

Вот и всё. Сейчас Дик насрёт Джеффу в душу, показывая, что тот лишь говно для него, перестанет играть в дружбу и сожжет наши с ним мосты. Дик покажет свою истинную сущность, отвернет от себя моего лучшего друга, и больше никогда не сможет подобраться ко мне близко.

Но Кайзер молчит. Не наезжает, но и не извиняется.

Ну давай же… сожги мосты!

— Добрый день, прошу прощение за опоздание…

*

— Не знаю, что на него нашло, — недоумевает Джефф, — наверное настроение плохое, молока утром не хватило для хлопьев, или бекон закончился.

— Это Кайзер, — пожимаю плечами.

— Да уж, оправдание, — Джефф нервно смеётся. — Ладно, ты не злись, я думаю, он правда просто не в настроении сегодня… И ты знаешь, в эту пятницу тусовка будет.

— Тусовка?

— Ага, у Олидоза, — и вот он уже улыбается как ни в чем не бывало, — зажжём?

— Ну ты и иди, а я с Олидозом не вожусь.

— Да и я не вожусь! — чертыхается и начинает канючить. — Ну давай, Рэнди, повеселимся по-настоящему.

Какова вероятность, что Кайзера там не будет? Ноль-ноль-ноль-ноль-один?

— Я не пойду.

Мы прощаемся с Джеффом, и я прусь на итальянский. Кайзер сидит уже там, на своем месте возле окна, не на месте Джеффа, что тоже показатель того, что он действительно от меня отвалил. Чувствую себя легче. Наверное.

Не смотрю на него на протяжении всего занятия, и, когда оно закачивается, Дик без слов уходит первый.

Я счастлив. Точно.

*

Противостояние. Такие разные Джек и Ральф борются друг с другом за правоту того, как жить на острове. Ральф со своим огнём, со своей верой и бесконечной надеждой на то, что он будет спасён, и Джек, принимающий ситуацию и понимающий, что ничего не изменится, что они так и останутся на острове. Джек, строящий свою систему, довольствующийся имеющимся, и наивный, готовый унестись от реальности — Ральф.

Это действительно противостояние, но проблема в том, что я нифига не Ральф, а Дик ни капли не Джек. На худой конец, он Морис, ведь он так здорово умеет улыбаться, да даже миссис Шеферд сказала, что из Кайзера вышел бы идеальный Морис, только вот почему-то сам Кайзер не соглашается на эту роль ни за какие конфетки. Почему?

— Так-так, попробуем еще раз, — миссис Шеферд указывает на самый край сцены. — Встань там и уже оттуда выходи, качай головой и затем громко читай.

Встаю, где сказали, с ее знаком делаю несколько шагов в сторону, качаю головой и громко:

— Это остров. Так мне, по крайней мере, кажется. А там риф. Может, даже тут вообще взрослых нет.

Мартин поправляет очки, то ли потому, что ему так хочется самому, то ли того требует роль Хрюши: